Когда нет выбора - Гусейнова Ольга. Страница 3

– Этирей, Этирей, погляди, что я нашел! Мы богаты! Мы богаты, как боги Квивара.

Тсарек уставился на экран и, осознав увиденное, сглотнул, смачивая внезапно пересохшее горло.

Огромная площадка, уходящая дальше в темноту, была завалена горами золотого песка и сартора. Эти два металла являлись валютой во всех известных мирах и использовались для расчетов между государствами и целыми планетами, хотя и применяли их по-разному: делали дорогостоящие украшения, употребляли в пищу, использовали в промышленности. Были и такие, которым оба металла служили своеобразным переходом в мир иной. Золото и сартор хотели и искали все. И если золото – довольно распространенный металл, то сартор – большая редкость.

Малех резко остановил кар, увидев невероятную картину, и в этот момент слабый поток воздуха поднял пыль. Но не просто пыль! В голубоватом свете засверкали мириады золотых пылинок, создавая сказочный, нереальный вид. Этирей увидел, как неугомонный коллега, вытянув руки вперед, любуется золотой сверкающей пылью, ложащейся на темный скафандр, облепляя и кое-где даже образуя легчайшие драгоценные «горки». А затем ехидно поинтересовался:

– Ты представь, за сколько можно теперь скафандр продать.

Этирей никак не мог осознать размеров богатства, что на них свалилось. Похоже, раньше слитки были разложены согласно массе, размерам и названию, но полки или здание исчезли, и теперь сокровища валялись в пыли. Золотой пыли! Экран за раз не мог отразить все находившееся здесь. Вероятно, тут ранее располагалось центральное хранилище крингов, возможно, даже объединенного правительства.

Из динамика раздался ехидный голос Визара, медленно продвигающегося на каре.

– Хм-м, похоже после нашего возвращения на Саэре…

Раздался странный скрежет, потом изображение камеры замелькало, и шум подсказал Этирею, что его друг кубарем свалился на землю.

Послышалась ругань, затем камера показала вид завалившегося кара: наверняка Малех увлекся и наехал на препятствие. Странно хрипло прокашлявшись, с чувствующимся в голосе недоумением он выругался:

– Крибл побери, что за… – поднялся и выровнял кар. Попытался завести снова, но двигатель не издал ни звука. – Я впервые встречаюсь с подобной поломкой. Эти кары – самые надежные, – прокомментировал он с недоумением в голосе.

Этирея наконец осенило, и одновременно звякнул компитех, привлекая его внимание. Расшифровка надписи на черном квадрате закончилась. Пробежав ее глазами, ученый почувствовал, как кровь отхлынула от лица и сердца. Даже руки заледенели, хотя пять минут назад он чувствовал, как пот течет между лопаток от напряжения даже в условиях функционирования походной климатической установки, которой оборудован их временный наружный блок на поверхности планеты. Раздался еще один сигнал, и на экране появились данные анализатора по пробам, взятым в пещере.

Тсарек безжизненным обреченным голосом произнес:

– Эта планета погибла от излучения д'окра. Расшифровка прошла, анализы готовы. Тот квадрат из сартора – предупреждение любому, что город заражен излучением и вся планета тоже. Все, что здесь находится, заражено. Думаю, цивилизацию крингов уничтожил не вирус. Произошел выброс, и зараженные в панике бежали на корабли и другие планеты их системы.

– Ты-то откуда можешь знать, Этирей? – Малех быстро возвращался пешком к буровой установке, фактически допрашивая коллегу.

– О д’окре немногие знают, информация по нему закрытая, но я одно время работал на правительство. Была ситуация в одной из звездных систем… угроза заражения от пиратов… Не поверишь: станцию, которую захватили те ненормальные, без переговоров уничтожили. Д'окр разрушает любые металлы, и не только, он нарушает внутренние связи и обращает в пыль. Любые металлы, кроме сартора, поэтому сокровище валяется здесь, никому не нужное, в золотой пыли.

– Но прошло свыше пяти тысяч лет… – голос Малеха сейчас звучал испуганно, словно друг просил Этирея его успокоить.

– Без вмешательства дезактивация, по предварительной информации, может занять не менее десяти тысяч лет, и, сам понимаешь, д'окр не настолько хорошо изучили, чтобы говорить о точных данных.

Этирей снова услышал кашель Малеха и продолжил:

– Мы ничего не сможем забрать отсюда. Излучение убьет нас самих, уничтожит наш корабль, а главное – мы погубим миллионы живых, если даже найдем способ забрать это богатство и продать. Медленно уничтожим живые планеты, выпустив на рынок зараженный сартор. Дезактивацию могут провести только очень крупные или работающие на государство компании. Потребуется много времени, сил и средств, но нет гарантии, что сартор станет вновь чистым и безопасным. Думаю, такой проблемой еще никто не озадачивался, особенно с сартором. Слишком дорогостоящее удовольствие даже для военных. – Этирей глубоко вдохнул и закончил: – А еще, сам понимаешь, эти залежи могут стать мощнейшим оружием в руках любого, кто найдет способ обойти местное излучение…

Показавшееся бесконечно долгим молчание и хриплое дыхание Малеха в динамиках… В камере на экране показались очертания буровой установки, и чивас ускорил ход, судя по тому, как запрыгало изображение.

Спустя минуту задумчивого молчания обоих заговорил Малех:

– Прости, Этирей, но я должен признаться. Вчера, когда мы обнаружили затемнение, похожее на саркофаг, я послал сообщение своему доверенному лицу в «Анконе». Просто не утерпел и поторопился хоть как-то успокоить моих кредиторов. Глупо, я понимаю: похоже, мне на роду написано совершать одну глупость за другой. Даже помру от собственной глупости, видимо. Но сейчас менять что-либо поздно…

Малех неожиданно закричал, камера уткнулась в землю и показала, что мужчина уперся руками, затянутыми в материал скафандра, в пыль. Этирей взволнованно вскрикнул:

– Что случилось?

В ответ донеслось чужое тяжелое прерывистое дыхание, а затем сиплый шепот Малеха:

– Судорогой ноги свело… Все мышцы скрутило… Похоже, во мне слишком много металла, дружище, и он взбунтовался.

Этирей странно умоляющим голосом выдохнул, обращаясь к другу:

– Малех, я тебя очень прошу, соберись и дуй к буру. Я сейчас за тобой на каре…

– Нет, дружище! – резко и довольно жестко прервал чивас. – В эту передрягу я сам засунул голову, ты меня предупреждал… Да и сам понимаешь, что я облучен.

– Не важно, Малех, ты пройдешь дезактивацию и…

– Нет, не пройду! – чивас снова прервал уговоры. – И это ты тоже знаешь. Тебе здесь делать нечего, а я еще поборюсь за свою никчемную жизнь… Возможно, небольшой срок моего пребывания здесь… Ну и столько тысячелетий прошло – возможно, интенсивность облучения снизилась… Подготовь мне дезкамеру и отдельную кабинку на поверхности. Пока не определим, насколько все печально…

Малех говорил с трудом, прерываясь, изображение камеры прыгало из-за того, что мужчина шел рывками. Этирей чувствовал боль друга и догадывался, что судороги не прошли и чивас буквально силой преодолевает себя, чтобы сделать следующий шаг. Он в очередной раз упал, и оба услышали звук рвущейся ткани. Малех поднял руку, и камера отразила прореху в скафандре, который до сегодняшнего дня и встречи с д'окром выдерживал любые испытания и славился невероятной крепостью.

Этирей шепотом произнес, на автомате озвучивая мысль:

– Он создан из мягкого металла… а теперь разрушается…

Малех встал, шипя от боли, и, закрыв левой рукой прореху на правом боку, продвигался к буровой. Этирей же сейчас подумал о том, что установка тоже из металла. По всей видимости, саркофаг из отрино – не преграда от черных археологов, а хотя бы минимальная защита от воздействия д'окра. А они ее взломали. Если сам Этирей сейчас на поверхности и возможность его облучения минимальна, то Малех… действительно обречен.

Этирей старался даже не думать сейчас о том, что им делать, если друг выберется из смертельной ловушки. Единственная надежда, что живой организм – это не чистый металл и содержание его в теле не сможет убить Малеха. Он всегда старался даже в безвыходной ситуации оставаться оптимистом.