Сезон туманов - Гуляковский Евгений Яковлевич. Страница 18

Ротанов весь напрягся и почувствовал, как подлокотники кресла до боли врезались ему в ладони. Мартынов кивнул головой на его немой вопрос.

— Они получили ответ. Доказано, что переход в принципе возможен.

Эти слова оглушили Ротанова. Может быть, потому, что все так долго ждали, так надеялись победить эту бездну пространства, отделившую одну звезду от другой, а потом уже перестали ждать. Слишком много усилий было затрачено, слишком много надежд похоронено.

— Сколько же времени… — начал он и не смог продолжать, потому что слова получились хриплыми, неразборчивыми, и ему пришлось начать сначала. — Сколько времени занимает переход с разгоном?

— Да погоди ты радоваться. Этот корабль тоже не вернулся. И по-прежнему никто толком не знает, что с ним произошло.

— Это уже неважно.

— Еще как важно! Не выдерживают автоматы. И никто не смог доказать даже теоретически, что человек выйдет живым из этой математической мясорубки. Ведь обычным языком нельзя даже описать, что происходит с материей во время перехода.

— Что-то все же остается, раз приняли сигнал. Какое расстояние? Куда они его послали?

— Хороший вопрос, — устало улыбнулся Мартынов. — Быстро ты с этим справился. Именно здесь и завязалось все в один узел. База на Гидре и двигатель. Выход в обычное пространство после перехода возможен только за пределами тридцати светолет. Ближе нельзя. Теоретически нельзя.

— Так вот для чего нужна дальняя база…

— Да. Корабли не возвращаются. Что-то там выходит из строя. Автоматика управления или сам двигатель. Никто точно не знает. Необходимо, чтобы корабль в конце перехода кто-то встретил. Чтобы ему было куда сесть, чтобы он мог отремонтироваться, если нужно. Только в этом случае появляется реальный шанс на успех. Сам понимаешь, создание базы на таком расстоянии, когда никто не уверен в результате, — проблема слишком сложная, да и времени у нас нет. Никто не станет ждать сорок лет, пока туда долетят автоматы. В общем, Гидра подвернулась как нельзя кстати. И хоть неясно, уцелела ли там колония, я думаю, при благоприятном стечении обстоятельств что-то ты найдешь. Хотя бы пригодные для работы автоматы, оборудование. Во всяком случае, на такой риск совет может пойти, и если ты согласен…

— А могли они долететь? Все-таки пятьдесят лет полета. Дряхлые старики?..

— Долететь-то они долетели. Экспедиция была прекрасно подготовлена. Ушло сразу три корабля. Хоть один должен был добраться до Гидры. Другой вопрос, что с ними произошло потом. Прав Горюнов или нет. А что касается пятидесяти лет полета — у них были гибернизаторы.

— Гибернизаторы?! Но ведь уже тогда было известно, что после гибернизации не остается ни одного здорового человека. Кто же им разрешил?!

— Летели только добровольцы. Они знали, на что идут, и не нам их судить. Это был подвиг. И если они долетели, основали колонию, значит, во всем этом странном и героическом предприятии все-таки был смысл. Быть может, именно благодаря им Земля выйдет наконец в дальний космос.

Ротанов справился с первым волнением и теперь выжидающе, почти холодно смотрел на Мартынова.

— Что молчишь?

— Жду, что ты скажешь еще. Мне кажется, ты не полностью высказался, и я пока не знаю, с чем, собственно, должен соглашаться.

— Ну и хитрый ты, Ротанов!

— А ты меня и пригласил, потому что я хитрый.

— Твоя правда… Ну, ладно. Значит, так. Мы посылаем один корабль, с одним, пилотом. Его задача испытать двигатель. Только это.

— А Гидра?

— Гидра остается на крайний случай, если после перехода нужно будет совершить посадку, не останется другого выхода, вот тогда — Гидра. При малейшей возможности возврата без посадки пилот обязан вернуться.

— Значит, побывать рядом и без посадки вернуться? А колонисты на Гидре?

— Ну что ты заладил: «Гидра, Гидра», как будто неясно, что, если у нас будет пространственный двигатель, мы сможем послать туда любую экспедицию? Один ты там все равно ничего не сделаешь. И вообще, ты еще не давал согласия. Тебе еще надо встретиться с пространственниками, изучить все детали, и только потом мы с тобой войдем с этим предложением в совет.

Слишком просто Мартынов хотел уйти от ответа. И сразу поднялся, давая понять, что разговор окончен. Но Ротанов продолжал сидеть вытянув ноги и, прищурившись, смотрел на Мартынова.

— А почему бы вам не пригласить для этого профессионального испытателя, наверняка у пространственников есть для этого специально подготовленные люди?

— Конечно, есть люди! Конечно, мы могли пригласить испытателя. Но ведь ни один корабль не вернулся! Почти наверное придется садиться на планету, а там уже нужен совсем другой специалист. Креме всего прочего, у тебя диплом навигатора первого класса. Не каждый испытатель имеет первый класс.

Трансатлантический лайнер выплюнул посадочную кабину на высоте двенадцати тысяч метров, даже не замедлив скорости.

Прозрачный пластиковый кокон некоторое время летел по инерции, потом начал медленно падать. На высоте трех тысяч метров его подхватил силовыми полями диспетчер местной линии и медленно повел по пеленгу. До дома оставалось меньше десяти минут полета. Ротанов откладывал нелегкую для себя встречу с Олегом и дотянул до самого последнего дня. Дел во время подготовки экспедиции в Центрограде было невпроворот, и он подумал с горечью, что оправданий у него сколько угодно. С Олегом они вместе учились в навигаторском, потом Ротанов поступил на курсы инспекторов, а Олег не прошел по конкурсу и остался простым навигатором. Студенческая дружба, несмотря на разную работу, сохранилась, с годами окрепла и превратилась в холостяцкую мужскую привязанность. Каждому из них, возвращаясь из дальних экспедиций, приятно было сознавать, что дома кто-то ждет. Так получалось, что мимолетные знакомства с женщинами в промежутке между двумя экспедициями не выливались ни во что прочное, а дружба с Олегом оставалась. И каждый год они собирались улететь вместе в очередную экспедицию. Уезжая в Центроград пробивать экспедицию к Гидре, он твердо пообещал, что уж на этот раз… Олег знал, что Ротанов не бросал слов на ветер, и теперь, конечно, спокойно сидит дома и ждет вызова.

Кабина пробила слой облачности, и под ней, насколько хватало взгляда, раскинулось зеленое лесное море. Тут и там мелькали маленькие домики одиноких коттеджей. При современном транспорте люди селились где хотели, проблемы расстояний практически не существовало. Перелет с другого полушария с доставкой на дом занял у Ротанова не больше трех часов.

Капсула ткнулась своим округлым носом в зеленый куст и раскололась надвое. Ротанов прихватил сверток с модной курткой из ренилана, привезенной в подарок Олегу, не заботясь о кабине, направился к дому. Кабину поднимут к очередному рейсовому лайнеру.

Дом встретил его запахом некрашеного дерева. Заскрипели рассохшиеся доски крыльца. Ротанов остановился перед дверью и с минуту стоял неподвижно, вдыхая густой аромат хвои. Он любил этот лесной дом. Может быть, потому, что бывал здесь так редко…

Колодец с журавлем во дворе без всяких там автоматических насосов и силовых подбросов. Настоящий колодец. Интересно, наносил ли Олег воды? Наверно, и печь, как всегда, не топлена. Чрезмерная привязанность Олега к старинному укладу жизни имела все же некоторые неудобства. Из последнего робота-уборщика Олег сделал, кажется, ручной пылесос, и с тех пор их совместное холостяцкое жилище было покрыто изрядным слоем пыли. Ротанов усмехнулся, стараясь вспомнить, когда в последний раз они сдавали ключ в бюро обслуживания. Кажется, в прошлом году… Скрипнула дверь. Показалось заспанное лицо Олега.

— Ты чего топчешься на пороге?

— Воздух наш после столицы располагает к раздумьям.

— Ага, понятно. Но ты все-таки проходя. Мне Ирина звонила. Сказала, какой у тебя рейс. Я даже печь истопил. Запомни, теперь твоя очередь.

— Ирина? Она-то откуда знает?

— Это ты у нее спроси. И, между прочим, можешь не мучиться угрызениями совести. Я все уже знаю про твою экспедицию.