Эдгар Кейс и Хроники Акаши - Тодеши Кевин Дж.. Страница 18
На протяжении сорокатрехлетней практики чтений Эдгар Кейс убедился в безграничности информации, содержащейся в Хрониках Акаши. Однако доступ к этой информации, казалось, часто был затруднен специфическими принципами и параметрами. Кроме того, что толкование индивидуальных записей в Хрониках Акаши может быть затенено намерением, целью или религиозными воззрениями соответствующего человека, Кейс предполагал, что медиум может получить более легкий доступ к информации, относящейся к историческому прошлому той или иной души, если этот медиум пребывал на земле в тот же период, что и соответствующая душа. Чтение, проведенное в 1934 году, объясняет этот принцип следующим образом:
Тогда это тело, через которое приходит информация, настраивается или подчиняется сознанию и становится каналом, посредством которого может быть прочтена запись.
Толкование же информации зависит от того, сколь хорошим чтецом является тело, а также от того, насколько точно настроена сущность на разнообразные переживания, через которые она стремится отыскать собственное прошлое — или записи, сделанные душой. Следовательно, если записи относятся к переживанию, сквозь которое прошли обе души, они могут быть прочтены гораздо точнее, чем те, которые относятся к миру, чуждому этим душам.
Но каждая душа, как и эта [416], создала разборчивую запись — не менее разборчивую, чем та, которую можно сделать при помощи пера и чернил, или любым иным способом, о деятельности отдельной души. [Выделено автором.] (416-2)
Неопределенность в вопросе получения точной информации из Хроник Акаши объясняется еще и тем, что (по словам Кейса) порой было очень трудно определить разницу между мыслью и поступком (1562-1). Подобная идея высказана в Писании — вспомните слова Иисуса о том, что "возжелать в сердце своем" то же самое, что и поступить таким образом (Евангелие от Матфея 5:28). Поскольку доступ к информации, заключенной в Хрониках Акаши, не всегда прост, говорилось ли в чтениях Кейса о методах получения надежных сведений о прошлом человека? Ответ — да.
Когда в 1932 году проводилось чтение жизни 2741-1, Эдгару Кейсу, находящемуся в бессознательном состоянии, пришло видение, в котором огромное количество людей совершали обряд торжественного открытия пирамиды. Очевидно, это была величественная церемония, включавшая в себя семидневные танцы, пение и развлечения. Кейс вспоминал, что видел верблюдов и людей одетых как древние египтяне. Очнувшись от чтения, он рассказал о видении окружающим людям. При следующем чтении (294–131) выяснилось, что видение Кейса отражало событие, действительно происходившее в прошлом — событие, очевидцем которого был сам Кейс. Иными словами, в сновидческом состоянии подсознание человека получает доступ ко всему, что происходило с ним в прошлом. В подтверждение возможности получения информации о прошлых жизнях подобным образом, тридцатидвухлетней женщине было сказано, что повторяющиеся сновидения, относящиеся к прошлому времени, являются "опытом обращения времени и пространства в другую сторону" (2072-12). Следовательно, если тот или иной человек будет иметь достаточно большое количество сновидений, относящихся к Колониальной Америке, он может не сомневаться в том, что его прошлая жизнь проходила в соответствующий исторический период.
В одном из случаев мужчина и женщина, Мишель и Сьюзен, во время сна одновременно вспомнили сцены из прошлой жизни, где они находились вместе, будучи мужем и женой. В то время Мишель и Сьюзен работали в одном офисе — были "товарищами-сослуживцами".
Мишель был очень обеспокоен судьбой Пам — его подруги, которая собиралась объявить мужу о своем намерении развестись с ним. Пам была убеждена, что наконец нашла настоящую "родственную душу" (этой "родственной душой" вовсе не являлся ее муж) и хотела расстаться с мужем, чтобы жить со своим идеалом. Пока Пам обдумывала свое решение, Мишель увидел такой сон:
Мне снилось, что я обсуждаю с Пам ее решение о разводе. Во сне я заявил Пам, что каждый из нас имеет не одну "родственную душу" — ту сущность, с которой мы были вместе в прошлой жизни. Затем я обернулся и, указав на Сьюзен, которая находилась в комнате вместе с нами, сказал Пам: "Вот видишь, в прошлой жизни я был женат на Сьюзен, а теперь мы всего лишь приятели. Сейчас соединять наши судьбы со Сьюзен, забыв обо всем, было бы ошибкой".
Мишелю приснилось все это в ночь с пятницы на субботу, и он решил рассказать о своем сне Сьюзен, когда придет на работу в понедельник. В этот же уик-энд Сьюзен предприняла со своим мужем поездку в горы. Вот как она описывала свои переживания:
Мой муж, Тим, вел машину, а я любовалась пейзажем. Перед моим взором открылся великолепнейший закат. Я глядела на него, и мне казалось, что переношусь в иное время и место. Почему-то мне показалось, что я нахожусь в Австрии (хотя на самом деле мы катили по горной дороге в Вирджинии). Вдруг мне пришла в голову мысль рассказать о своем видении мужу (которым, как мне тогда представлялось, был Мишель!) по возвращении до мой.
В понедельник утром Мишель и Сьюзен, явившись на работу, поделились друг с другом своими воспоминаниями о прошлых жизнях.
Согласно Эдгару Кейсу, кроме сновидений, существует очень сильная корреляция между воображением и интуицией любого человека. Собсгвенно говоря, он утверждал, что каждый человек, обладающий воображением, обладает и интуицией. Иногда человеку, словно ниоткуда, является мысль или идея, о которой он может сказать: "Это всего лишь мое воображение", тогда как на самом деле это может быть точная информация, исходящая из Хроник Акаши. Например, в 1944 году, проводя чтение жизни пятидесятилетней женщине, Кейс упомянул, что в своей прошлой жизни она происходила из Огайо — откуда была родом и в нынешней жизни. Позднее женщина описала свое детское переживание:
…Чувствую, что обязана рассказать Вам о том, что случилось со мной, когда мне было приблизительно двенадцать-четырнадцать лет. Мы жили на ферме, которая перешла к моему отцу, как старшему сыну, по наследству (таким образом она неизменно переходила — от отца к сыну — на протяжении четырех поколений), где и стоял тот кирпичный дом, о котором я упоминала ранее. Я любила сопровождать отца во время его недалеких вылазок. На этот раз мы ехали с ним в фургоне за семенами, которые почему-то очень ценились. Был прекрасный осенний день, и дорога, протянувшаяся вдоль берега Мускингума, была хорошо мне знакомой. Затем, переехав на южный берег, мы стали продвигаться по другой дороге, петляющей между холмов, то и дело переезжая по маленьким мостикам, перекинутым над ручьями. Внезапно отец повернул фургон влево на маленькую дорогу, почти скрытую в густой растительности, проехал под железнодорожным мостом, и тут после полумрака мы очутились на красивой зеленой поляне, залитой ярким солнцем.
Она простиралась перед нами в низине и плавно поднималась на холм, где стоял белый забор, ограждающий опрятный фермерский дом, сразу за которым начинался лес. "О, папа, — воскликнула я, — я знаю этот дом. Здесь я бывала много раз". "Нет, — ответил отец. — Ты никогда не была здесь раньше".
"Но, папа, — продолжала настаивать я, — я знаю, что бывала здесь…" Мой отец был очень суровым шотландцем, и его дети прекрасно знали, что ему не стоит противоречить. Строго взглянув на меня, отец раздельно произнес: "Нет. И хватит об этом. Я прекрасно знаю, где ты бывала, так как ты никогда никуда без меня не выезжала. А я прежде не ездил этой дорогой".
На этом все и закончилось. Однако картина, представшая перед моим взором в тот осенний день, никогда не исчезала из моей памяти. Я и сейчас могу припомнить каждую ее деталь, закрыв глаза. Я больше никогда не видела той фермы, но мне и сейчас кажется, что, открыв дверь, я окажусь у себя дома. Я уверена, что смогу отыскать его — смогу начертить карту и добраться туда. Но что ждет меня в конце пути, я не знаю…