Возлюбленная колдуна - Дайер Дебра. Страница 11

— Пижама… — Коннор взял у нее одежду, почувствовав холодное прикосновение шелка. — Неужели в вашем веке мужчины настолько опустились, что носят такие женственные одеяния?

— Только ночью.

Коннор с облегчением вздохнул.

— Но зачем одевать что-то на ночь? Софи взглянула на него, покраснев.

— А ты не одеваешь?

— Нет.

— Даже зимой?

— Никогда.

— Понятно, — она прочистила горло, и у Коннора сложилось отчетливое впечатление, что она пытается подавить смешок. — Да, надо думать, тебе это совсем не нужно.

— Да, мне это совсем не нужно, — кивнул он, возвращая ей пижаму.

— Завтра посмотрим, подойдет ли тебе одежда Дэниэла, — Софи повернулась и направилась к двери, перекинув пижаму через руку. — Если тебе что-нибудь понадобится, постучи мне в дверь. Моя комната через две двери справа от тебя, — она улыбнулась ему на прощание, взявшись за бронзовую дверную ручку. — Надеюсь, ты проведешь приятную ночь.

— Спасибо, — поблагодарил он, подумав о луне, сияющей на темном небе, и о приятных снах. — Я тоже надеюсь.

Здесь, в долине, которую Лаура посещала только во сне, никогда не шел дождь. Горы, похожие, на черные алмазы, пронзали вечно голубое небо, и кристаллы, выступающие из скал, сверкали на солнце. Со склона одной из гор бежал ручей, питающий долину; он журчал среди черных камней и, искрясь, хрустальным водопадом падал в озеро.

— Коннор! — Лаура обернулась, ища его взглядом. Но его нигде не было видно, и ледяной страх просочился в ее кровь. — Коннор!

Изумрудная трава и синие, белые, желтые, розовые цветы склонялись к ней, когда она бежала к озеру, образующему сверкающий хрустальный водоем у подножия горных склонов. Она стояла на гладком черном утесе на краю озера, надеясь увидеть в воде одинокого пловца, но его не было.

— Коннор, где ты?!

— Я здесь, с тобой.

Лаура обернулась на звук голоса. Коннор стоял в нескольких футах от нее, одетый в одни лишь брюки, черной кожей облегающие его узкие бедра и длинные мускулистые ноги.

— Я испугалась, что ты не пришел! Он улыбнулся, приближаясь к ней.

— Ничто не в силах разлучить меня с тобой.

Она бросилась к нему, и он раскрыл ей навстречу свои объятия.

— Моя Эдайна !— прошептал он, обнимая ее все крепче, как будто боялся, что она вот-вот исчезнет.

— Обещай, что всегда будешь приходить сюда ко мне.

Он прикоснулся губами к ее уху.

— Всегда!

Она прижалась губами к его шее, и ее грудь наполнил опьяняющий аромат лимона и мускуса. В этой долине она не носила ни корсета, ни нижних юбок. Ничто, кроме белой шелковой ткани, не защищало ее от прикосновения мускулистого тела, полного неугасимого мужского пыла.

Жар его груди проникал сквозь платье Лауры, и ее кожа становилась влажной. Его дыхание согревало ее щеку. Коннор подхватил ее рукой под коленями и поднял, прижимая к могучей груди.

Затем он опустил Лауру на прохладную изумрудную траву и сам лег рядом.

Она прикоснулась к его щеке, провела пальцем по изгибу улыбающихся губ.

— Мне всегда так уютно в этой долине! — Здесь ничто не может тебе угрожать. Это место всегда притягивало ее, манило к себе, как будто ее настоящий дом находился здесь, а не в реальном мире. Но очарование долины немного пугало ее.

— Тебя что-то тревожит. — Коннор запустил руку ей в волосы, поднимая их рассыпающиеся волны к солнцу и пропуская золотистые пряди сквозь пальцы. — Скажи мне, что с тобой?

Как она могла сказать ему, когда сама не находила ответа? Тепло его тела ласкало ее сквозь белый шелк платья, вызывая в ней смутное желание, которого она прежде не испытывала. Она не могла определить, когда в их отношениях что-то изменилось, когда невинность была поглощена желанием — она сгорела, как сгорает полено в камине, превращаясь в пламя.

Боже, помоги ей, она сама не знает, чего ей ждать от себя!

Она не знала, что с ней случится, если она поддастся искушению и дотронется до него. Да, ей хотелось прикоснуться к нему, чувствовать каждый изгиб, каждый мускул его.

— Иногда я думаю, — произнесла она, положив ладонь на маргаритку, покачивающуюся рядом от ветра, — что будет, если однажды мне придется выбирать между этой долиной и всем остальным миром?

Он дотронулся до ее щеки своей теплой ладонью.

— Я люблю тебя, Лаура.

— И я люблю тебя. — Она глядела в его глаза, читая клятву вечной верности в их бездонных синих глубинах, и чувствовала, как бьется у нее в груди сердце. — Так сильно люблю, что это пугает меня.

— Я никогда не обижу тебя. — Коннор прижался губами к ее щеке. — Я расстанусь с жизнью, чтобы защитить тебя.

Лаура попыталась вздохнуть. Чувства сдавливали ей грудь.

— Никогда не бросай меня, Коннор, — попросила она, дотрагиваясь рукой до нежных волосков на его шее и сжимая в пальцах шелковистые черные пряди. — Обещай, что никогда не бросишь меня.

Он провел пальцем по ее лбу, разглаживая бархатную кожу.

— Я никогда не брошу тебя, Лаура.

— Останься со мной навсегда.

— Навсегда… — Он опустил голову, прижимая губы к бешено пульсирующей жилке на ее шее.

Лаура затаила дыхание, зачарованная нежным прикосновением его губ. Он покрывал поцелуями ее шею, задержавшись, когда добрался до чувствительной кожи у нее под ухом. Его дыхание согревало ее. По ее телу бегали мурашки.

— Будь моей, Лаура. — Коннор положил руку ей на сердце, касаясь длинными пальцами ложбинки между грудью. — Навсегда.

Страсть, звучащая в его бархатном голосе, пробуждала в ней ответное желание. Но удастся ли им вечно быть вместе?

— Ты — недостающая половина моей души, — он нежно прикоснулся губами к ее губам еще сильнее разжигая в ней желание.

Она положила руки ему на плечи, впитывая тепло его кожи.

— Ты должна быть моей, Лаура, — говорил Коннор, прижимаясь губами к ее шее. Она застонала, чувствуя кожей влажный жар его языка. — Покорись мне, моя прекрасная Эдайна.

Она вздрогнула, понимая, что женщина, которую звали Лаура Салливен, исчезнет, если она отдаст сердце, душу и тело этому человеку. Она изменится и никогда уже не будет такой, как прежде.

— Воссоединись со мной!

Его рука медленно скользнула вверх, по изгибу ее груди, обхватывая ее, и ее грудь поднималась навстречу его ладони. Он ласкал ее сосок сквозь шелк платья. Она сгорит в огне, который он разжег в ней. Она чувствовала, как пламя лижет ее кожу.

— Покорись мне, Лаура!

Лаура села в постели, тяжело дыша, как будто пробежала много миль. Она огляделась по сторонам, всматриваясь в каждый знакомый предмет в спальне, будто искала спасительную веревку, вытягивающую ее из бездны сна.

В щель между зеленоватыми парчовыми шторами пробивались солнечные лучи; они падали полосами золотистого света на обюссоновский ковер зеленых, золотых и белых оттенков. Было утро.

Лаура опустилась на подушку, глядя на темные складки полога над кроватью. Девственно-белая фланель ночной рубашки прилипла к ее мокрой коже. По всему телу бежали мурашки, как будто руки Коннора все еще ласкали ее.

Что с ней творится? Как она может мечтать о таких нехороших вещах? Или она и вправду о них мечтала?

Ты знаешь меня давно: мы еще детьми играли в зеленой долине, где всегда цвели дикие цветы. Откуда Коннор знает об этой долине? Этот варвар… — прошептала она, откинув одеяло, и выбравшись из кровати, схватила синее бархатное платье, лежавшее в кресле рядом с кроватью. Она не знала, каким образом этот викинг сумел проникнуть в ее сны! Да, ему это удалось…

Лаура оделась и направилась к двери. Когда она до него доберется… О, он пожалеет о том дне, когда появился на свет!

Глава 5

Эрин, 889 г.

— Я хочу знать, что ты сделала с моим сыном! — Сиара шагала взад-вперед перед каменным очагом в комнате Эйслинг. — Его слуга сказал мне, что он исчез вскоре после того, как прошлой ночью пришел домой.