Апогей (СИ) - "Мари Явь". Страница 20

— Я здесь, госпожа. — Послышался голос хранительницы из темного угла, давая мне повод расслабиться.

Но не до конца, конечно. В обществе мадам я уже никогда не смогу чувствовать себя непринужденно. Думаю, теперь я вообще буду смотреть на нее, ее сыновей и невесток иначе. Так как и должна была смотреть на них изначально. Святая Мария, как наивна я была, обманчиво полагая, что они от нас отличаются только образом жизни. Только? Это и было основной причиной держаться от них подальше.

Да, то происшествие в павильоне стало переломным моментом.

Наверняка, моя паника была очевидна мадам Бланш, и все же она подошла к моей кровати и наклонилась, разглядывая мое болезненное лицо.

— Как ты чувствуешь себя, ma cherе? — Прошептала она, а я просто радовалась тому, что она не пытается до меня дотронуться.

— Хорошо. Отлично. — Прохрипела я, пристально следя за ней, словно ожидая подвоха.

— О, не смотри на меня так! Не смотри! — Вздохнула сокрушенно мадам, пододвигая к моей кровати стул и опускаясь на него. — Никому не понять, что я вытерпела за эту неделю. Как винила себя и корила.

Да брось, ты просто боялась, что напугала меня до такой степени, что я не захочу здесь оставаться и от страха тоже выкинусь из окна. А это вполне вероятное развитие событий, ведь от сцены с демонстрацией клыков легко можно было тронуться.

— Ты ведь простишь своего друга? — Ласково прошептала она, наклоняясь ближе. — Я просто не сдержалась, mon ami, я никогда бы не причинила тебе вред. Милое дитя, ты должна понимать, что в произошедшем не только моя вина. Все же нельзя быть такой соблазнительной. — И она тихонько рассмеялась, словно это было просто доброй шуткой.

— Да. — Протянула я, стараясь улыбаться. — Вы уж меня за это простите.

Она все верно истолковала, потому вновь вернула мне необходимое расстояние, отклоняясь.

— Мы все очень о тебе волнуемся. — Казалось, она оправдывается. А такой аристократически красивой, сильной, властной женщине это совершенно не шло. — Доктор сказал, что твоей жизни не угрожает опасность, но нам ли не знать, как человек слаб и хрупок. — Когда я промолчала, она кинула взгляд на стоящие на тумбе цветы. — Тебе нравиться? — Я легонько кивнула. — Это все Каин. Он такой внимательный к дамам, совершенно на своего брата не похож. — На этих словах она нахмурилась и опустила глаза. — Мa cherе, он не простит мне этого.

Не знаю, что заставило меня сомневаться в личности этого «он», ведь очевидно то, что главе клана до меня никакого дела нет.

— Пока ты не перестанешь злиться на меня. — Добавила просящей интонацией мадам.

— Тогда передайте господину Каину, что я совершенно на вас не сержусь. — Эта фраза далась мне нелегко. И не потому что была ложью чистой воды, а потому что я была еще не готова произносить подряд так много слов.

И в наступившем молчании создалось неловкое ощущение моего ожидания и ее растерянности.

— У меня два сына, ma cherе. Лучше скажи, что передать другому.

10 глава

В ее словах не было ни малейшего смысла, потому что за все время, пока я обитала в больничной палате, глава обо мне даже не вспоминал. То есть, ничего не изменилось. Думаю, госпожа Бланш — очень впечатлительная и романтическая натура, как и свойственно француженке, и не правильно понимает «своего сына».

За эти две недели, помимо постоянного находившихся рядом дока, медсестер и Франси, я часто видела господина Каина. Мужчина приносил цветы и сладости, а я старательно убеждала себя, что это просто вежливость. Даже когда он однажды наклонился, чтобы оставить легкий поцелуй на моем лбу.

После того как он покинул мою палату, зашел док Мелчиоре и, увидев меня краснющую и дорожащую, решил, что у меня вновь началась лихорадка. И всем моим «я отлично себя чувствую», он не поверил, решив оставить под наблюдением еще на пару дней. И в этом решении заключались и минусы и плюсы. Я устала от постоянного ничегонеделанья, мне необходима была свобода движения и действий. Что касается плюсов: я знала, что за границами этих стен меня ждет иная, пугающая жизнь, (вернее, жизнь осталась прежней, но мое отношение к ней порядком изменилось), а тут я чувствовала себя в безопасности.

Из-за медикаментов, которые мне давали, я подолгу спала. Я проспала даже рождество. Но Франси не дала мне долго сокрушаться по этому поводу, сказав, что отправила поздравительные открытки от моего имени домой и Аги. Похоже, мне действительно не нужно ни о чем беспокоиться, когда она рядом.

Покинула ненавистные больничные палаты я в середине января худая, бледная и, по правде говоря, совершенно не желающая находиться на вилле еще два с половиной года. Естественно, это желание было очевидно и хозяевам сего места. Мой страх и желание сбежать из золотой клетки были им не на руку, потому мадам Бланш и ее младший сын разработали беспроигрышную, как им казалось, тактику. Меня окружили таким вниманием и заботой, от которых любая наивная дурочка растаяла бы как мороженное на солнце. И я была бы в числе оных, если бы воспоминания о клыках мадам не были так свежи.

Франси следила за попытками своих господ молча. Хотя было видно: она боится повторения истории с Эмили. Боится, что я так же, как и она, попадусь на эту удочку. И ее напряжение достигло пика, когда господин Каин предложил вместе поужинать. И это вопреки его статусу почти женатого мужчины.

— Будьте, пожалуйста, осторожны. — Проговорила хранительница, провожая меня до господских покоев.

Я удивленно на нее воззрилась. А куда девалось извечное «вам не стоит беспокоиться»? И было очевидно: она говорила не об аккуратности со столовыми приборами и напитками. Хранительница имела в виду своего господина, с которым любой девушке надо было держать ухо востро. Человеческой? Умножьте на бесконечность.

Когда я проходила через двойные двери, я знала, что помимо молодого господина и меня в помещении еще будут слуги, потому особого стеснения быть не должно. Но стоило мне переступить порог, как единственный камердинер, бывший в покоях, поспешил откланяться.

— Добрый вечер, Мейа… — Ко мне подошел Каин, замолкая буквально на полуслове.

Понимаю, тут должна была следовать часть с «прекрасно выглядишь, собственно, как и всегда», но парень хоть и был лгуном, даже у него язык не поворачивался говорить мне что-то подобное. Чудно, этого и добивалась.

— Здравствуйте, брат Лукас. — Я осмотрелась, понимая, что это первый и возможно последний раз, когда я нахожусь в покоях молодого господина. — Любите красный?

Глупый вопрос, но меня цвет крови весьма удручал. С ним все было иначе, он находил данную гамму вдохновляющей и умиротворяющей.

— Да. И я думал, что увижу тебя в красном сегодня. — Промурлыкал мужчина, останавливаясь напротив. — То платье, которое я подарил тебе, сидело бы великолепно на такой стройной фигуре.

Лжец-лжец. Я не была стройной, я до сих пор не оправилась после болезни, потому мою фигуру стоит называть тощей.

И все же эти слова, вкрадчивые интонации, низкий голос действовали на меня. Именно на это господин и рассчитывал. Он был мастером по части соблазнения и обольщения, все же столько женщин прошло через эти руки. Что касается меня? Я была стеснительной, неопытной и простоватой дочерью священника. Были ли у него со мной шансы? Девяносто девять из ста… если бы я не знала, с кем имею дело.

Если собрать в кучу его богатство, красоту, обаяние, влияние и противопоставить моей жизни, логично с моей стороны будет выбрать второе. К тому же, я слишком хорошо помнила о несчастной Эмили, и не хотела быть очередной для него. Или просто очередной, выпрыгнувшей из окна.

— Почему же ты предпочла платье… этому? — Спросил он, осматривая меня с ног до головы.

Вот как раз поэтому. В джинсах и длинной кофте грубой вязки я чувствовала себя в безопасности перед его неприкрыто оценивающим взглядом.

Сам господин Каин этим вечером остановил свой выбор на черных брюках и рубашке того же цвета. Словом, выглядел он как обычно — выше всяких похвал. И ожидал подобного и от меня.