Леди Дерзость - Робинсон Сьюзен. Страница 4

— Послушай, Рене.

— Да, месье.

— У меня тревожно на душе, Рене. Наша королева очень рискует со своим планом. Мария Стюарт может быть королевой Шотландии, но цель ее жизни — свергнуть с английского престола Елизавету. И ее чертовы французские дядюшки намерены ей в этом помогать. Наша королева забыла, что Мария Стюарт унаследовала в характере больше от Гизов, чем от Стюартов. А Гизы-воплощение коварства и жестокости.

— Да, милорд, не каждый сможет раскусить интриги, замышляемые Дюком де Гизом или кардиналом Лоранским.

— Именно кардинал и представляет наибольшую угрозу. Он бы и первенца своего не пощадил и принес в жертву, если б за то получил власть над Францией или Англией. Я полагаю, что при таком обилии любовниц у него все-таки есть первенец.

— Поэтому, — заключил Рене, — мы и отправились в дорогу в такую промозглую погоду. Очаровательная Кдод де ла Марш наконец сложила оружие?

— Я получил ее приглашение по возвращении из Англии. Разве ты не читал его?

— Письмо было запечатано, милорд.

— А ты никогда не читаешь запечатанных писем?

— Только те, над которыми у меня есть время поработать, милорд.

— Хорошо, я запомню.

Блэйд выпрямился в седле: они только что выехали из леса.

— Смотри! Я никогда не устану любоваться видом замков, хотя, на мой взгляд, лучше моего нет.

Примерно в миле от них, словно из вод Луары, возник замок. С высокими белыми башнями, зубчатыми стенами и коническими крышами — замок, казалось, повис между рекой и берегом. Лучи тусклого январского солнца играли серебром на башенках. Замок Клод был намного меньше, чем у короля или его приближенных, но по своей архитектуре не уступал классическим итальянским образцам. Его украшали лиственный орнамент, фестоны, пилястры и канелюры.

По сравнению с этим произведением искусства, замок Ла Рош — его английский дом — казался просто огромной пещерой. Впрочем, на его отношение к дому в Англии, возможно, повлияли события прошлого. Хотя целые эпизоды детства выпали из памяти, того, что он помнил, было достаточно, чтобы бежать во Францию сразу, как только он смог это сделать. Он помнил беспрерывные скандалы, постоянный страх, что любой проступок матери или его самого вызовут очередной приступ бешенства у отца. Он вспомнил, как стремился найти спасение в учебе и как неожиданно обнаружил, что и сам подвержен вспышкам гнева.

Поначалу он приходил в ярость, когда учителя критиковали его работу. Затем стали сниться кошмарные сны. Ему снилось, что он кого-то убивает, какого-то мужчину, который настолько разгневал его, что он, набросившись на него, забивает до смерти. После таких снов он просыпался в поту, тяжело дыша. Потрясенный, он простаивал часами в молитве, прося у Господа прощения за свои ночные видения. Он дал клятву, что никогда не будет срывать зло на других, как делал его отец.

С возрастом его ночные кошмары стали иными. Мужчина, которого он убивал, превратился в одного из учителей. Но однажды, когда ему было шестнадцать и снова снилось, что он душит учителя, тот неожиданно превратился в отца. Он с воплем проснулся. Тогда-то он и решил покинуть замок Ла Рош.

Два года спустя ему удалось убедить отца отправить его в Оксфорд, но по дороге туда его захватила банда Джека Миднайта. Его так ударили по голове, что он лишился памяти и какое-то время ему пришлось провести среди бандитов. Когда память стала возвращаться, его главной заботой стало скрыть от тех, кто его знал, существование изверга-отца, а также свои собственные припадки гнева. Поэтому имение во Франции стало для него поистине небесным даром.

Блэйд сильнее сжал поводья и удобнее устроился в седле. Он позволил себе погрузиться в воспоминания-опасная роскошь перед встречей с Клод. Взглянув на шпили замка, он произнес про себя несколько французских поговорок, чтобы вернуть форму. Через некоторое время он уже въезжал в ворота замка. Войдя внутрь, он стряхнул с волос кусочки льда. Слуга вкрадчивым голосом произнес, что мадам ждет его в своей комнате. Блэйд последовал за ним вверх по винтовой лестнице восточной башни замка. Ступени из белого мрамора обвивались вокруг центральной опоры, уходя вверх. Казалось, они парят в воздухе.

Он поднялся на второй этаж и вошел в гостиную. Слуга постучал в дверь, ведущую в соседнюю комнату, открыл ее и кивнул, приглашая Блэйда войти. Блэйд пригнулся, чтобы не стукнуться о притолку, и оказался в комнате, увешанной огромными гобеленами, на которых были изображены сцены охоты и сюжеты из греческой мифологии. Клод ждала его у стола, установленного кушаньями и напитками. Позади возвышалась позолоченная кровать под бархатным балдахином. Замок и его хозяйка создавали атмосферу тепла и уюта, а интимность, которая сопровождала прием, располагала к плотским наслаждениям. Клод медлила, давая возможность гостю оценить в полном блеске ее красоту, и только затем пошла навстречу с распростертыми объятиями.

— Ах, мой дорогой Николас! Как долго ты добирался ко мне. Я была так одинока.

Белые пухлые руки обвились вокруг него. Блэйд ответил на ласку поцелуем. Запах сирени

ударил ему в нос, дорогая брошь, украшавшая ее платье, царапнула руку. Внезапно он вспомнил Ориел Ричмонд в ее простеньком шерстяном платьице, с распущенными вьющимися волосами.

Красота Клод была такой же броской и телесной, как и ее замок. Но самой большой ее драгоценностью были волосы. Бледно-золотистые и блестящие, они ниспадали каскадом на ее плечи.

— Ты так долго не замечал меня, дорогой, — я стала думать, что ты забыл обо мне.

Блэйд высвободился из ее объятий. Не стоит демонстрировать чересчур пылкие чувства по отношению к Клод: достаточно того, что по меньшей мере два десятка титулованных французских дуралеев увивалось за ней.

— Нет, мадам, я просто не хотел быть излишне назойливым. Тем более что находился в Италии, где навещал старого друга.

Клод сделала жест рукой, чтобы он не оправдывался, и стала разливать вино в бокалы.

— Тебя кто-нибудь сопровождал во время путешествия?

— Клод, клянусь честью, ты хочешь выведать, есть ли у меня любовница.

— Ха, это я уже знаю.

Блэйд отпил немного вина, стремясь скрыть свою настороженность. Чтобы отвлечь внимание Клод, он провел языком по верхней губе, и, когда ее взгляд остановился на его губах, произнес:

— Ты так хорошо осведомлена о моих пристрастиях?

— Весь двор знает о твоих привычках. Мои друзья придумали новую игру, выслеживая светских дам и их любовников. Виконт де Талларт побился об заклад, что через три месяца ты бросишь Луизу Сен-Мишель ради Марии де Бурбон. Но я спутала ему все карты.

— Значит, я что-то вроде негласного участника в вашей игре?

Клод поставила бокал и коснулась рукой его щеки.

— Нет, моя радость, ты — самый ценный приз.

Она подтолкнула Блэйда к кровати, бросившись туда же сама, и притянула мужчину к себе. Он пробыл в ее постели до поздней ночи. И только когда комната погрузилась во тьму и лишь от тлеющих угольков шел слабый, красноватый свет, Блэйд поднялся, закутавшись в шелковое покрывало, подошел к камину и устремил свой взгляд на мерцающие угли.

Он не в первый раз приносил свое тело в жертву королеве и стране, но никогда раньше не испытывал подобного упадка душевных сил, как сейчас. Первое время его возбуждали интрига и новизна ощущений, Но затем эта сторона его миссии стала все больше угнетать его. Заниматься любовью, не питая при этом никаких чувств, — тяжелое испытание. Все больше И больше он ощущал, что его тело отделяется от него, становится просто инструментом.

Его жаждали многие дамы, приближенные ко двору французского короля, впрочем, как и некоторые мужчины. Каждая женщина, которая ему отдавалась, в его сознании также превращалась в некое подобие инструмента, даже в большей степени, чем он сам, хотя, безусловно, никто не догадывался о его сокровенных мыслях. Так или иначе, с наступлением Нового года он остро почувствовал потребность в чем-то большем. Он не мог бы сказать конкретно, чего он желал, но чувство неудовлетворенности, недовольства собой постоянно мучило и терзало его