Украиский гамбит. Война 2015 (СИ) - Белозеров Михаил. Страница 16

— А-а-а… — сообразила она. — Нет, ребятки, снарядов здесь отродясь не было.

— А что было, если не секрет? — поинтересовался Костя.

— Какой же здесь секрет? — удивилась женщина. — Все знают, что это хранилище промышленной взрывчатки. Только все уже растащили.

— Кто? — неподдельно удивился Сашка.

— Известно, кто — наши, повстанцы! Они завалы делают на дорогах. Вот им и нужна взрывчатка.

— А что же вы тогда здесь сторожите?

— Да чтобы никто не шарил без надобности.

— А что, больше ничего не осталось?

— А вам много надо?

— Да я не знаю? — Сашка вопросительно оглянулся на Костю.

— Дайте нам, сколько есть, — попросил Костя.

— Мешка хватит?

— О! Хорошо! — воскликнул Сашка. — И капселей.

— А они с запальными шнурами, — пояснила женщина, направляясь в глубь склада.

Костя вопросительно посмотрел на Сашку.

— Я испугался, — признался Сашка. — А вдруг она действительно Тищенко?

— Ну да, — согласился Костя. — Сидела бы она здесь на радость нам.

Сашка восторженно засмеялся. Он вообще быстро находил повод лишний раз похихикать. Впрочем, в этот раз ему не дало разойтись обожженное лицо.

Женщина, как две капли похожая на Олесю Тищенко, вернулась через пару минут, волоча по полу бумажный мешок.

Костя разочарованно заглянул в него. В его представлении взрывчатка должна была выглядеть более весомее, что ли. В солидном ящике — да, но только никак не в бумажном мешке. То, что лежало внутри, его тоже разочаровало. Оно походило на толстые церковные свечи, завернутые в красную промасленную бумагу.

— А как пользоваться? — спросил он.

Женщина достала одну такую 'свечку' и пояснила.

— Вот запальный шнур. Горит пятнадцать секунд. Я сунула вам еще бухту. Поняли? Обвязываете дерево, поджигаете и разбегаетесь.

— Ясно, — сказал Костя, поднимая мешок и направляясь к выходу. — Вы бы уходили, — посоветовал он сторожихе. — В двух километрах отсюда полно пиндосов.

— А это кто такие? — поинтересовалась она, надевая очки и берясь за журнал.

— Ну американцы… Морская пехота… Не дай бог, не разобравшись, бабахнут по вашему складу.

— Может, его взорвать? — предложил наивный Сашка.

— Я вам взорву! — грозно сказала женщина, похожая на Олесю Тищенко и погрозила им карандашом. — Каждый будет приходить и взрывать!

— Ладно, — примирительно сказал Костя. — Спасибо за взрывчатку.

— Да, пожалуйста, — ответила женщина, все еще ворча себе под нос.

— Не обижайтесь на нас, просто американцам достанется ваша взрывчатка, — сказал Сашка.

Ничего не ответила сторожиха, похожая на Олесю Тищенко. Может быть, она не поняла? — подумал Костя, как до самого развала Украины ничего не понимала Олеся Тищенко.

— Нужна она им, — с усмешкой высказался Костя, когда они вышли на белый свет, волоча за собой мешок.

Они вернулись к 'газели', и прежде чем открыть дверь, Костя вежливо постучал в нее. Он клял себя за то, что не может отделаться от чувства ревности.

За дверью помолчали, потом Завета сказала своим бархатистый, сочный голосом:

— Да, да… войдите!

Костя распахнул дверь и, не глядя внутрь, поставил между сидениями мешок. Игорь сидел поперек салона, вытянув свои длинные ноги. С его морды можно было писать иконы — таким оно было умиротворенным. Завета скромно поправляла блузку, вторая и третья пуговички на которой были расстегнуты, открывая нежную ложбинку. Нет, я не ревную, понял Костя, я просто хочу, чтобы она мне тоже дала.

Сашка, ни на что не обращая внимания, первым делом сунул морду в зеркало. К его разочарованию, лицо у него покраснело еще больше, потому что становилось все жарче и жарче.

В небе появился дрон. Его даже не было слышно — так высоко он кружил, иногда пропадая за терриконом, высотками и перелесками. Но неизменно возвращался, зудящий, как комар — блеклая смерть, напичканная электроникой и чудо-ракетами. Где-то за сотню километров сидел какой-нибудь самодовольный пиндос и видел весь город в ноутбуке, как на ладони.

— Черт! — высунулся в окон Игорь, — точно заметит, сволочь. Погоди, не выезжай… — предупредил он, останавливая Костю движением руки.

Завета одобрительно закивала. Глаза ее призывно блеснули. Костя предпочел опустить глаза и отвернуться, не в силах справиться с собой.

Они подождали. Интересно, думал Костя, слышно, как ракета летит? Спрашивать у Игоря ему почему-то не хотелось. Или соврет или посмеется, подумал он. А еще решит, что я трушу. Сашка Тулупов тоже выглядывал в окно и радовался непонятно чему. Впрочем, он всегда был таким беспечным и веселым.

— Если бабахнет, то мы даже ничего не услышим и не поймем, — будничным голосом сказал Игорь. — Легкая, бесшумная смерть, со стороны только страшная.

— Иди ты знаешь, куда… — ответила ему Завета беззлобно, прислушиваясь к комариным звукам снаружи. — Накаркаешь!

— Ничего я не накаркаю, — ответил Игорь. — Я это уже все видел.

Он сообщил это так, словно все должны были уверовать в его неординарность. Впрочем, он это делал всегда и везде одинаково. Костя уже привык. Сашка насмешливо покосился на Костю, но промолчал. А вот Завета была поражена.

— Что именно? — удивилась она.

Ее черные-черные брови поползли кверху.

— Ну вот это… и мешок со взрывчаткой.

Завета посмотрела на него, как на сумасшедшего. Ее темные, прекрасные глаза сделались и без того темнее и глубиннее. Костя набрался мужества и незаметно подвигнул ей в зеркало заднего обзора, чтобы приободрить, ведь она не знала всех странностей Божко. Она просто видела перед собой большего, сильного мужчину с мужественным лицом. А еще он ее спас. Это было огромным, незабываемым плюсом.

Но, видать, белые цветы акации хорошо маскировали машину, и дрон, покружив над районом минут двадцать, улетел, сеять смерть в другие места.

— Не дергайся, — наставительно сказал Игорь, — еще посиди.

Костя вышел из машины и прислушался. Все было спокойно, только там, где взорвался вертолет, все еще поднимались клубы черного дыма да слышались какие-то непонятные звуки, словно чем-то тяжелым скребли по асфальту: 'Шу-х-х-х… Шу-х-х-х…' Звук был настолько мощным, что бил по барабанным перепонкам и заставлял трепетать листья акации. Что бы это значило? — думал Костя. Может, они так тушат пламя? В любом случае, отсюда надо побыстрее убираться. Негоже здесь торчать на виду, как три тополя на Плющихе.

Он прыгнул в кабину и завел двигатель. Самое плохое, что он завелся не с первого раза и даже не с третьего, а для приличия чихал и глох, чихал и глох. Ну давай, давай, дорогой, уговаривал его Костя, и двигатель заработал, но не так, как прежде, а с надрывом. Все, конец движку, понял Костя. Угробили мы его. Однако двигатель в конце концов то ли разогрелся, то ли понял, что оплошал, но вдруг заработал ровно и тихо, как часики. Костя осторожно тронул с места и выехал на дорогу. Звуки со стороны Югославского перекрестка стали громче. Выносить их не было никаких сил. Там по-прежнему усердно скребли асфальт. Сашка сжал уши руками. Игорь оскалился и сжал кулаки. Завета испуганно забилась в угол. Костя, стиснув зубы, повернул влево по улице Одинцова и, прислушиваясь к двигателю, понесся к речке. Когда они свернули за террикон, скребущие звуки стали тише, зато кто-то, кажется, Сашка, крикнул:

– 'Хаммер'!

Костя невольно поддал еще газу. Двигатель тянул ровно и, как показалось Косте, надежно. Единственное их спасение заключалось в скорости. Свернуть было некуда. К тому же оказалось, что мост через речку Вонючку держался на честном слове — то ли его неудачно подорвали, то ли он всегда был таким. Бревна трещали и прогибались под колесами. Перила вообще отсутствовали. 'Хаммер' нагонял спокойно и уверенно. Уйти от него не было никаких шансов. Сейчас он завернет за террикон и обнаружит нас. Хватит одной пулеметной очереди, думал Костя в тот момент, когда его побитая 'газель' осторожно, как калека, перебиралась через речку. Сразу за мостом был резкий поворот налево. Костя затормозил, не заглушая двигателя. Все в недоумении уставились на него.