Торговец кофе - Лисс Дэвид. Страница 4

– Вот что я думаю, – сказала она, и ее было едва слышно из-за гвалта, который царил в таверне. – От пива и вина человека клонит в сон, но кофе делает его бодрым, а голову ясной. Пиво и вино возбуждают плоть, но от кофе человек теряет интерес к плотским утехам. Человека, который пьет плоды кофе, интересуют исключительно его дела. – Она замолчала, чтобы сделать еще глоток. – Кофе – это напиток коммерции.

Сколько раз, когда Мигель занимался делами в тавернах, его разум мутнел от очередной кружки пива? Сколько раз, обрабатывая ведомости цен за неделю, он мечтал о том, чтобы иметь возможность сосредоточиться еще на часок? Отрезвляющий напиток – это именно то, что нужно торговому человеку.

Мигеля охватило возбуждение, он заметил, что нетерпеливо постукивает ногой по полу. Он перестал слышать и видеть то, что происходит вокруг. Во всем мире осталась только Гертруда. И кофе.

– А кто его сейчас пьет? – спросил он.

– Точно не знаю, – призналась Гертруда. – Слышала, что где-то в городе есть кофейня, туда ходят турки. Так говорят, но сама я там не бывала. Не слышала, чтобы кто-то из голландцев пил кофе, если только его не прописывает врач. Но слухи распространяются быстро. В Англии уже открылись таверны, где подают кофе вместо вина и пива и где собираются торговые люди, чтобы обсудить дела. Эти кофейни стали своего рода биржами. Такие таверны неминуемо должны открыться здесь тоже, ибо где еще коммерцию любят так же, как в Амстердаме.

– Я правильно понял, что вы хотите открыть таверну? – спросил Мигель.

– Таверны – чепуха! Мы должны стать их поставщиками. – Она взяла его за руку. – Спрос будет огромным, и если мы подготовимся как следует, то заработаем кучу денег.

От запаха кофе у него закружилась голова и его охватило острое желание. Точнее, это было не желание. Это была жадность. Гертруда задела его за живое, и Мигель чувствовал, как ее возбуждение передалось ему и стало разрастаться у него внутри. Это было подобно панике или ликованию, или чему-то в этом роде. Ему хотелось вскочить с места. Результат ее убежденности или последствия выпитого кофе? Если кофе вселяет в человека такое беспокойство, как он может быть напитком коммерции?

И все же кофе – потрясающий напиток; если надеяться, что никто другой в Амстердаме не планирует извлечь выгоду из этого нового продукта, именно кофе может спасти его от разорения. В течение этих шести ужасных месяцев Мигелю иногда казалось, что он грезит наяву. Его жизнь заменил жалкий суррогат. Это была бескровная жизнь тени. Способен ли кофе вернуть ему подобающее место в жизни?

Он любил деньги, сопровождающие успех, но еще больше он любил власть. Он гордился, что пользуется уважением на бирже и во Влойенбурге, на острове, где поселилась община португальских евреев. Он любил устраивать роскошные обеды, невзирая на их стоимость. Ему доставляло удовольствие давать деньги на благотворительность. Вот деньги для бедняков – пусть они купят еды. Вот деньги для беженцев – пусть они найдут кров. Вот деньги для ученых в Святой земле – пусть они работают, чтобы приблизить приход мессии. Мир мог стать лучше, потому что у Мигеля были деньги и он не жалел их.

Таким был Мигель Лиенсо, а не жалким неудачником, над которым насмехаются дети и толстые кумушки. Он не мог больше выносить беспокойные взгляды, которые на него бросали другие маклеры, спешившие прочь, словно опасаясь, что его неудачи заразят их, подобно чуме. Ему были невыносимы и сочувственные взгляды, которые на него бросала хорошенькая жена брата, чьи увлажненные глаза говорили о том, что она находила свое несчастье схожим с его несчастьем.

Возможно, он достаточно настрадался и Господь, слава Тебе, предоставил ему эту возможность. Может ли он в это верить? Мигель был готов согласиться со всем, что предлагала Гертруда, но за последние месяцы он слишком много раз проигрывал, повинуясь ложной интуиции. Браться за это дело было бы безрассудно, особенно при таком партнере, связь с которым делала его беззащитным перед маамадом.

– Как так получилось, что это магическое зелье до сих пор не завоевало популярности в Европе? – спросил он.

– Все когда-то начинается. Прикажете ждать, – сказала она заговорщически, – пока какой-нибудь другой предприимчивый коммерсант не выведает его секрета?

Мигель отодвинулся от стойки и сел прямо.

– Скажите, что вы предлагаете.

Он с жадностью ждал слов Гертруды, но та не спешила, и Мигель был готов заговорить, не дождавшись ответа.

– Я определенно решила заняться торговлей кофе, – потерла руки Гертруда, – и у меня есть кое-какой капитал, но я не знаю, с чего начать. Вы деловой человек, и мне нужны ваша помощь и ваше партнерство.

Одно дело называть эту отважную вдовушку своим другом наедине, выпивать и играть в азартные игры с ней, представлять ее интересы на бирже и порой совершать для нее небольшие сделки, невзирая на запрет маамада оказывать маклерские услуги иноверцам под страхом отлучения. И совсем другое дело – выступать в качестве ее делового партнера. Некоторым евреям такое необычное партнерство сошло бы с рук, но Мигель не мог рассчитывать на удачу без денег и положения, которые могли бы его защитить.

Когда-то Мигель не воспринимал серьезно неодобрение совета, но в последнее время маамад стал приводить свои угрозы к исполнению. Он рассылал своих шпионов, которые выслеживали тех, кто нарушал Шаббат или ел нечистую пищу. Он изгонял тех, кто, как ростовщик Алонсо Алферонда, нарушал его строгие правила. Он преследовал таких, как бедняга Бенто Спиноза, который проповедовал такие ереси, что никто даже не понимал, что это ересь. Кроме того, у Мигеля был враг в совете, который, безусловно, только и ждал удобного случая, чтобы нанести удар.

Риск был немалый. Мигель прикусил губу, чтобы сдержать улыбку. Он справится с риском, если пообещает себе не думать о нем слишком часто.

Мигель начал постукивать по стойке. Он был готов действовать немедленно. Он мог тут же начать устанавливать связи с нужными людьми на всех основных биржах Европы. Он мог скупать кофе бочками и перевозить его из порта в порт. В этом был весь Мигель Лиенсо; он совершал сделки, устанавливал связи и договаривался. Он не откажется от возможности из-за того, что фанатики и лицемеры говорят ему, что они знают лучше мудрецов, что хорошо, а что плохо.

– Как нам лучше это сделать? – сказал он, наконец осознав, что его молчание длилось несколько минут. – Торговлей плодами кофе занимается Ост-Индская компания, и нам нечего рассчитывать на то, чтобы конкурировать с ними. Я не понимаю, что вы предлагаете.

– Я и сама не понимаю! – Гертруда в волнении всплеснула руками. – Но что-то я предлагаю. Мы должны что-то предпринять. Мне не помешает тот факт, что я не знаю, что предлагаю. Как говорится, даже слепой может наткнуться на рай. Вас тревожит приближение двадцатого числа – у вас есть долги? Я предлагаю вам разбогатеть. Новое многообещающее предприятие, с помощью которого вы поправите свои дела и ваши нынешние долги покажутся вам совершеннейшей ерундой.

– Мне нужно время, чтобы обдумать все это, – сказал он, хотя ничего подобного ему не было нужно. Человеку не часто выпадают такие возможности, и было бы непростительно глупо с его стороны испортить все из-за своего нетерпения. – Обсудим это еще раз после двадцатого. Через неделю.

– Неделя – это долгий срок. За неделю люди делают состояния. Империи возвышаются и падают за неделю.

– Мне нужна неделя, – мягко повторил Мигель.

– Ну, неделя так неделя, – дружелюбно сказала Гертруда. Она знала, что настаивать бесполезно.

Мигель понял, что теребит пуговицы на камзоле.

– А теперь я должен идти, у меня неотложные дела.

– Прежде чем вы уйдете, позвольте дать вам одну вещь, это поможет вам обдумать наше предприятие.

Гертруда дала знак Криспину, который тотчас появился и поставил перед ней мешок из грубой шерсти.

– Он задолжал мне кое-что, – объяснила она, когда ее кузен отошел подальше. – Я согласилась принять это в счет долга и хочу, чтобы у вас было то, о чем стоит подумать.