Нежная обманщица - Гротхаус Хизер. Страница 48

— Ник, надо остановиться, — сказал Тристан.

— Руины Обни как раз за тем холмом, брат. — Ник придержал Великолепного и приблизился к Тристану.

— Ник, — настойчиво продолжал Тристан. — Я считаю, ты должен передумать.

Но Тристану не удалось изложить свои соображения, потому что совсем рядом с подковой Великолепного в раскисшую землю воткнулась стрела с пылающим оперением.

Разведчики слишком поздно заметили опасность.

— Сэр, впереди!

Ник поднял глаза. По гребню холма тянулась плотная цепь факельных огней — не менее трех сотен, решил Ник. Не задержи его Тристан, Великолепный сделал бы еще несколько шагов, и та стрела закончила бы свой полет у Ника в груди.

Он развернул лошадь навстречу своему отряду. Глухой звон мечей, перестук стрел вливали огонь в кровь Ника. Впереди ждала битва.

— Слушай мою команду! По местам!

Еще не открыв глаза, Симона поняла, что Ник ушел. Кровать словно давила на нее своей пустотой, но отчаяние не успело проникнуть ей в кровь — в дверь постучали.

— Войдите! — крикнула она и натянула одеяло повыше.

В своем монашеском одеянии в дверь вошла Ивлин Годвин. Симона словно окаменела. Как смеет Ивлин входить сюда? Омрачать своим присутствием драгоценную ночь, которую Симона провела с Ником? Неужели Ивлин собирается выкинуть вещи Симоны прямо сейчас, пока Николас в походе?

— Леди Симона. — Ивлин присела в легком реверансе. Ее глаза обежали комнату, замечая все мелкие подробности совместного бытия: брошенное платье Симоны, ванну с остывшей водой, оплывшие свечи.

«Пусть смотрит, — думала Симона, — пусть смотрит и думает что хочет».

— Что случилось? — холодно спросила Симона. — Зачем вы пришли… сестра? — Она прижала покрывало к груди и села на край кровати.

Бледное лицо Ивлин помрачнело.

— Ивлин, миледи. Зовите меня Ивлин. — Она сделала нерешительный шаг к Симоне. — Я пришла извиниться за свое поведение. Я не знала, что Ни… что барон женился, и непростительно оскорбила вас. Но я прошу вас учесть обстоятельства и проявить милость.

Симона смотрела на Ивлин, понимая, что следует ее успокоить. В конце концов, она ведь тоже любит Николаса! Но все же не так! Не так, как Симона. Иначе бы никогда его не покинула.

Симона поднялась с кровати и прошла к сундуку, где хранились вещи ее матери. Откинув крышку, она достала монетку и сердцевидный ключик, положила их на ладонь. Ивлин, прерывая неловкое молчание, продолжала свои объяснения.

— Я не могу не чувствовать, что виновата в том… что случилось в Обни, — шепотом закончила она. — Если бы я не сбежала в монастырь…

— Если бы вы не сбежали, — прервала ее Симона, сжимая в руке два маленьких металлических предмета, — вы были бы сейчас на моем месте, ведь так?

Ивлин побелела как мел, а Симона ощутила укоры совести. Но ее собственное горе и гнев не позволяли ей считаться с горем Ивлин. Да, она потеряла отца и дом, но разве с ней, с Симоной, случилось не то же самое? И с чем еще ей придется расстаться?

Не помня себя от отчаяния, она швырнула ключ и монету в Ивлин. Вещи со звоном покатились по дубовому полу.

— Я прочитала ваши письма, — прошипела Симона. Несколько секунд они смотрели друг на друга и понимали друг друга без слов.

— Вы ведь его любите? — спокойно спросила Ивлин.

— Забирайте свои вещи и не попадайтесь мне на глаза, святоша! — с тихой яростью прошептала Симона. — Вы его скоро получите. Какое вам дело до моих чувств?

Ивлин нагнулась, чтобы подобрать ключик и монетку.

— Леди Симона, я вовсе не собираюсь… — начала Ивлин, протягивая к Симоне дрожащую руку. — Пожалуйста…

— Уходите! — Симона указала на дверь. — Оставьте меня в покое.

Ивлин отшатнулась к стене.

— Простите меня, леди Симона, — прошептала она. — Пожалуйста. — И через секунду исчезла за дверью.

Симона вцепилась себе в горло, пытаясь сдержать рыдания.

Простить? Простить ее? Глупость Ивлин довела Ника до отчаяния. Хандаар остался один в Обни. А сейчас Ник, возможно, уже сражается, и неизвестно, вернется ли он домой. Простить ее, если именно Симона должна спасти Николаса и Женевьеву от своего отца и дать Ивлин то, к чему та стремится и чего не заслуживает?

Симона выпустила из рук покрывало, подошла к сундуку и вынула алое платье с черной отделкой.

Она исправит положение, разрубит кровавый узел, связавший ее и Ника через Женевьеву и Армана. Прямо сегодня.

Симона увидела, что леди Женевьева поворачивает за угол коридора. Сердце девушки билось, как барабан перед боем. Нельзя поддаваться страху.

— Леди Женевьева! — позвала Симона и побежала. — Миледи, подождите.

Женевьева тотчас обернулась и улыбнулась, узнав невестку:

— Доброе утро, Симона. Ты хочешь со мной позавтракать?

— Нет, — запыхавшись, ответила Симона. — Мне надо с вами поговорить. Срочно.

— Вот как? — Женевьева покачала белокурой головкой. Ее глаза припухли и были воспалены. Ночь, проведенная в приготовлениях к похоронам Хандаара, далась вдовствующей баронессе нелегко. — О чем?

Симона стиснула кулак, в котором держала листок бумаги, и Женевьева непроизвольно опустила на него глаза.

— Леди Женевьева, вам грозит опасность, — выпалила Симона. — Но я думаю, вы об этом уже знаете, да?

— Опасность? Но почему, Симона? Уверяю тебя, мне неизвестно, какая…

— Я знаю, что вы были замужем за моим отцом. Знаю, что именно он отнял у вас Тристана. — Слова падали, как камни. В пустом коридоре стояла тишина. Лицо Женевьевы стало белее снега. — Знаю, что вы считали, будто убили его во Франции.

Женевьева сделала шаг к Симоне, тонкими пальцами схватила ее за плечо и яростно зашептала:

— Симона, вам следует осторожнее высказывать свои подозрения.

Симона покачала головой и протянула ей лист бумаги:

— Тогда скажите мне, что я не права.

Женевьева долго смотрела на документ, наконец выхватила его из пальцев Симоны, развернула, прочла и горестно вздохнула:

— Ах, если бы я ударила его посильнее…

Симона почувствовала, что у нее начал дрожать подбородок. Она испытала странное облегчение оттого, что зло наконец было названо по имени.

— Он пришел за вами, — бесстрастно проговорила она. Женевьева кивнула, быстрым взглядом окинула коридор.

— Я расскажу вам, что знаю. Давайте пойдем ко мне, там нас никто не услышит.

Они взялись за руки и вернулись в крыло, где располагались хозяйские покои.

— Мне очень неспокойно, леди Женевьева, — зашептала Симона, не в силах больше держать при себе свои мрачные подозрения. — Николаса нет. Кто защитит вас, если Арман…

— Не думайте об этом, дорогая, — сказала Женевьева. Они уже подошли к покоям вдовствующей баронессы. — В Хартмуре мне ничто не грозит. Николас оставил стражу, а Арман один. Всего один человек, к тому же сумасшедший.

Но Симону эти слова не успокоили.

— Когда Николас узнает, он меня возненавидит, — прошептала она.

Женевьева устало улыбнулась и на миг привлекла Симону к себе.

— Нет, дорогая. Мне надо было самой все ему рассказать. — И Женевьева распахнула дверь своей спальни.

Симона последовала за ней в комнату и слишком поздно заметила метнувшуюся тень. Дверь тихонько закрылась.

Николас не мог не узнать светловолосую голову начальника своего отряда. Целая армия всадников волной накатывалась на него из долины, Рэндалл выполнил свой долг, и выполнил хорошо.

Рэндалл и один из гвардейцев короля оторвались от строя и галопом преодолели подъем. Ник испытал мрачное удовлетворение, видя, что на востоке не менее полутора сотен королевских воинов смешались с его отрядом. Первым заговорил Рэндалл.

— Сколько их? — спросил он и мотнул головой на запад. Ник проследил за его взглядом. День был в разгаре, факелы не горели. Вершина холма была пуста.

— Сотни три.

Рэндалл лукаво усмехнулся:

— Победа будет быстрой, милорд. Вместе с отрядом короля у нас больше четырех сотен.