Привет, я люблю тебя - Стаут Кэти М.. Страница 10

Но как только мы оказываемся в чреве метрополитена, у меня отвисает челюсть. Вместо платформ и турникетов я вижу магазины, оборудованные в туннеле, и они завалены одеждой, украшениями, бижутерией и всем что душе угодно. Мы не едем на подземке в молл, подземка – это и есть молл.

Мы следуем за Софи и проходим мимо мебельного, напротив которого магазин парфюмерии, рядом – маникюрный салон и аптека. Полы, выложенные белой плиткой, и хромированные потолки все еще напоминают о станции метро, но тут толпа не кидается к поезду.

– Ну, где мы будем есть? – спрашивает Софи. – И что, европейскую кухню или нет?

Все смотрят на меня, и я поднимаю обе руки в универсальном жесте капитуляции.

– Мне безразлично. Дома я и так могу каждый день питаться европейской кухней, так что вы, ребята, выбирайте сами.

Они останавливаются на ресторане в стороне от главного коридора, где подают и азиатские, и западные блюда. Подходит официантка, но вместо того чтобы принять у нас заказ, она смотрит на Джейсона, выпучив глаза. По ее лицу видно, как крутятся шестеренки у нее в мозгу. Неожиданно оно проясняется, она выкрикивает что-то, от чего Джейсон вздрагивает. Он мотает головой, и тогда на помощь приходит Йон Джэ. Он машет руками перед лицом женщины, но переубедить ее невозможно. Она указывает на ребят, выуживает откуда-то мобильник, и, прежде чем я успеваю возразить, Софи спихивает меня со скамьи, и официантка плюхается на мое место, чтобы сделать селфи в окружении «Эдема».

Теперь в нашу сторону смотрят все посетители ресторана. Все достают мобильники, поднимается гвалт. Официантка кланяется и говорит: «камса-хамнида», что, насколько я помню из материала урока, означает «спасибо» – только не спрашивайте, какой это уровень вежливости.

Официантка исчезает, но теперь ее место занимают фанаты, и тридцать секунд спустя уже целая толпа фотографирует парней и тянется к ним за автографами. Я теряю Софи в этой толпе, меня оттирают к стене. Я охаю, когда мне в бок впивается чей-то локоть, и, сцепив зубы, ныряю в гущу тел и пробираюсь вперед.

– Софи! – кричу я.

– Грейс! – Ей удается схватить меня за руку, и она тащит меня за собой.

Йон Джэ и Тэ Хва раздают автографы и позируют перед фотокамерами с поднятыми в «знаке мира» руками. Джейсон держится позади них, и когда мерцают вспышки, опускает взгляд в пол и хмурится.

Толпа напирает и вдавливает меня в стол. Мне уже больно, я то и дело сердито поглядываю на ребят, но поклонники их не отпускают. Я чувствую, что меня вот- вот раздавят, но тут Софи вклинивается между группой и фанатами и что-то кричит. С мастерством опытного администратора она выводит нас из ресторана в центральный коридор.

Однако и там нас встречают вспышки фотокамер и телефонов, и люди, жаждущие хоть одним глазком взглянуть на знаменитостей. Софи хватает меня за запястье, и мы пробиваемся через забитый людьми туннель. Кто-то вцепляется мне в руку, и я, оглядываясь, вижу, что это Йон Джэ. Так мы вереницей движемся вперед.

Я вытягиваю шею, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Со всех сторон на нас давят чужие тела, повсюду мигают вспышки. У меня учащается пульс, и я чувствую, как кровь насыщается адреналином. Я бывала с Нейтаном, когда его окружали фанаты, но в Штатах я никогда не видела таких толп.

Мы поднимаемся по лестнице на улицу. Софи не останавливается, и никто из нас не размыкает рук. Переходя на рысцу, она увлекает нас в переулок, потом в следующий, потом в еще один, пока не выясняется, что нас больше никто не преследует.

Софи останавливается возле мусорных контейнеров, а я поворачиваюсь лицом к стене и опираюсь ладонями на прохладный кирпич, стараясь, чтобы никто не заметил моего учащенного дыхания.

– Безумие… какое-то, – говорю я.

Йон Джэ ловит мой взгляд, и мы пару секунд смотрим друг на друга, а потом разражаемся хохотом. Вслед за нами хохочут все, кроме Джейсона.

– Может, стоит вернуться в школу? – говорит Йон Джэ.

– Ты серьезно? И позволить этим полоумным нас одолеть? – презрительно фыркает Софи. – Мы должны поужинать и приятно провести время, просто чтобы доказать, что у нас это получится.

Продолжая хохотать, мы следуем за Софи через лабиринт переулков Инчхона и находим ресторанчик в такой дали от главных улиц, что кажется, будто мы в другом городе. Из дверей ресторана пахнет рыбой, и я морщусь, когда мы усаживаемся на деревянные лавки. Единственному посетителю далеко за пятьдесят, а персонал лишь скользнул по ребятам взглядом и занялся своими делами.

Все утыкаются в меню на корейском, а Йон Джэ предлагает перевести мне описания блюд.

– Просто закажи мне то, что красиво звучит, – говорю я.

Он изучает меню.

– Ты рыбу любишь?

– Гм…

Он улыбается.

– Не любишь.

– Ну, если они тут на ней специализируются, тогда пойдет. Я буду храброй. Будет что вспомнить и что забыть.

Я сохраняю оптимистичный настрой до тех пор, пока нам не приносят заказ. Куски на моей тарелке выглядят угрожающе, а поднимающийся от них запах призывает меня рискнуть, проглотить их и удержать внутри. Я бросаю на еду не менее грозный взгляд.

– Кажется, ты хотела быть храброй? – спрашивает Йон Джэ, лукаво глядя на меня.

Я насмешливо кошусь на него, задерживаю дыхание, кладу кусок в рот и жую. Не тошнит. Глотаю. Получилось!

Йон Джэ достает из кармана мобильник.

– Бери следующий кусок.

Я подчиняюсь, и он фотографирует меня, затем поворачивает ко мне телефон, чтобы я увидела снимок.

– Можешь показывать всем своим друзьям в Америке, что ты ела рыбу в Корее, – говорит он.

– Ура! – говорю я, поднимая кулак в победном жесте.

Он смеется, окуная свой кусочек в маленькую миску с соевым соусом.

– Забавная ты.

Почему-то это замечание заставляет меня покраснеть, да так, что у меня пылают мочки ушей, хотя подобная реакция вообще для меня не характерна. Но когда я поднимаю глаза и обнаруживаю, что на меня смотрит Джейсон, кровь от лица мгновенно отливает, и я концентрирую свое внимание на еде.

Когда мы заканчиваем ужин и собираемся уходить, я наклоняюсь к Софи и шепчу ей на ухо:

– Слушай, здесь есть туалет?

– Есть, я схожу с тобой.

Она проводит меня через кухню в заднюю часть ресторана, где я вижу две двери. На них нет опознавательных знаков – мужской это туалет или женский, поэтому я делаю шаг к левой, но Софи ловит меня за руку.

– А ты точно не хочешь зайти сюда? – Она указывает на правую дверь.

– Нет, эта вполне сойдет.

Она озадаченно смотрит на меня, затем пожимает плечами и открывает правую дверь. А я захожу в левую. И вижу перед собой фаянсовую дыру в полу.

У меня падает сердце.

О, нет.

«Толчок».

Глава пятая

Я могу описать его только как больничную «утку», встроенную в пол. И у него совершенно отсутствует сливной механизм. Как, черт его дери, я должна здесь писать? Производители сильно переоценили мою способность сохранять равновесие.

Может, стоит потерпеть, пока мы не вернемся в общежитие?

Нет. Пора встретиться с ужасом лицом к лицу. У тебя все получится, Грейс. Ты сможешь.

Минуту я внутренне готовлю себя, затем передвигаю свою сумку вперед – естественно, ее не на что здесь повесить, – и спускаю трусики до щиколоток. Вознеся благодарственную молитву за то, что сегодня я надела платье вместо чего-то такого, что можно было бы случайно описать, я присаживаюсь на корточки. На одно жуткое мгновение я теряю равновесие, но быстро выравниваюсь и принимаюсь за дело. Мне удается не замочить ни туфли, ни что-то еще существенное.

Только сейчас я понимаю, что здесь нет туалетной бумаги. Я мысленно ругаю себя за то, что не заметила этого раньше, и задерживаюсь над «толчком» чуть дольше, чем нужно, в надежде, что дующий снизу ветерок немножко меня подсушит.

Я вылетаю из кабинки и вижу у раковины Софи. Она поворачивается ко мне и усмехается.