Возлюбленная колдуна - Дайер Дебра. Страница 63

Остин положил руки на спинку плетеного кресла, не сводя с Фрейзера ледяного взгляда.

— А беспокоило вас присутствие Туата-Де-Дананн в Бостоне.

— Да, совершенно верно. — Фрейзер достал носовой платок и вытер пот с губ. — Но я не пытался убить его.

Остин обхватил пальцами спинку кресла.

— Куда вы ходили утром?

— Гулял.

— По Общинному Лугу?

— Нет. — Фрейзер вытер пот со лба. — Я ходил к реке.

— Вы видели Коннора? Фрейзер отрицательно покачал головой. Остин мгновение разглядывал его, не в силах прочесть чувства, скрытые за темной стеной в душе Фрейзера.

— Коннор обладает потрясающей способностью читать мысли людей. Я уверен, что он захочет встретиться с вами, когда окончательно поправится.

Фрейзер поцокал языком.

— А я не хочу с ним встречаться.

— Если он решит с вами встретиться, Фрейзер, — Остин улыбнулся, — у вас вряд ли будет выбор.

— Генри, а мне казалось, что операцию возглавляете вы. — Фрейзер переместился на самый край кресла, как будто хотел сбежать. — Вы так и собираетесь сидеть и позволять этому человеку угрожать мне?

— Фрейзер, если вы невиновны, то вам нечего бояться. — Генри склонил голову, прижав губы к пальцам. — Если же вина лежит на вас, то сомневаюсь, что на земле отыщется место, где вы сможете спрятаться от чародея.

— Я не собираюсь быть принесенным в жертву этому чудовищу. — Фрейзер встал, ударившись о стол, отчего задребезжали чашки на блюдцах. — Я возвращаюсь в Авилон.

— Уверен, что правящий совет задаст вам несколько вопросов, — сказал Остин. — Особенно после того, как там получат мой доклад.

— Совет мне не страшен. — Фрейзер повернулся и направился к двери, ведущей в библиотеку Генри, нырнув в густые заросли. Банановые и пальмовые листья закачались за его спиной.

Генри откинулся в кресле.

— Вы действительно полагаете, что в Коннора стрелял Фрейзер?

— Я не уверен. — Остин улыбнулся. — Но я знаю, что правящий совет сумеет выяснить правду. И я намереваюсь приложить к этому все усилия.

—Я не понимаю… — Софи недоуменно смотрела на Лауру. — Почему ты передумала?

— Я поняла… — Лаура отвернулась от тетки, пытаясь найти слова, чтобы объяснить необъяснимое. Как она объяснит, что полюбила человека, который вовсе не человек? Она опустилась в кресло-качалку около камина в библиотеке и уставилась на огонь, пылающий в камине. — Я поняла, что сделала ошибку.

— Ошибку? Сегодня утром ты с нетерпением ждала свадьбы с Коннором. А вечером мы узнаем, что свадьба отменяется.

Поленья трещали, пожираемые огнем. Красные, оранжевые и желтые языки лизали обуглившееся дерево. Лаура протянула руки к камину, пытаясь растопить мороз в своей душе, обжигающий лед, в который превратились обломки разбитых надежд, безжизненно давящие на сердце.

— Я просто поняла, что нам с Коннором нельзя быть мужем и женой.

Софи взяла своими теплыми руками холодные руки Лауры.

— Посмотри на меня, дорогая.

Лаура мгновение колебалась, но потом взглянула на Софи. Пламя мерцало на лице тетки, высвечивая каждую морщинку беспокойства, прорезавшую ее лоб.

— Пожалуйста, не смотри на меня так озабоченно. Я в полном порядке.

Софи крепко стиснула руки Лауры.

— Что заставило тебя передумать?

Лаура смотрела на камею из слоновой кости, прикрепленную к малиновому платью на груди Софи.

— Я поняла, что Коннору нет места в этом веке и в моей жизни.

Софи нахмурилась.

— Ты чего-то не договариваешь.

Лаура вырвала руки из теплых ладоней Софи.

— Я не хочу об этом говорить.

— Понятно. — Софи отвела взгляд от Лауры, посмотрев на старинные часы на стене, и ее губы задрожали. — Ты мне не доверяешь.

— Не в этом дело.

— А я думала, что мы стали близкими друзьями.

Лаура потерла пальцами виски, чувствуя, как стучит в венах кровь.

— Я не могу выйти замуж за Коннора, потому что… он не человек, — произнесла она шепотом.

— Как ты можешь говорить такие слова?!

— Он сам признался. Он колдун или что-то в этом роде.

— Колдун? …

Лаура кивнула:

— Это он вылечил глаза Меган.

— Господи помилуй! — Софи прижала пальцы к губам, ее глаза широко раскрылись, как у ребенка утром в Рождество. — Он обладает удивительным даром. Подумать только, он сумел вернуть маленькой девочке зрение!

Порыв ветра ударил в окно, швырнув в стекла снегом. Лаура потерла ладони.

— Он влиял на мой разум.

— Не верю.

— Но это так. Он наложил на меня какое-то заклятье, и я превратилась в совершенно другую личность. Он вторгается в мои сны, внушает мне самые распутные мысли и фантазии. — Лаура обхватила себя руками, сгорбив плечи от боли, которую доставляли ей воспоминания. — Ты не представляешь себе, какими постыдными вещами я занималась.

Софи откинула прядь волос с лица Лауры, окутывая ее запахом летних роз, испарявшимся вместе с теплом с ее кожи.

— Пожалуй, представляю.

Лаура смотрела на огонь, стыдясь поднять глаза на Софи, стыдясь показать правду, таящуюся в них, — эти мгновения с Коннором были самыми счастливыми в ее жизни. Она пыталась отыскать в себе стыд, но находила только боль, мучительное вожделение к Коннору — доказательство того, как сильно она подпала под чары колдуна.

— Я позволяла ему то, что не позволит себе ни одна приличная женщина. Я больше не… девственница.

Софи положила руку на плечо Лауры.

— В том, что происходило между тобой и Коннором, нет ничего стыдного, если вы любите друг друга и собираетесь провести вместе всю оставшуюся жизнь.

— Разве вы не видите? — Лаура старалась справиться с горькими слезами, щиплющими ей глаза. — Он околдовал меня. Только так я могу объяснить мое поведение в последние дни. И только так я могу объяснить свои нынешние чувства. Меня как будто разрывают на части.

— Я могу назвать другую причину. — Софи погладила тыльной стороной ладони холодную щеку Лауры.

— Какую?

— Любовь.

«То, что ты чувствуешь, — то же самое влечение, которое привело меня к тебе… заклятье любви», — эхом звучали в ее памяти слова Коннора. Лаура закрыла глаза, пытаясь отогнать видение его лица с прекрасными, синими глазами, в которых сверкала причиненная ей боль. Но это видение обжигало ей память.

— Это не может быть любовью.

— Почему? Потому что тебе больно? Лаура кивнула.

— Такова любовь, мое милое дитя. Ничто иное не может так сильно жечь душу, как боль любви, не находящей ответа.

— Это самое настоящее колдовство. Он околдовал меня каким-то темным заклинанием. — Лаура вздрогнула от мрачного завывания ветра за окном. — Он не человек. Он — чудовище. Он — какое-то неизвестное существо.

— Чудовище? Неизвестное существо? — Софи с удивлением смотрела на Лауру. — Как ты можешь говорить такие слова об этом милом молодом человеке? Ты видела его сегодня утром. Ты обнимала его, чувствовала рукой тепло его крови, рыдала, думая, что он может умереть. Как ты могла сидеть у его постели, а теперь говорить, что он не человек?

— Человек умер бы от такой раны.

— Я согласна, Коннор иной, чем мы, и способности у него иные. Но неужели это делает его чудовищем?

Как чудовище могло прикасаться к ней с такой нежностью? Как чудовище могло смотреть на нее небесно-синими глазами? Лаура покачала головой, отвергая все, кроме того, что он заставил ее чувствовать сейчас, — что она умрет, если расстанется с ним.

— Да, у него есть способность околдовать меня.

— А я? Я тоже чудовище?

— Вы? — Лаура недоуменно взглянула на тетю. — Конечно, нет.

— Но я тоже умею колдовать. — Софи пожала плечами, и на ее губах появилась застенчивая улыбка. — Может быть, очень неважно, но я тренируюсь.

— Это другое дело.

— Почему? Не знаю, может быть, нужно поведать твоему отцу о моей истинной природе, чтобы ему потом не пришлось сожалеть, что он женился на ведьме.

— Тетя Софи, нет! — Лаура схватила Софи за руку. — Вам нельзя говорить ему правду!