Лунная ведьма (ЛП) - Уинстед Линда Джонс. Страница 58

— Не говори глупости.

Конечно, такой план ему не подходит. Ему, разумеется, не понравится отсутствие физического напряжения и необходимость осторожничать.

— Прекрасно. Только будь осмотрителен, — сказала она. — Ты уже достаточно ставил меня в неловкое положение. Я не хочу видеть женщин с третьего уровня или слышать о них. Будет несложно оборудовать отдельную спальню здесь или на третьем уровне для твоих…

Себастьен заставил её замолчать поцелуем. Глубоким и неожиданно нежным, с лёгким касанием языка. Когда-то император вообще не целовался, и она не подозревала, насколько любит такие ласки…

Он медленно отстранился и, прищурившись, заявил:

— Не будет никакой отдельной спальни.

Она стряхнула дразнящее тепло его поцелуя.

— Если ты ожидаешь, что я, как послушная императрица, поковыляю вниз и переселюсь на пятый уровень…

— Я не ожидаю, что ты куда-либо поковыляешь, — сказал Себестиен, опустив руку на её раздувшийся живот. Она знала, что тот слишком велик для пяти месяцев. Айседора уже выразила своё беспокойство по этому поводу.

Муж лёг рядом, так и не отведя руку, его дыхание ерошило ей волосы.

— Не будет никакого ковыляния, никакой отдельной комнаты, и ни одна женщина с третьего уровня не займёт твоё место в моей кровати. Если нужно потерпеть, мы потерпим вместе.

— Не шути со мной, Себастьен, — резко сказала она.

— Поверь, я никогда не стал бы подшучивать над необходимостью провести четыре месяца без секса. В этом нет ничего смешного.

Лиана засмеялась. Всего миг назад ей было совсем не весело, и вот теперь она громко хохотала, положив ладонь на руку Себастьена.

— Кажется, мы согласились, что это не смешно, — сухо заметил Себастьен.

Лиана прижалась к мужу.

— Я люблю тебя, — порывисто призналась она, не успев подумать.

На мгновение в спальне повисла звенящая тишина, и Лиана пожалела, что не может забрать слова обратно. Себастьен, наверняка, увидит в них лишь столь нетерпимую им слабость. И тут он сказал:

— Думаю, я тоже тебя люблю, раз уж решился на четырёхмесячный целибат.

— Пятимесячный, — прошептала Лиана. — Ещё несколько недель после рождения…

— Пожалуйста, не продолжай.

Лиана устала, поэтому закрыла глаза и обняла мужа.

— Я рада, что ты решил ждать меня, — тихо призналась она. — Если бы я снова застала тебя с другой женщиной, то, вероятно, убила бы вас обоих.

— Не сомневаюсь, — задумчиво ответил Себастьен, поглаживая ей волосы. — Эта твоя новая ведьма… она не доставляет никаких проблем?

— Нет, — быстро заверила Лиана. — Она мне нужна. По меньшей мере, пока не родится ребёнок.

— Пока не родится ребёнок, — повторил он.

Лиана кивнула. Она решила сегодня не советовать мужу сделать из Айседоры их ассасина. Иначе Себастьен мог догадаться, кто ответственен в исчезновении Нэлика. А ведь он всегда ему симпатизировал. И потом, было бы неплохо иметь под рукой исключительно своего убийцу.

Перед тем, как провалилась в сон, Лиана услышала шёпот Себастьена:

— Если с ребёнком что-нибудь случится, Айседора Файн заплатит за это первой.

Жульетт не знала, почему так беспокоится из-за желания Рина покинуть город, зато сам он прекрасно понимал причину её волнения.

Три дня после их возвращения во дворец королева рычала на слуг, пугала стражей и часто плакала по сущим пустякам. Она не жаловалась ни ему, ни кому-либо другому, но он чуял на ней запах крови и знал, что ей больно. Сегодня она притихла и выглядела бледной. Значит трудные дни остались позади.

У Жульетт начинался её первый жар. Рин улавливал аромат её желания, чувствовал его и неожиданно для себя откликался, хотя ему следовало такое предвидеть. Королева кровоточила в течение трех дней и теперь начала ощущать непонятный опаляющий пыл.

Сама того не зная, она лишь поэтому приказала ему не покидать город, и потому же он столь охотно повиновался. К концу недели Жульетт будет носить его сына.

Королева действительно нуждалась во множестве сыновей. Отпрыски Этэйны до сих пор занимали важные посты во дворце и продолжат служить Энвину ещё много лет. Но со временем Жульетт захочет окружить себя собственными детьми, которые станут посредниками и учителями и возложат на себя руководство многими профессиональными сферами. Не такую жизнь он планировал для своих сыновей, но именно такую они получат.

Рин мог отказаться лечь с Жульетт, если бы у него хватило на то силы воли. Но нет. Он всегда очень страстно её желал, и даже если его план жить с ней раздельно осуществится, Рин хотел детей. Хотел носить их на руках, наблюдать, как они растут, учить их играть в кивабол, метать копье, тесать камень и стрелять из лука. Мальчики могут наслаждаться этими занятиями, даже если никогда не последуют по стопам отца и не станут солдатами.

Но вдруг Жульетт не позволит ему оказывать столь большое влияние на жизни сыновей. Возможно, она пожелает предать детей жрицам и учителям, чтобы те воспитывали их, как положено принцам. Разве он может лечь с ней, не выяснив столь важный вопрос?

Жульетт велела ему явиться после ужина, присутствовать за которым он отказался. В ответ на приказ остаться во дворце, Рин потребовал выделить ему собственные комнаты, и хотя королева отнеслась к такой просьбе неодобрительно, всё же позволила получить желаемое. Покои оказались больше и прекраснее, чем его собственный дом, а одежда, которую ему приносили — гораздо лучше, чем та, что полагалась стражам.

Он хотел убежать, но судьба, которая, как он сказал сопротивлявшейся Жульетт, связала их навсегда, не изменится. Только теперь заключённым стал он сам.

Возможно, забеременев, она его отпустит. Он мог жить как бродяга и возвращаться во дворец, когда понадобится Жульетт в кровати. Он поймёт, что время пришло, так же, как знал это сейчас. Если же Рин не вернётся вовремя, она воспользуется другим энвинцем… во всяком случае, пока не появится любовник-карадонец.

Мысль о другом мужчине Рину не нравилась. Точнее, порождала гнев, который обычно приходил только с волком. Но если он не желает позволять другим выполнять обязанности супруга королевы, тогда об отъезде не может идти и речи.

Жульетт ещё не потребовала себе апартаменты старой королевы, занимавшие весь третий этаж дворца, поскольку вполне уютно устроилась в комнатах, которые ей выделили в самом начале. Она встретила его в дверях, одетая в простое, льнущее к телу золотое платье. Щеки Жульетт пылали, губы припухли и дрожали, вьющиеся волосы каскадом спускались вдоль спины. Взволнованные и полные жизни золотые глаза мерцали, когда она отступила, приглашая Рина войти.

В открытое окно врывался свежий ветер, колыша занавески и наполняя комнату долгожданной прохладой. Несколько месяцев назад, даже несколько недель назад, такой холод заставил бы Жульетт дрожать с головы до пят. Теперь же она радовалась морозу, нуждалась в нём.

Она без предисловий схватила его за рубашку и притянула к себе.

— Я весь день безумно хотела тебя увидеть, — тихо призналась Жульетт, не ослабляя хватку.

— В самом деле?

— Да, — она прильнула к нему, прижавшись щекой к мускулистой груди. — Я всё время думаю о тебе и вспоминаю, что чувствовала, когда ты был во мне. Ты помнишь?

— Конечно, — хрипло ответил он.

— Я хочу снова это испытать. Прямо сейчас, — она откинула голову, чтобы взглянуть на него. — Почему ты от меня отдалился?

— Ты знаешь.

— Мой королевский титул не помешает мне быть твоей парой.

— Помешает.

Её щеки заалели ещё ярче, золотые глаза игриво блеснули.

— Ты выглядишь таким мрачным, что сам на себя не похож. Твою улыбку украло то нелепое пророчество, — Жульетт тараторила слишком оживлённо и быстро. — Провидец, который его рассказал, находился в пьяном угаре. Рин, я не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-либо, кроме тебя. Никто, кроме тебя, никогда.

Он хотел того же, но всё ещё сомневался в возможности получить желаемое.