Отчаянный шаг - Макалистер Кейти. Страница 29

— Дэр? Вы не хотите лечь со мной в постель? — Слова, произнесенные едва слышно, пронзили его сердце.

— Я… простите, Шарлотта. — Он говорил голосом грубым, как гранит. — Я уже пытался вам объяснить. Это не имеет никакого отношения к моему желанию лечь с вами в постель. Я хочу большего, чем просто ваше тело.

Она крепче прижала к себе книгу. На ресницах дрожали слезы.

— Я не понимаю. Чего же вы хотите? У вас есть другая? Зачем же вы сделали предложение мне, если у вас есть другая?

Дэр помотал головой, стиснув кулаки, чтобы удержаться и не прижать Шарлотту к себе.

— Мне больше никто не нужен. И даже вам должно быть ясно, что я не равнодушен к вашим чарам. Но вы моя жена. Я не хотел жениться, потому что… в общем, по многим причинам, и не самая последняя из них то, что в моем финансовом положении я не могу содержать жену так, как вы этого заслуживаете. Но важнее всего другое. Я не хотел обзаводиться семьей ради удобства, ради того, чтобы обладать женским телом для собственного удовлетворения. От жены я жду большего.

Дэр очень хотел, чтобы она поняла. Он не мог произнести те слова, которые рвались из его сердца, — пока нет, но все же надеялся, что она поймет: он хочет, чтобы между ними возникло чувство более серьезное, чем обычное вожделение.

Горло ее задвигалось, словно она глотала слезы.

— Вы меня хотите?

Он молча кивнул, не доверяя своему голосу.

— Но при этом хотите от меня большего, чем… — Шарлотта оглянулась на постель.

Глаза Дэра заблестели.

— Да, я хочу большего.

Она закусила губу — привычка, раздражающая в любой другой женщине, но невозможно милая и невинная в его жене. Чтобы его гордая, уверенная в себе Шарлотта стояла перед ним неуверенная и сомневающаяся… Сердце Дэра заныло при мысли о том, что к этому ее привело его решение получить больше, получить всю ее целиком. И все же он не мог обречь их обоих на страдания, которые неизбежно начнутся, если они согласятся на меньшее.

— И кем же я должна быть? Компаньоном, другом, женой, любовницей…

— Дело не в том, кем вы должны быть, Шарлотта. Дело в том, что мы оба чувствуем. Я не видел вас пять лет, и мы оба слишком мало знаем друг о друге. Вы поставили меня в неловкое положение, и я вынужден был жениться на вас, но это не значит, что я готов отказаться от шанса на счастье. Думаю, мы можем прожить счастливую жизнь, но только если у нас будет возможность узнать друг друга, если… у нас возникнут взаимные чувства, нечто большее, чем физическое влечение, которое мы оба испытываем.

В ее глазах блестели слезы. Потом она потупилась и негромко призналась:

— Я ничего не могу поделать с тем, что испытываю к вам. Мое тело пылает. Я хочу прикасаться к вам, попробовать вас на вкус, хочу, чтобы вы тоже ко мне прикасались, Дэр.

Его имя оказалось последней каплей; тихое ликование, охватившее Дэра, когда это имя сорвалось с ее уст, подтолкнуло его к краю. Он сказал себе, что просто хочет показать ей, что такое наслаждение, дать ей разрядку, избавить от обуревавших ее страстей, которые, в конце концов, вполне естественны и даже желаемы. Он сказал себе, что обязан дать ей хоть что-то, раз не может дать себя, но на самом деле правда заключалась в том, что он не мог больше не прикасаться к ней.

Дэр поднял жену на руки, наслаждаясь ее весом, и все его чувства поплыли, так ароматны и мягки были ее шелковистые волосы, так робко целовала она его шею. Робко? Шарлотта? Дэр рассмеялся бы, но только не сейчас, когда ее ладони лежат на его обнаженной груди и поглаживают так, что кровь закипает в жилах. Он застонал, признавая свое поражение, опустил голову и прильнул к ее губам.

Его язык действовал дерзко, дразнил ее, гладил, втягивал ее губы. Дэр опустил Шарлотту на кровать, каким-то колдовским способом смахнув в сторону внезапно ставшую невыносимой ткань, отделявшую его тело от жены.

— Волшебно. — Она счастливо вздохнула, когда его жаркий рот снова завладел ее губами, и попыталась обвить мужа руками, чтобы притянуть к себе его твердое тело, но Дэр воспротивился, пробормотав обещание доставить ей удовольствие. Доставить удовольствие? Она хотела сказать, что давно перешагнула все возможные границы удовольствия и находится в неизвестном ей царстве восторга, но не смогла вспомнить, как произносятся слова. Может быть, позже вспомнит, когда пройдет дурман от ощущения его губ.

«Глупая я женщина», — подумала Шарлотта несколько минут спустя, когда его губы оторвались от ее губ. Глупая женщина, но откуда же она могла знать, что дело не только в его языке? Нет, теперь-то она понимает.

Он лизал и целовал ее шею, спускаясь вниз, к ключице, и спина Шарлотты выгнулась сама по себе, а ноги напряглись, когда его рука скользнула вверх по бедру. Ей казалось, что сознание распадается, мечется между ощущением жарких губ Дэра, приближающихся к ноющим грудям, и беспокойной, хотя и непонятной потребности, зарождающейся в глубине ее тела, как раз там, куда скользила его ладонь.

Прохладная мягкость его волос, задевающих чувствительные соски, жаркие губы под грудью… он обхватил одну грудь ладонью, пока другая купалась в его поцелуях, а пальцы Дэра скользили все выше по бедру… сознание распадалось все быстрее.

— Дэр! — простонала Шарлотта. Теперь ее тело двигалось по собственной воле. Шарлотте казалось, будто она в море огня, ее лижут языки пламени, сравнимые с преисподней, бушующей внутри тела с такой силой, что оно рыдало от страсти. — Пожалуйста. Пожалуйста!

Дэр навис над ней, опустив голову в ложбинку между грудями. Она вцепилась в его плечи, желая, вожделея, отчаянно нуждаясь в том, чтобы его твердое тело прижалось к ней.

— Скажи, чего ты хочешь, любовь моя? Скажи, что тебе нравится? — Его голос царапнул распаленную кожу, губы сомкнулись на затвердевшем, ноющем соске. Шарлотта слышала слова, но они казались ей бессмысленными, в мире остались только его губы, руки и шелковистая горячая кожа под ее пальцами. Она выгнулась под ним, всхлипывая от неистового желания ощутить, как к ней прижимается его тело, но он скользнул ниже, ненадолго задержавшись, чтобы пососать другую грудь, и начал поцелуями прокладывать жаркую влажную дорожку вниз по животу.

— Дэр! Только не останавливайся! Ты не можешь вот так меня оставить!

Его дерзкие руки оказались у нее на бедрах, а голова склонилась к животу, и жаркая дорожка пролегла вниз.

— Это наверняка грешно, — прошептала Шарлотта, вцепившись в простыню. — За это я попаду в ад, я точно знаю. Но, Господи, мне все равно! Только не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся!

Его волосы, как гладкий шелк, ласкали кожу, а губы завладели ею так, как Шарлотта и представить себе не Могла. Он был огнем, он был молнией, он был ртутью внутри ее, и она умирала, но — о! — какой сладкой смертью. Шарлотта больше не сомневалась, что язык — это лучшее, что есть в Дэре. Он творил волшебство, дразнил ее, посасывал, и ей казалось, что сейчас она сгорит на костре этих ощущений. Она не представляла, что можно гореть сильнее, но тут его палец скользнул внутрь, и она запылала таким пламенем, которое наверняка должно было испепелить, их обоих. Она услышала, как чей-то голос выкрикивает его имя, поняла, что это ее собственный голос, но не могла думать ни о чем, кроме яркого, слепящего, беспримесного наслаждения, взорвавшегося у нее внутри.

Его имя громко звенело у Дэра в ушах. Он прижался лицом к ее животу, а она дрожала, и желание вонзиться в нее было настолько сильным, что он едва не рыдал. Он держался за свою решимость как за соломинку, тело его сотрясалось, сражаясь с сознанием, плоть вопила, требуя немедленной разрядки. Он не собирался заходить так далеко, но не смог остановиться, она оказалась слишком сладкой. Он долго лежал, прерывисто дыша и крепко удерживая ее за бедра, а из-под зажмуренных век сочились слезы, растекаясь по животу Шарлотты.

Так он ее и оставил, спящую, теплую и мягкую. Ее тело манило и взывало со страстью, прокравшейся в его сердце и душу. Он укрыл Шарлотту и долго стоял у кровати, восхищаясь зрелищем, которое она представляла в золотистых отблесках свечи — с распухшими от его поцелуев губами, с высохшими на щеках слезами восторга. Соленые слезы на языке, а кожа ее такая чистая и сладкая…