Возлюбленная колдуна - Дайер Дебра. Страница 29

— Хорошо.

Лаура нахмурилась, когда он повернулся и пошел прочь от нее, в противоположную от дома сторону.

— Куда ты отправился?

— Смотреть Бостон, — Ответил он, не оборачиваясь.

— Один?

— Кажется, да.

— Ты можешь заблудиться.

— Могу, — он засунул руки в карманы, удаляясь от нее большими шагами.

— В этом городе есть опасные районы! — крикнула Лаура.

Коннор не ответил, продолжая удаляться — высокий, широкоплечий человек, совершенно одинокий в этом мире.

Он не знает здесь никого. Он понятия не имеет о трамваях и железных дорогах. Что если его задавит поезд? В каком-то смысле он был ребенком, блуждающим в незнакомом и враждебном мире.

— Подожди!

Коннор продолжал идти, как будто не слышал ее.

Она направилась вдогонку, сперва шагом, затем все быстрее и быстрее, пока не пустилась бегом.

— Стой!

Он остановился на узкой тропинке и обернулся к ней. Лаура резко остановилась, и чтобы не натолкнуться на него, уперлась руками ему в грудь.

— Прости, — пробормотала она, отступая назад.

— Чего ты хочешь?

— Как человек в здравом рассудке, — сказала она, смахивая с глаз надоевшее страусовое перо, — я не могу позволить викингу бродить без присмотра по улицам Бостона.

Он поднял брови.

— Ты полагаешь, что сможешь защитить Бостон от разбойника-викинга? Перо хлопало ее по носу.

— Я полагаю, что всегда смогу поразить его в спину снежком, если он будет себя плохо вести.

— И я думаю, что на него это подействует, — Коннор улыбнулся и сорвал сломанное перо с ее шляпки.

Лаура смотрела на улыбающееся лицо Кон-нора и поняла, что ей гораздо приятнее его улыбка, чем его нахмуренное лицо.

— Ты читал книги по истории Бостона. Тебе хочется увидеть что-то определенное?

— Мне бы хотелось заглянуть в библиотеку.

— Библиотеку?

Его губы сложились в дьявольскую ухмылку.

— Каждый порядочный викинг начинает грабеж города с библиотеки.

Глава 13

Сквозь арочные окна Бейтс-Холл, главного читального зала публичной библиотеки, сияющими золотистыми колоннами струился солнечный свет. Лаура грохнула стопку книг на стол перед Коннором, и эхо удара гулко разнеслось по просторному помещению.

Коннор просмотрел все до единой газеты, вышедшие в Бостоне за последние десять лет, после чего покинул зал периодики и произвел не меньшие опустошения в штабелях справочной, исторической и художественной литературы. Библиотекари не справлялись с его темпами, поэтому Лаура сама принялась таскать стопки книг с полок Коннору, как кочегар, подбрасывающий в топку локомотива дрова.

Но сейчас он не читал. Он смотрел на закрытую обложку только что прочитанной книги, как будто темно-зеленый кожаный переплет мог сказать ему больше, чем напечатанные слова.

— Весь пар вышел?

— Пар? — Он посмотрел на Лауру, недоуменно подняв брови.

— Это такой оборот речи. Ты поглощал книги со скоростью паровоза, мчавшегося по рельсам, а теперь сидишь так, как будто топливо кончилось.

— Подобные обороты — самое удивительное, что я нахожу в вашем языке. — Коннор опустил глаза к книге в зеленом переплете, и его широкие плечи печально поникли.

— Что с тобой? — спросила Лаура. — Ты болен?

— Нет, я здоров. — Он поднял глаза и выдавил из себя улыбку. Но печаль, скрывающаяся в синих глубинах его глаз, не уменьшилась. — Я надеялся, что на страницах этих книг мог найти историю моей семьи.

Лаура взглянула на заголовок, выдавленный золотыми буквами на зеленой коже: История Ирландии.

— И ты выяснил, что случилось с твоими родными?

— Нет. История моего времени тут дается очень бегло. Но здесь говорится, что власть скандинавов в Ирландии закончилась в первые годы одиннадцатого века, — Коннор водил пальцем по заглавию, прослеживая контуры букв. — Норманны либо ассимилировались, либо были уничтожены.

Лаура подумала, что бы случилось с Коннором, если бы он остался в своем столетии. Пережил бы он резню? В ней неожиданно проснулось сострадание, когда она подумала о судьбе, которая ждала бы Коннора в его родном веке.

— Ты думаешь, осталась ли в живых твоя семья?

— Моя семья могущественна, и у нее есть сильные союзники. Моя мать — ирландская принцесса. Я должен надеяться, что они не погибли. Возможно, ее потомки дожили до нынешних дней. — Он раскрыл ладонь, положив ее на переплет книги. — Но трудно смириться с мыслью, что я никогда снова не увижу своих родителей, братьев и сестер. Они живут только как воспоминания во мне.

Лаура ощутила боль, как свою, и почувствовала ответственность за то, что он оказался здесь, за то, что его жизнь разорвана на клочки. Она положила руку на его широкое плечо, надеясь хоть как-то растопить холод.

Он поднял на нее взгляд. В его синих глазах светилось понимание, как будто он ощущал все враждующие между собой чувства, проснувшиеся в ней, как будто он знал ее лучше, чем она сама, как будто он был единственным, кто хотел дать ей утешение.

— Прости, — прошептала она. Прости, что верила в мечту, которая никогда не станет правдой.

— Не жалей ни о чем. Человек может жить одними воспоминаниями о своей семье, — на его губах появилась улыбка, когда он снял ее руку со своего плеча и приложил к своему сердцу, — Но без своего сердца он жить не может. Я попал туда, где хотел быть больше всего на свете.

— Ox! — прошептала она, глядя в его сверкающие синие глаза. Тепло его кожи проникало сквозь ткань рубашки, пульсируя вместе с сердцем, к которому прижималась ее ладонь. Он был теплым и настоящим — здесь, в ее времени.

«Будь моей. Навечно, любовь моя», — эти пленительные слова проникли в ее разум, как песня сирены, зовущая к гибели. Нечего даже думать о совместной жизни с человеком, которому нет места в этом веке.

Она убрала свою руку, и ее коже, согретой теплом его груди, внезапно стало холодно.

— Я не думала, что услышу от тебя такие слова.

Улыбка Коннора превратилась в дьявольскую ухмылку.

— Ты всегда боишься правды?

— Не говори чепухи. Разумеется, я не боюсь правды.

— И все же ты хочешь убежать и спрятаться всякий раз, как я признаюсь, сколь много ты значишь для меня.

— Пожалуйста, потише! — Лаура оглядела большой зал, испугавшись, что среди немногих людей, которые сидели за столами и просматривали стопки книг, могут найтись знакомые. Она никого не узнала.

— Все в порядке? Или какой-нибудь знакомый видел тебя в обществе ужасного варвара?

Лаура бросила на Коннора взгляд, который мог кого угодно превратить в кусок льда. Он засмеялся, и смех громом пронесся по всему залу. Люди, сидевшие за столами, оборачивались и бросали на них неодобрительные взгляды.

— Тихо! — прошептала Лаура, опускаясь на стул рядом с Коннором и прячась за штабелем книг.

Лицо Коннора стало непроницаемым.

— Я забыл, что в Бостоне нельзя смеяться.

Лаура со свистом выдохнула из груди воздух.

— Теперь, когда ты разграбил библиотеку, я предлагаю вернуться домой.

— И учить новые правила?

Лаура уперла руки в бока и принялась смотреть на него так, как ее учитель, мистер Биксби, смотрел на нее, когда ей случалось забыться в мечтах.

— Я знаю, что ты не одобряешь многих правил приличия нашего времени. Но все же, поскольку нам совсем неизвестно, сколько времени ты проведешь в нашем веке, ты должен соблюдать принятые у нас нормы поведения.

Коннор кивнул.

— Покажи мне ваш город. Это самый лучший способ познакомиться с образом жизни в вашем веке.

Никто никогда не смотрел на нее так, как он, будто она была ключом, который открывает все сокровища мира. Она была учителем, а он — учеником, стремящимся познать жизнь, и его глаза горели восхищением. Как это искушало и как было опасно!

— На одном из планов Бостона я заметил, что поблизости есть железнодорожная станция. Мне бы очень хотелось взглянуть на паровоз.