Венец судьбы - Смолл Бертрис. Страница 18

– Не думаю, что я хочу детей, – покачала головой Марцина. – В своих отпрысков нужно вкладывать слишком много сил и времени и саму себя. Да, бабушка, я так же, как и ты, эгоистка.

Илона погладила внучку по ее шелковым волосам:

– Ты фея, моя милая девочка. Ты настоящая фея.

Да, она была настоящей, чистокровной феей, хотя не должна была быть, как думала сама Марцина. Ведь ее отец смертный. Впрочем, возможно, Марцина была единственной, кто унаследовал магические способности своей матери, так как ни ее брат-двойняшка Тадж, ни сестры Ануш и Загири не обладали ими. «И их давно уже нет в живых. Порой даже кажется, будто их вовсе не существовало», – подумала Марцина и ощутила острую и горькую печаль. Безусловно, ее старший брат, Диллон, король Бельмаира, будучи сыном Калига, был чистокровным магическим созданием. И он был жив. Калиг. Какой безумной страстью она тогда воспылала к нему и, говоря откровенно, по-прежнему ее испытывала. В ее живом воображении ни один любовник, смертный или из магического мира, не мог даже сравниться с Калигом. Однако он ясно дал ей понять, что не хочет от нее ничего подобного и что не проведет с ней даже одной ночи, полной сладострастных утех. Его отказ безмерно ранил ее гордость. Когда она впервые подошла к нему со своим желанием, он мягко отказал ей, но она настаивала – с болью вспоминала Марцина, сгорая от гнева, – настаивала до тех пор, пока он в конце концов не выдержал, взял ее за руку и привел к своим братьям со словами: «Эта шлюха жаждет, чтоб ею овладели. Остудите ее чрезмерный пыл».

Далее последовала такая ночь, какой Марцина не знала ни до, ни после этого. Принцы-тени в полной мере оправдали свою репутацию великолепных любовников. Она испытала наслаждение, прежде неизвестное ей, и ее похоть была удовлетворена. Но, отведав такой страсти, Марцина так и не перестала думать о том, какое же блаженство, должно быть, может доставить Калиг. Она так и не узнала, кто сообщил ее матери о том, что она пыталась соблазнить Калига, но Лара отправила дочь в леса Хетара и жестоко отчитала за такое поведение.

– То, что ты, моя дочь, предала меня, – это ужасно, но то, что ты скомпрометировала Калига, который был так добр к тебе, – это непростительно!

– Но это он пытался сблизиться со мной! – солгала Марцина.

Она испугалась того, как мать смотрела на нее.

– Лгунья! – выкрикнула Лара и продолжила говорить на безмолвном языке: «Ты думаешь, я не знаю Калига, Марцина? Думаешь, я поверю в это жалкое вранье? Неужели ты так ничему и не научилась ни у меня, ни у своего отца? Магнус Хаук был самым благородным из смертных. А я вела себя когда-нибудь столь бесчестно? Тебе должно быть стыдно, дочь моя!» Эти слова, произнесенные на безмолвном магическом языке, ранили гораздо сильнее, чем если бы Лара сказала их вслух.

Но что-то не позволило Марцине попросить прощения у матери. Вместо этого она надменно посмотрела на Лару и сказала:

– Ты можешь думать что хочешь, мама. Но я знаю правду о том, что случилось.

Почему она не смогла признать своей вины и попросить у матери прощения, Марцина не понимала до сих пор. И все же она не смогла это сделать.

И до сих пор она видела ту ярость и презрение в небесно-голубых глазах Калига, когда он вел ее к своим братьям. Вне всякого сомнения, она получила немалое удовольствие с ними, и все же было бы лучше, если бы он побил ее и изгнал из Шуннара. Так она бы уже никогда туда не вернулась. Марцина завидовала тому, как беззаветно и преданно Калиг любит Лару. То, что связывает их, выходит за рамки одной только магии.

– Как давно ты в последний раз виделась с матерью? – спросила Илона, прерывая мысли девушки.

Марцина пожала плечами:

– Несколько лет назад, бабушка. На церемонии прощания с Таджем. Мне было нелегко поверить, что тот старик в гробу – мой брат-двойняшка. Впрочем, он оставался привлекательным мужчиной, как и наш отец.

– Отправляйся к своей матери, девочка моя, вы должны увидеться, – велела Илона внучке. – Усмири свою гордыню. Попроси у Лары прощения. У нее большое и доброе сердце, она простит тебя. Она тебя любит.

– Боюсь, Калиг уже никогда не сможет мне верить, – сказала Марцина. – И должна признаться, бабушка, что я по-прежнему нахожу его пленительным.

– Но ведь ты уже смирилась с тем, что он никогда не будет твоим, милая?

Марцина кивнула, искренне – в ней не было ни тени лжи и коварства.

– Я знаю, он принадлежит маме, – с горечью вздохнула она.

Илона улыбнулась.

– Тяжело признать, что тот, кому готова отдать свое сердце, любит другую. Но ты еще молода и переживешь это. А теперь отправляйся к Ларе.

– Мне надо подумать об этом, – дернула плечом Марцина и исчезла, оставив перламутровый гребень в глубоком бархатном мху сочного темно-зеленого цвета.

Илона нетерпеливым жестом отбросила назад свои серебристо-золотые волосы. Этот разрыв между ее дочерью и внучкой, подобный глубокой ране, необходимо было исцелить. Что-то непременно должно было произойти и перемениться. Она это чувствовала. И подданные ее волшебного королевства чувствовали это. И сам лес предвосхищал перемены. Недавно она встречалась с правителями других магических миров – Аннаном, королем водных фей; Ласло, королем горных фей, и Гвенер, королевой луговых фей. Все они также предчувствовали, что надвигается нечто судьбоносное. Но никто из них не представлял, что именно.

– Хм-м, – протянула Илона и, щелкнув пальцами, в мгновение ока появилась перед своей дочерью и Калигом, которые безмятежно сумерничали в главном саду Шуннара.

Заметив пурпурный дымок, что всегда предвосхищал появление матери, Лара встала и пошла ему навстречу.

– Мама! Как я рада видеть тебя, – поприветствовала Лара.

– Вы должны помириться с Марциной, – напрямую начала Илона.

– Добрый вечер, Илона. Пожалуйста, присаживайся, присоединяйся к нам, – сказал Калиг, помогая королеве фей устроиться в удобном кресле.

Взяв возникшую прямо в воздухе чашку ягодного напитка, он подал ее Илоне.

– Калиг, – довольным голосом заговорила она. – Ты всегда так гостеприимен. А теперь скажи Ларе, что она должна снова сблизиться с Марциной. – Илона сделала глоток из серебряной чаши.

– Лара сама принимает решения, Илона, и ты это прекрасно знаешь. Что же такого замечательного сделала Марцина, что ты настаиваешь на их примирении с матерью? – откровенно спросил Калиг.

– Ничего экстраординарного, – ответила Илона. – Но я чувствую, что должно произойти нечто. Нечто чрезвычайно важное. Что-то, ради чего мы все должны будем объединиться. Несмотря на происхождение Марцины по отцу, я хочу, чтобы она осталась на стороне Света, – сказала она Калигу.

– Значит, ты тоже чувствуешь это, – тихо произнес Калиг.

– Мы все чувствуем – на равнинах, в горах и в воде. Это ощущение очень явно, почти осязаемо, но никто не может определить, что именно оно означает.

– Это Колгрим, – вмешалась Лара. – Он планирует выбрать себе невесту и произвести на свет наследника.

– Что?! – Илона была в изумлении. – Я была уверена, он сделал это уже в Темных Землях со своей сестрой Циардой.

– Он пытался на протяжении трех брачных циклов, но она не оправдала его ожиданий. Он убил ее, мама, – сказала Лара.

И поведала ей обо всех остальных убийствах, что Колгрим совершил вслед за этим. Илона была в ужасе.

– В своих злодействах он превосходит даже отца, – отметила она. – Но кто же та невеста, которую он собирается взять в жены? И где она?

– Пока мы ничего не знаем, мама. Мы стараемся узнать все, что только возможно. Один из принцев-теней несколько месяцев наблюдал за происходящим, но так и не смог выяснить ничего, кроме того, что было нам уже известно, – рассказывала Лара. – Мы с Калигом сами должны отправиться в Темные Земли, чтобы выяснить, кто эта несчастная девушка. И конечно, постараемся предотвратить этот союз. Чем дольше мы сможем удерживать Колгрима от женитьбы, тем лучше.

– Безусловно. – Илона кивнула. – Тебе нельзя позволить своему темному сыну найти жену и зачать наследника, но прежде ты должна вернуть Марцину в свое сердце, Лара. Ты нужна ей.