Оттенки полуночи (ЛП) - Эдриан Лара. Страница 46

Ее светло-карие глаза решительно впились в него. Она погладила меняющиеся глифы на его груди, изучая их цвет, изменившийся от ее прикосновения. Она протянула руку дальше, поглаживая ладонью его бедро, а затем вернувшись обратно к его эрегированному члену. Он испустил безмолвное рычание от удовольствия, когда ее пальцы любовно погладили его.

Через ее ценную кровь, часть которой находилась в его крови, питая все клетки, он ощутил всю глубину ее желания. Там не было ни страха, ни неуверенности. Была только мягкая, но лихорадочная потребность, когда она обхватила его затылок и направила его лицо к своим губам.

- Займись со мной любовью снова, - прошептала она ему в губы.

Это была команда, которой Кейд был более чем готов подчиниться. Он осторожно перевернул ее, когда она раздвинула ноги, чтобы принять его еще раз. Он медленно и нежно вошел в нее и мягко обнял. Их поцелуй был долгим страстным, лихорадочным, и когда она провела своим языком по его клыкам, его член взорвался глубоко внутри нее. Кейд зарычал от экстаза и прижал ее к себе.

Боже помоги, теперь он понимал, что другие связанные узами воины говорили об удовольствии – огромном восторге – от кровной связи. Кейд понимал, что может провести вечность с Алекс - с женщиной, которая разбудила в нем чувства, которые он так усердно старался спрятать глубоко внутри себя. Он жаждал ее, с яростью, которая его ошеломила.

В тот момент, с Алекс, обернутой вокруг него – такой теплой, такой довольной и открытой, – он хотел держать свои чувства под замком… даже если дикое бурление в его крови шептало, что так не может продолжаться вечно.

Огонь, который так медленно угасал в камине несколько часов назад, давно потух. Дженна Такер-Дэрроу лежала, крепко свернувшись на своей стороне в главной комнате хижины, когда проснулась от глубоко, лишенного сновидений, и неестественного сна. Ее конечности были вялыми, отказываясь работать, а шея была слишком слабой и чувствительной, чтобы поднять голову.

Приложив некоторые усилия, она смогла приоткрыть веки и вглядеться в темноту своей хижины. Страх ледяными когтями пополз по ее позвоночнику.

Злоумышленник все еще был там.

Он сидел на полу в другом углу комнаты, склонив свою голову вниз.

Он был огромным и нес смертельную опасность даже в состоянии покоя.

Он не был человеком.

Она по-прежнему боролась с этой мыслью, задаваясь вопросом, можно ли было винить одно солодовый виски в том, что она видела – она топила себя в нем и опиралась на него, как на костыль, каждый год примерно в это же время, чтобы пройти через ужасную годовщину смерти Митча и Либби.

Но огромный злоумышленник, который ворвался к ней в дом и теперь держал в плену, не был какой-то разновидностью алкогольной галлюцинации. Он был из плоти и крови, хотя она никогда не видела такого. Он был раздет, несмотря на минусовую температуру за окном, и его кожа с головы до ног была лишена волос и покрыта густыми завитками красных и черных узоров, которые были слишком обширны, чтобы быть работой тату-мастера. И независимо от того, чем он являлся, он был сильнее, чем любой другой человек, с которым она сталкивалась за все время, проведенное на работе в охране правопорядка, даже при том, что он не был вооружен и залечивал тяжелые повреждения.

Дженна видела на своем веку достаточно ранений, чтобы понять, что небольшой кусок плоти и мышц был выдран с его бедра и еще один, поменьше, с его живота - должно быть, результат выстрела из дробовика. Другие его травмы, волдыри и ушибы, которые покрывали большую часть его кожи, были менее заметны, особенно в темное время суток. Они выглядели, как радиационные ожоги, или прямо-таки слишком сильный загар – такой вы могли бы получить, если бы взяли огромное, в полный человеческий рост, увеличительное стекло и поместили бы его под ультрафиолетовые лучи.

Дженна не могла даже начать гадать, откуда он родом или что он хотел с ней сделать. Она подумала, что он хочет убить ее, когда он ворвался в ее дом. Честно говоря, ей было бы все равно, если бы он так и поступил. Она находилась на полпути к этому и по собственной инициативе. Она устала от жизни без людей, о которых она больше всего заботилась. Она была сыта по горло чувством чертовской бесполезности и одиночества.

Но нарушитель – существо, каким он и был – не ворвался с намерением убить ее. По крайней мере, не сразу, это она могла сказать точно.

Однако, он совершил нечто столь же отвратительное.

Он укусил ее за шею, и к ее шоку и неверию, он питался ее кровью, как монстр.

Как вампир.

Невозможно, она знала это. Ее логика хотела отвергнуть эту идею, ужасно хотела отвергнуть то, чему ее глаза прямо сейчас были свидетелями, когда она смотрела на сумасшедшую идею во плоти.

Дженна вздрогнула, вспомнив его огромные клыки, которые вонзились ей в шею, разрывая ее. К счастью, она не помнила, что было дальше. Она могла просто упасть в обморок, но подозревала, что он сделал нечто такое, что погрузило ее в бессознательное состояние. Была ли она ослаблена от потери крови или чего-то, что он с ней сделал, она не могла сказать точно.

Она попыталась снова подвинуться на полу, но удалось только привлечь его внимание. Его голова поднялась, и два огненных, как лазеры, глаза, пришпилили ее к месту. Дженна отвела взгляд, стараясь не съежиться перед ним, несмотря на то, чем он, черт возьми, был. В конце концов, ей было нечего терять.

Он долгое время смотрел на нее. Возможно, он ожидал, что она отступит или попытается подняться и набросится на него в порыве ярости.

Она запоздало заметила, что он держал что-то прямоугольное и блестящее в своих огромных руках. Фоторамка. Она не должна была смотреть на пустое место чуть выше камина, чтобы понять, что он держал ее фотографию с ней, Митчем и Либби. Последняя, на который они были все вместе, которая была сделана за несколько дней до их убийства.

Ее дыхание немного ускорилось, когда она почувствовала шипами восстающее вялое возмущение внутри себя. Он не имел никакого права прикасаться к ее вещам, особенно к последнему портрету ее семьи.

В другом конце комнаты, безволосая голова наклонилась в изучающем жесте.

Он встал и начал медленной и болезненной походкой приближаться к ней. Она мимоходом заметила, что его огнестрельные раны перестали кровоточить. Плоть казалась не такой поврежденной, как раньше, как будто это было исцеление в ускоренном – едва заметно ускоренном – темпе.

Он остановился перед ней и медленно опустился на корточки. Хотя она волновалось из-за того, что он сейчас с ней сделает, Дженна упорно старалась не показать этого.

Он протянул ей рамку.

Дженна смотрела, не зная, что делать.

Он оставался там очень долго, его покрытая волдырями рука держала фотографию ее, улыбающейся вместе с мужем и ребенком, как какое-то предложение. Стекло треснуло, края серебряной оправы были покрыты пятнами его крови.

Дженна посмотрела на счастливые лица за треснувшим стеклом, и не смогла сдержать сдавленный крик. Боль поглотила ее, и она уткнулась своим лбом в пол и тихо зарыдала.

Ее похититель, прихрамывая, вернулся в другой конец комнаты и посмотрел на то, как она плачет, прежде чем устремить свой взор через распахнутое окно на звездное небо.

Глава 22

Сопротивляясь назойливому пробуждению, которое вытаскивало ее из глубокого, чувственного и приятного сна, Алекс томно вздохнула и перевернулась в постели. Помимо черного бархатного сна, который ласкал ее, нужна была только одна вещь, чтобы заставить ее почувствовать состояние теплого, ленивого законченного блаженства. Она медленно провела рукой по поверхности кровати, ища в ней тепло Кейда.

Его там не было.

Мог он оставить ее, не предупредив?

Теперь полностью проснувшись, она приподнялась на локтях и уставилась в темную пустоту своей спальни. Она щелкнула по выключателю на лампе, издав разочарованный стон из-за того, что он ушел. Но затем услышала скрип выключающегося крана в душе, который разнесся по коридору.