Возлюбленная колдуна - Дайер Дебра. Страница 59

— Я пошлю за другим врачом. — Дэниэл гладил ее рукой по плечу. — Мы сделаем все, что в наших силах.

— Кто это сделал?! — Она посмотрела на отца глазами, затуманенными слезами. — Кто выстрелил в него?!

Дэниэл покачал головой.

— Полиция считает, что это могла быть попытка ограбления.

—Надеюсь, что преступника найдут. — Лаура опустилась у кровати Коннора, подняла его руку и прижалась к ней губами. — Надеюсь, что этого негодяя повесят.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Мне нужно чудо.

Дэниэл сжал ее плечо.

— Мне нужно поговорить с доктором. — Он повернулся и оставил ее наедине с Коннором.

Лаура прижала пальцы к шее Коннора, задержав дыхание и впитывая в себя каждый удар пульса. Она смотрела, как поднимается и опускается его грудь, следила за каждым вздохом — медленным, неглубоким, едва поднимающим белую простыню. Любой из этих вздохов мог стать последним.

— Коннор, — прошептала она, откидывая волосы с его лба. — Я не хотела тебя обидеть.

Он лежал неподвижный, равнодушный к ее ласкам. Лаура почувствовала себя несчастной, когда она поняла, что он может исчезнуть навсегда.

— Я люблю тебя! — Она наклонилась над ним, целуя его закрытые глаза, его щеки, уголки губ, и слезы падали из ее глаз, блестя сверкающими каплями на его коже. — Прости меня, любимый.

Что-то толкнуло ее в руку. Она оглянулась и увидела, что рядом с кроватью сидит Цыган.

— Что ты тут делаешь?

Цыган положил лапу на колено Лауре. Собака смотрела на Лауру своими умными глазами, как будто понижала все, что она сейчас чувствует, и хотела как-то утешить ее.

Лаура гладила собаку по голове, погружая пальцы в мягкую белую шерсть.

— Ты тоже тревожишься за него, правда? Цыган наклонил голову. Лаура зарыдала.

— Он поправится. Он должен поправиться!

Генри Тэйер постучал серебряной ложкой по чашке с кофе, и звон разнесся по библиотеке.

— Итак, вы говорите, что когда сегодня утром направились с визитом к Салливенам, то узнали, что в юного Сидхе стреляли?

— Верно. — Остин стоял перед столом Генри и глядел на эмиссара, пытаясь найти в нем признаки вины, но почувствовал только непроницаемую защиту. — Очевидно, кто-то выстрелил ему в спину.

Генри подергал себя за седой ус.

— Он выживет?

— По словам Дэниэла Салливена, доктор считает, что он не доживет до следующего утра.

Генри покачал головой.

— Какой ужас!

— Я послал за нашим врачом.

— Остин, нельзя, чтобы этого человека лечили наши доктора; наши способности на столетия обогнали возможности врачей Внешнего мира. Явное чудо вызовет слишком много вопросов.

— Я не могу допустить, чтобы молодой человек умер.

— Но мы…

— Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы сохранить ему жизнь. — Остин положил руки на стол, нагнувшись к Генри. Генри откинулся на спинку кресла, и под тяжестью его веса заскрипели пружины. — Он — один из нашего народа, лучший из тех, какими мы когда-то были.

Генри посмотрел на свою чашку с кофе.

— Конечно.

Остин, стараясь держать себя в руках, отошел от стола.

— Где Беннетт?

— Я сегодня его не видел.

— Я очень надеюсь, что, когда найду его, он сможет доказать, что не стрелял в спину молодому человеку.

Генри поднял на него взгляд.

— Вы подозреваете Фрейзера? Остин посмотрел на эмиссара.

— В данный момент он — один из нескольких людей, которых я подозреваю. Генри кивнул.

— Фрейзер считал, что наш юноша опасен.

— Он не опасен никому, за исключением, может быть, Филиппа Гарднера. — Остин пытался найти внутреннее равновесие, чтобы сдержать закипающий в нем гнев. — И я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы Коннор остался в живых.

— Коннор!

Тепло медленно разливалось по его телу.

— Открой глаза!

Женский голос, глухой, повелительный. Мягкие руки прикоснулись к его щекам, и его окутал запах вереска и пряностей.

— Проснись, сумрачный воитель. Коннор открыл глаза и увидел свет, нежное сияние, как первые лучи солнца, касающиеся утреннего неба. Он заморгал и сделал вдох. Чуть-чуть пониже правой лопатки вспыхнула боль.

— Боюсь, что тебе придется немного потерпеть.

Над ним склонилась женщина со светло-голубыми глазами, ее серебристые волосы падали на плечи блестящим водопадом.

— Эйслинг, ты? Она улыбнулась.

— Удивился?

Он сел в кровати. Глаза застлала кровавая пелена.

— Полегче. — Эйслинг прикоснулась к его плечу, заставляя его опуститься на подушку. — Я не смогу исцелить рану полностью; у этих смертных возникнет слишком много вопросов, если рана исчезнет без следа.

Тяжело дыша, Коннор устроился на мягкой подушке.

— Что со мной случилось?

— В тебя стреляли.

— Стреляли?

— Да. — Она потрепала его по щеке. — Насколько я понимаю, в тебя выстрелили маленьким кусочком металла из устройства под названием пистолет. Рана могла оказаться смертельной. И едва не оказалась.

— Кто это сделал?

— К сожалению, не знаю. Ты лежал на пороге двери с раной в спине.

— Откуда ты узнала, что я попал в беду?

— Видишь ли, я присматривала за тобой. — Она, улыбаясь, села рядом с ним, и у него появилась мысль, что она владеет каким-то секретом и не собирается его раскрывать. — На случай, если бы тебе понадобилась помощь. Можно благодарить звезды за то, что я оказалась неподалеку.

— Ты все это время была здесь?

— Здесь, либо поблизости. — Она разгладила широкие рукава белого шелкового платья, и на ткани заискрились маленькие золотые звездочки, отражая солнечный свет, заполнявший комнату. — Достаточно близко, чтобы следить за твоими успехами. И должна сказать, ты был просто великолепен. Похоже, ты вскружил Лауре голову, как говорят в этом столетии.

— Неужели? — Коннор отвел взгляд от тети, не желая, чтобы она заметила боль в его глазах… и увидел Лауру. Она спала в мягком кресле около кровати, склонив голову набок.

— Не волнуйся; она не проснется, пока я не уйду.

— Надеюсь, больше никто нам не помешает?

— Мы в полной безопасности. — Эйслинг встала и подошла к Лауре. Мгновение она рассматривала спящую.

— Какая прелестная девушка. Хотя немножко своевольная. — Она улыбнулась Коннору. — Однако, я думаю, что вы отлично поладите.

— Конечно. — Коннор глубоко вздохнул, снова почувствовав боль. — Но, к сожалению, она считает, что должна выполнять все желания отца.

Эйслинг подняла золотистые брови.

— А он по-прежнему хочет, чтобы она вышла замуж за этого противного Филиппа Гарднера?

Коннор кивнул.

— Я могла бы повлиять на него. — Эйолинг нахмурилась. — Странно, что ты сам этого не сделал.

— Это заманчиво. Но я хочу выиграть битву без всякой магии.

— Без магии? — Эйслинг подошла к нему, и между ее золотистыми бровями пролегла тонкая морщинка. — Коннор, я посылала тебя сюда не для того, чтобы ты забывал свой дар.

— Зачем же ты посылала меня сюда, Эйслинг?

— Ах! — Эйслинг опустила ресницы. — У меня были свои причины.

— Какие же?

— Это мое дело. — Она взмахнула подолом, и вокруг нее засияли золотые звездочки. — Ты все узнаешь, когда настанет время.

— Эйслинг, я…

— Мне нужно уходить. — Она прижала пальцы к его лбу, затем послала ему поцелуй. — Не волнуйся, сумрачный воитель. Я буду неподалеку.

— Подожди! — Коннор попытался сесть. — Я…

— Потом, дорогой. — Эйслинг подняла руки и, щелкнув пальцами, исчезла в вихре белого шелка и сверкающих золотых звезд.

Коннор упал на подушку, застонав, когда тупая боль пронзила ему спину. Он взглянул на Лауру, наблюдая, как она просыпается. Ее густые ресницы затрепетали, она глубоко вздохнула и, открыв глаза, заморгала.

— Коннор! — Лаура выпрямилась в кресле, глядя на него так, как будто он вышел из могилы. — Ты проснулся!

Он улыбнулся.

— Я чувствую себя гораздо лучше.

— Боже мой! — Она поднялась с кресла, как марионетка, которую дернули за ниточки, опустилась на кровать рядом с ним, прикоснувшись к его щекам дрожащими руками. — Ты правда жив? И ты поправишься, правда?