Кошелек или жизнь? Вы контролируете деньги или деньги контролируют вас - Тилфорд Моник. Страница 12

Планета в целом и мы как отдельные индивидуумы страдаем от растущего изобилия и исчезающего благородства. Нам следует хотя бы сделать паузу и задать себе вопрос: стоит ли оно того? И что будет, если мы все-таки добьемся того, к чему столь упрямо стремимся? А если не стоит, то почему мы, словно одержимые, упорствуем в следовании убивающим нас привычкам?

Формирование потребителей

Возможно, мы внутренне склонны стремиться к изобилию – даже во вред себе или нашей планете – по причине внутренней природы своего отношения к деньгам. Как видим, деньги стали тем киноэкраном, на котором показывают фильм о нашей жизни. Мы связываем с ними способность реализовать фантазии, побороть страхи, справиться с болью и воспарить в горные вершины. По сути, большинство наших потребностей, желаний и стремлений реализуются посредством денег. Мы покупаем все – начиная от надежды и заканчивая счастьем. Мы больше не проживаем жизнь – мы ее потребляем.

Обычно жителей развитых стран называли гражданами. Теперь их точнее называть потребителями, что в соответствии с определением слова «потреблять» в толковом словаре означает людей, которые «используют, расходуют, разрушают и расточают». Однако консьюмеризм – это изобретение нашего индустриального общества, появившееся лишь в XX веке, когда поощрение людей к более активному потреблению рассматривалось как залог быстрого экономического роста.

В начале 1920-х годов, на заре индустриальной революции, появилось любопытное явление. Поразительная способность техники удовлетворять человеческие потребности стала столь очевидной, что общая экономическая активность упала. Инстинктивно понимая, что уже достаточно заработали, американцы требовали сократить рабочую неделю и предоставить им больше свободного времени, чтобы насладиться плодами труда. Сразу два слоя американского общества выразили обеспокоенность этими тенденциями. Моралисты, унаследовавшие протестантскую рабочую этику, считали, что «праздные руки помогают дьяволу». Они полагали, что праздность развращает и доводит сначала до лени, а потом и до остальных шести смертных грехов. Второй социальный слой, забивший тревогу, – это промышленники. Сократившийся спрос на промышленную продукцию мог привести к замедлению темпов экономического роста. Казалось, у работников отсутствует инстинктивное стремление покупать новые товары и услуги (автомобили, химические средства, бытовую технику, развлечения), как они это делали с традиционными товарами (едой, одеждой, домами).

Однако в качестве альтернативы росту рассматривалась отнюдь не зрелость экономики, а этап, предшествующий стагнации цивилизации и падению продуктивности труда. Для товаров, изготавливавшихся машинами как из рога изобилия с невиданной скоростью и точностью, требовались новые рынки, способные приносить устойчивую прибыль промышленникам. И тут возникла гениальная мысль: эти новые рынки будут представлены тем же самым населением, но уже приученным стремиться к приобретению не только необходимых, но и ненужных товаров, привлекающих новизной. Появилась концепция «жизненных стандартов». Были выработаны новые искусство, наука и промышленность – специально с целью убедить американцев, что они работают именно для того, чтобы добиться более высоких стандартов жизни, а не просто для того, чтобы удовлетворить базовые экономические потребности. В 1929 году Комиссия по изучению текущего состояния экономики при президенте Герберте Гувере опубликовала отчет Recent Economic Changes («Последние экономические перемены») о реализации этой новой (и очень долгожданной) стратегии.

Свободное время рассматривалось не как отдых от деятельности, а как возможность для дополнительного потребления – можно сказать, потребления на отдыхе (например, во время путешествий или каникул). Генри Форд рассказывал:

Комиccия Гувера согласилось, что отдых, по сути, не причина для расслабления. Это дыра, которую следует заполнить новыми желаниями (для оплаты которых, в свою очередь, требуется работать еще больше). Каким-то образом эта идея устроила всех – и гедонистов промышленной эпохи, сдвинутых на построении материального рая, и пуритан, опасавшихся, что ничем не занятые люди впадут в грех. Фактически новый консьюмеризм потворствовал большинству из семи смертных грехов (похоти, чревоугодию, гордыне, жадности, зависти) кроме, разве что, гнева и лени.

Лишь слегка ослабевший во время Великой депрессии, консьюмеризм набрал новую силу в период после Второй мировой войны. В 1955 году аналитик в отрасли розничной торговли Виктор Лебоу писал:

Таким образом, начались «крысиные бега», потребовавшие восстановления хрупкого и мучительного равновесия между необходимостью больше работать, чтобы оплачивать предметы роскоши, и желанием получить больше свободного времени, чтобы ими насладиться. В первоначальном энтузиазме по поводу превращения в потребителей мы бросились отстаивать свои права, защищая неразборчивый в средствах бизнес. Но с тех пор эти «права» стали восприниматься несколько иначе.

Право покупать

Американцы пришли к твердому убеждению, что потреблять – наше неотъемлемое право. Если есть деньги, можно купить все что хочешь, и неважно, нужна ли эта вещь, будет ли она использоваться и даже принесет ли какую-то радость. В конце концов, мы живем в свободной стране. Ну а если денег нет… черт, для чего придуманы кредитные карты? Мы – люди, рожденные для шопинга. «Победил тот, у кого богаче гроб». Наш девиз – жизнь, свобода и гонка за материальными ценностями.

В ближайшие годы наше право потреблять что хотим, когда хотим, где хотим и как хотим будет все чаще ставиться под сомнение – по мере роста значимости проблем глобального рынка, прав человека, свободной торговли, истощающихся ресурсов и ущерба для окружающей среды. Не проще ли соизмерить наши проблемы с тягой к роскоши еще до того, как разгорятся общественные дискуссии на эту тему и вытащат на свет божий нашу тягу к излишествам? Вместо погони за роскошью можно последовать примеру Машеньки из сказки о трех медведях и стремиться получить ни больше ни меньше, но именно столько, сколько необходимо, причем еще до того, как обстоятельства заставят нас избрать эту линию поведения. Гораздо легче быть хорошим по собственному выбору, а не по принуждению.

Покупать – это правильно

Столкнувшись с отрицанием и противодействием нашему священному праву потреблять, полезно посмотреть на проблему с другой стороны. В нас глубоко коренится убеждение, что покупать – это правильно, потому что именно активное потребление делает Америку сильной. Нам говорят, что если мы не будем потреблять, то множество людей вышвырнут с работы, семьи потеряют дома, возрастет безработица, остановятся фабрики и заводы, целые города утратят свою экономическую основу. Мы должны покупать ненужные вещи, чтобы Америка оставалась сильной.