Вера в предсказанное (Когда сбываются мечты) - Березенкова Евгения Георгиевна. Страница 68

— Нет, — я отрицательно помотала головой. — Слушай, ничего я не понимаю. Ладно, допустим, мир разумен, — Амаргус кивал на каждое мое слово, исключая предлоги, — допустим, он сумел подстроить связь мамы и папы, внушив им любовь. Допустим, у них появилась я. Но что дальше-то? Ведь прошла не одна сотня лет с тех пор!

— О том и речь! Мир сам сделал свой выбор! Не учел он только одного, что твой отец не бросит свое единственное дитя и спрячет его как можно дальше, передав в совсем другой мир. Но ты выросла, мир позвал тебя назад и, вуаля, ты — здесь!

— Что-то не сходится… — пробормотала я. — Ты хочешь сказать, что я — Хранитель?

— Хм, — Бог вновь остановился и уселся в скрипнувшее от порывистости кресло, — хм… не знаю.

— А как это узнать?

— Мир сам скажет тебе, когда придет время.

— Но… и что мне делать?

— Жить и ни о чем не волноваться. Смотри, сколько ты уже тут? Несколько недель? И за это время столько всего случилось, но мир хранит тебя, так? Он словно проверяет твою инородность. Словно готовит для тебя место. Это уже не говоря о том, что вытащить тебя отсюда нельзя, не порвав связей, завязанных на твою оболочку.

— И что, много их?

— Невероятно… ах, да, ты же себя не видишь, но, поверь, смотреть на тебя истинным зрением невозможно, хуже, чем на солнце. И становится их все больше…

— М-да… — теперь уже я пожевала губу. — Так что мне делать?

— Как что, жить, разумеется. И ни о чем не переживать, мир сам все сделает за тебя.

Я встала и принялась метаться по комнате, как мой собеседник некоторое время назад. Мысли скакали с одного на другое, никак не давая сосредоточиться на чем-то одном. Вроде бы, в рассуждениях Амаргуса был смысл, даже цепочка событий сходилась, все один к одному, но… почему я должна ему верить? Ведь предавший однажды не остановится и предаст еще раз — это аксиома. Но так хочется верить и просто плыть, а не сражаться за каждый вдох…

— Почему я должна тебе верить? — Озвучила я, наконец, самый важный вопрос.

— Я ждал этого вопроса. Не почему. Ты не должна мне верить. Просто прошу тебя хорошенько подумать и принять решение, не основываясь на предрассудках, на мнении твоих родителей или на том страхе, что живет в твоей душе. Мир сделал свой выбор, поставив на тебя, но это совсем не означает, что ты обязательно должна подчиниться его воле. Мне кажется, что он дает тебе шанс принять собственное решение, тебе просто нужно увидеть этот выход.

— Ладно! — Я отмахнулась, не хочется слушать повторно тоже самое. — Есть еще один вопрос. Почему мой отец сам не объяснит мне происходящее?

— Потому что не может! По решению Совета ему закрыт вход в этот мир до тех пор, пока кто-либо искренне не позовет его назад.

— Позвать назад? Но я ведь много раз вспоминала о нем. Этого не достаточно?

— Нет, это просто твои мысли. Чтобы прорвать пелену реальности, нужен именно зов, причем идущий из глубины естества, понимаешь? Ты должна всем сердцем захотеть, чтобы он пришел, и оформить свой зов направленным лучом энергии. Кстати, как раз и проверим, Хранитель ты или нет. Никто кроме Хранителя просто не обладает необходимым количеством энергии, а главное, способностью ей управлять!

— Но, я…

Договорить, правда, мне не дали. Раздавшийся долбеж в дверь на стук был мало похож, потому мне пришлось, поморщившись, направиться к двери.

— Ээээ… — прошептал бог, — не горю желанием встречаться с твоим ухажером. Да и он, полагаю, не будет счастлив, увидеть бога в комнате подруги. Пока. До скорой встречи!

— И тебе не хворать, — хмуро отрапортовала я, хотя за спиной уже никого не было. Амаргус просто щелкнул пальцами, растворяясь в предутреннем сумраке. — Ну, и что тебе надо? — Хоть будет на кого злость спустить, решила я, распахивая дверь. — Обязательно поднимать такой шум в пять утра?

Глава 40

— Кто у тебя? — Решительно сдвинув меня в сторону, эльф просочился в комнату.

Моя отвисшая челюсть, видимо, не произвела нужного впечатления, зато помешала найти достойный ответ вовремя, поэтому я предпочла благоразумно промолчать. Наблюдая, как Райли, осмотрев помещение, направляется к окну и производит осмотр наружной стены.

— Куда собралась?

— А не все ли тебе равно? — Нашлась я, чувствуя возвращающуюся злость. — Тебе-то какое дело?

— Тебя жалко!

— Да неужели? — Ну вот, кажется, и прокалилась до нужной кондиции. — И кто ж это тебе право дал в мои дела лезть?

— Я, помнится, уже не раз объяснял, — подобно мне зашипел собеседник, останавливаясь напротив.

— Это про долги что-ли? Как же, помню-помню! А только каждая попытка его вернуть оборачивается обратным местом. Причем для меня! Нет уж, лучше давай договоримся: мы сейчас говорим друг другу: «Гуд бай», и расстаемся верными друзьями. Идет?

— Нет, не идет! Ничего говорить я не собираюсь, тем более то, что перевести не могу. А насчет «расстаемся» не может быть и речи!

— Хм, как бы тебе подоходчивее объяснить… у меня свой путь, у тебя свой, а параллельные прямые, как известно, не пересекаются. Вот и параллель куда-нибудь, от меня подальше.

Райли остановился на полувздохе, видимо, передумав говорить очередную гадость, потом задумчиво посмотрел на меня и, наконец, направился к дверям, заявив:

— Ладно, вижу, ты не с той ноги встала. Пойду, завтрак закажу, а ты, как дух переведешь, да от злости облезешь, вниз спускайся… — на этом дверь оборвала окончание фразы и мое шипение оппонент уже не услышал.

Да как он мог! Нет, нужно драпать от него как можно дальше, причем как можно быстрее, пока нервы еще есть. Нервные клетки-то не восстанавливаются, и если так и дальше пойдет, останусь совсем без тормозов, зато при расстройстве психики.

— Шел, у тебя все в порядке? — Голова, засунувшего нос в комнату Вера, целиком показалась из-за створки.

— Еще не поняла… да, наверное, — со вздохом отозвалась я, подхватывая подушку с так и не заправленной кровати, и падая вместе с ней на одеяло плашмя. — Так заметно?

— Вы так кричали, что весь этаж перебудили, поди…

— Что, правда? — Я резко села. Неужели мы столько народу поставили в известность о своих отношениях? Ой, как плохо! Не стоит лишнее внимание привлекать, ой, не стоит…

— Да нет, конечно. Это я так, образно. Но кричали вы действительно громко. Правда, слов не разобрать было, только эмоции.

— А, это, поди, твоя эмпатия сработала.

— Ну, и она тоже, — Вер почесал затылок, перебросив отросшую гриву за плечи. — Только вы ведь оба маги, вам про щиты помнить надо, а тут как разорались, всех в окрестностях волной и накрыло…

— Оооооо… — простонала я. — И что теперь будет?

— Да ничего, я думаю, — равнодушно пожал плечами мальчишка, — это ж только маги поняли, в чем дело, да те, кто с вами близко знаком. А остальным до лампочки, поди, и не проснулись даже.

— Хорошо бы, не стоит в свои разборки посторонних вмешивать.

— Так ты как? Кель тебя опять обидел?

— Да не сказала бы… только его опека мне уже поперек горла стоит. Вер, я тут с тобой поговорить хотела, да все никак не получалось время подобрать… — я замолчала, раздумывая с чего начать.

— Уехать хочешь?

— Да, — покаянно кивнула я.

— А я?

— Вот и хотела спросить: ты со мной или с Гиром? Нет, помолчи пока, — одернув разулыбавшегося мальчишку, я решила предварительно расставить все точки, а потом уже слушать взвешенный ответ. — Вер я ведь без роду, без племени, да еще с орденом этим грахамым на хвосте, а Гир домой вернется и охрана у него стоящая. И потом, он тебе много дать может: учебу, дом, карьеру, дружбу, в конце концов! Это не говоря о том, что тебе мужская компания нужна. Ну чему тебя я могу научить?

— Шел, вот скажи: ты считаешь меня ребенком? — Прищурился паренек.

— Эээээ… давай без обиняков, идет? Вер, тебе только двенадцать стукнуло. И пусть ты многое повидал, много испытал, но взрослым не от того становятся. Понимаешь? Да, ты считаешь, что уже вырос, и я, честно, не считаю тебя мальцом, но ты все равно еще ребенок. Вер, я сама не считаю себя взрослой! Мне иногда так хочется, чтобы решения принимались сами, без моего участия, так хочется вновь стать маленькой… прости, но от меня ты кроме дружбы ничего не получишь.