Привет, я люблю тебя - Стаут Кэти М.. Страница 2

И поверьте мне, это так. Я знаю, о чем говорю. Я посетила множество концертов. Когда твой отец – один из крупнейших продюсеров звукозаписи, а брат пять лет подряд держится в верхних строчках музыкальных чартов страны, ты потихоньку начинаешь разбираться в том, как обстоят дела в этой Мекке любителей музыки.

Мне ужасно хочется сунуть руку в сумку и достать айпод. Я могу назвать как минимум пять песен, которые идеально подойдут под настоящий момент и смогут стать саундтреком моей новой жизни. Но я противостою искушению – не хочу распылять внимание, чтобы быть готовой, если нам с водителем придется снова вести диалог на ломаном английском.

За несколько минут мы проезжаем городок, и такси начинает взбираться вверх, в горы, что поднимаются над береговой линией. Все выше и выше, пока над шоссе не начинает змеиться легкий туман и мы не оказываемся на вершине. Справа виден город, через который мы только что проехали, и пролив. Дальше должен быть Инчхон, хотя я его и не вижу.

Слева высится гигантская арка, за которой простерлась огромная площадь. На арке в лучах заходящего солнца сверкают золотые корейские буквы.

Мой новый дом.

Мы останавливаемся, и я выхожу из машины. Но едва я вдыхаю воздух кампуса, мой желудок скручивает спазм. Водитель достает из багажника мои вещи, а я роюсь в кошельке и внимательно изучаю каждую купюру, прежде чем расплатиться с ним.

Такси уезжает, и я отворачиваюсь от величественного вида на побережье и разглядываю белое каменное здание на противоположном краю площади. Широкая лестница ведет, как я догадываюсь, к классным комнатам и кабинетам.

Я поневоле задаюсь вопросом, как изменилась бы моя жизнь, если бы я поступила так, как хотели родители: осталась бы в выпускном классе в элитной школе и готовилась бы к поступлению. У меня были бы те же друзья, я ходила бы на те же вечеринки, меня донимали бы те же ищущие славы музыканты в надежде с моей помощью добраться до отца, я бы смотрела, как мой бывший парень, этот полнейший кретин, встречается с другими девчонками из моей школы.

Но вместо Нэшвилла и консервативной элитной школы я здесь. Абсолютно одна в незнакомой стране, ищу этаж администрации и представителя школы, который уверял, что поможет мне освоиться.

Магний. Алюминий. Кремний.

Перебраться сюда – это была моя идея.

Фосфор. Сера.

У меня все получится.

Хлор.

У меня все получится.

Аргон.

У меня.

Получится.

Глава вторая

– Это твоя комната. – Представитель школы, мистер Ванг, останавливается перед дверью в коридоре третьего этажа общежития для девочек. Он стучит в дверь, а потом отпирает замок.

Мы входим в узкую комнатку с белыми стенами. Почти все пространство в ней занимает двухъярусная кровать. У противоположной стены стоят два письменных стола, а между ними – ровно столько места, чтобы можно было свободно подойти к кровати. Еще одна дверь открывается в ванную, в которой я замечаю обычный унитаз. Слава богу! Я слышала жуткие истории об азиатских «дырках в полу».

За одним из столов сидит девочка, но, увидев нас, она тут же вскакивает, ее черные, до плеч, волосы взлетают, а лицо озаряет широченная улыбка. Я поневоле замечаю вызывающе-яркую неоновую надпись «Ready to Where» на ее футболке и задаюсь вопросом, есть ли у этой девочки хоть какое-то представление об английском языке [3]. Этот год будет бесконечно трудным, если мы с ней не сможем общаться.

Ну, теперь все в порядке? – спрашивает мистер Ванг на английском с ужасным акцентом, кивает на мою новую соседку и кладет ключ от комнаты мне в ладонь.

– Да, спасибо. – Я склоняю голову – я читала, что в Корее такой обычай, – и смотрю ему вслед. Частота моего пульса взлетает до небес, когда за ним закрывается дверь.

Моя соседка издает тихий вопль и бросается мне на шею. Я пячусь, мой чемодан опрокидывается на пол. Девочка тискает меня, пока я с натужным смехом не отталкиваю ее.

– Я так рада, что ты приехала! – Она радостно хлопает в ладоши. – Ты американка?

Ее глаза наполовину скрыты широкой белой оправой очков, которые больше подошли бы какой-нибудь старушке, однако я все равно успеваю увидеть, как загораются ее глаза при упоминании этого волшебного слова, того самого, которое, как я успела обнаружить, здесь превращает человека в знаменитость. Однако эта девочка отличается от тех людей, которых я встречала в административном здании: у нее безупречное произношение. Бледное узкое лицо, раскосые глаза со слегка приподнятыми к вискам внешними уголками, губы накрашены розовой помадой, о которой в восьмидесятые мечтала любая девчонка. Несмотря на нелепую футболку, она очень миленькая, я бы даже сказала, красивая, а озорство придает ее красоте особую пикантность.

– Меня зовут Софи. – Она протягивает руку и не опускает, пока я не пожимаю ее. – Ну, вообще-то Сэ И, но по-английски Софи.

– А я Грейс.

– Я очень рада познакомиться. – Она так и лучится. – Мне не говорили, что ты американка. А тебе обо мне что-нибудь рассказывали?

Я наклоняюсь, чтобы поднять чемодан, но она опережает меня, хватает один и взгромождает его на нижнюю кровать с голым матрасом. Я ставлю рядом второй.

– Гм… нет, – говорю я, оглядывая комнату в поисках комода или чего-нибудь типа того, и замечаю два миниатюрных платяных шкафа, поставленных друг на друга. Вот что значит – рациональное использование пространства.

– Итак, меня зовут Софи, и я в выпускном классе. Я отсюда. – Она поднимает палец, словно для того, чтобы остановить ход моих мыслей. – Отсюда – это из Кореи, а не с Канхвадо. Живу в Сеуле, и там значительно лучше, чем в этом древнем городишке. – Она морщит нос, однако спустя мгновение ее лицо проясняется. – Но выросла я в Штатах. Поэтому у меня такой хороший английский. И… и я очень рада познакомиться с тобой! – Она краснеет. – Только я это уже говорила.

Я непроизвольно фыркаю. Эта девчонка ненормальная, но такая милая.

– Это так здорово— снова говорить с кем-нибудь по-английски, – продолжает она. – Ты не поверишь, как это утомительно: все время говорить по-корейски, когда ты все детство говорила на английском.

Я расстегиваю молнию на чемоданах и принимаюсь доставать свою одежду, обувь, туалетные принадлежности. В этих чемоданах вся моя жизнь. Мне даже немного обидно, что я умещаюсь в два таких небольших места. Понятное дело, что для того, что я привезла из Нэшвилла в душе, мне чемодана не понадобилось.

– Значит, ты американка? – спрашиваю я, хотя Софи, по-видимому, не нужно просить дважды, чтобы она продолжила свой монолог.

Ну, официально я гражданка Кореи, так как родилась я здесь. Но с младенчества и до четырнадцати лет мы с братом жили у отца в Нью-Йорке. Потом мы Джейсоном – так зовут моего брата-близнеца – вернулись в Сеул к маме.

– А теперь ты живешь здесь, на острове?

Софи недовольно морщится. Это первая отрицательная эмоция, что я вижу на ее лице.

– К сожалению.

Я смеюсь.

– А зачем ты вернулась, если ты не хотела?

Она вздыхает и плюхается на стул у письменного стола.

– Это долгая история. В общем, мой брат убежал из дома, а меня взял с собой, хотя я была лучшей ученицей в классе в прошлом году и уж точно стала бы в этом. Мне пришлось оставить своих друзей и все остальное.

Я с ворчанием поднимаю кипу одежды и собираюсь сунуть ее в один из гардеробов, но обнаруживаю, что дверцы шкафчика заперты, а у меня заняты руки.

– Давай я тебе помогу! – Софи открывает дверцы. – Твой нижний. Как с кроватями. Я решила, пусть лучше все совпадает. Так легче запомнить.

Я чувствую оживление, которое буквально брызжет из нее, и на меня накатывает новая волна изнеможения. Черт, надо поспать.

Софи хмурится.

– Ой, у тебя усталый вид. Долгая была дорога?

– Почти сутки, включая задержки.

Она округляет глаза.