Влюбленный Дракула - Эссекс Карин. Страница 29

Тело мое получило возможность воспринимать ту легчайшую вибрацию, которую придают земле большие и малые животные, передвигающиеся по ней. Звуки, которых я прежде не замечала, — легчайший шепот листьев, свист, производимый крыльями летящей птицы, треск сучка, которого коснулась лапа мыши, — теперь изумляли меня своей пронзительностью. Органы чувств полностью подчинили себе все мое существо. Я превратилась в подобие живой машины, обрабатывающей звуки, запахи и зрительные образы.

«Повинуйся».

Приказ пришел неизвестно откуда, словно какая-то загадочная сила вложила его мне в голову. В растерянности я огляделась по сторонам и принюхалась, подняв в воздух заостренную морду. В следующее мгновение некто, подкравшийся ко мне неслышно и незаметно, налетел на меня и повалил на землю. Он был намного больше и сильнее, поэтому с легкостью перевернул меня на спину и навалился сверху. Он не причинял мне боли, лишь терся о мою шкуру своей, гладкой и шелковистой. Я узнала запах, бьющий мне в ноздри, солоноватый запах его собственной крови, смешанный с терпким запахом крови недавней добычи, приправленный бесчисленными лесными испарениями. Знакомый запах пробудил страх, пережитый прежде, и я принялась судорожно извиваться. Но огромный мягкий язык, принявшийся лизать мой живот, заставил меня замереть от наслаждения. Я распласталась на земле, которая казалась такой холодной по сравнению с языком, который, поднимаясь все выше, подбирался к моей шее, длинной волчьей шее. Тот, кто ласкал меня, терся об эту шею своим влажным бархатистым носом.

«Да. Я вернулся к тебе».

Слова прозвучали в моей голове отчетливо и ясно, на мгновение вытеснив упоительные ночные запахи и заглушив стоны наслаждения, испускаемые неведомым созданием, пленницей которого я являлась.

«Ты помнишь, кто ты?»

Голос, глубокий мужской голос, явно принадлежал человеку, но совсем близко от своего лица я видела хищную пасть животного. Пасть эта осклабилась в подобии ухмылки. Четыре длинных острых клыка готовы были вспороть мне живот, два ряда крепких желтых зубов — перемолоть мою плоть на мелкие кусочки. Длинный красный язык, только что подаривший мне невыразимое удовольствие, извивался, словно предвкушая вкус моей горячей крови. Я перевернулась на бок, пытаясь сбросить хищника с себя, но огромный зверь зарычал так грозно, что члены мои сковал ужас.

Мне оставалось лишь подчиниться своей участи. Мир вокруг меня затопила непроглядная тьма. Впав в оцепенение, я ожидала кошмарного мига, когда неумолимые клыки вонзятся в мой живот. Страх вытеснил все остальные чувства, все звуки и запахи исчезли из мира. Мгновения томительного ожидания казались мне вечностью. Однако ничего не происходило. Осознав, что пленивший меня хищник исчез, я вдруг ощутила острую тоску, еще более томительную, чем предвкушение мучительной смерти.

«Ты помнишь, Мина? Ты помнишь?»

Очнувшись, я с изумлением осознала, что я по-прежнему Мина, а не волчица, лисица, собака или в кого я там превратилась в своем диковинном видении. Тело мое не претерпело никаких изменений, но все чувства обострились. Конечно, мой слух, обоняние и зрение не остались такими пронзительными, как во сне, однако же, когда я ложилась в постель, они были куда слабее.

Но сейчас я была вовсе не в постели. Оглядевшись по сторонам, я с содроганием обнаружила, что сижу на траве перед залитыми лунным светом развалинами аббатства Уитби. К тому же я была не одна. Поначалу, заглянув в иссиня-черные глаза того, кто сидел рядом, я решила, что все еще нахожусь во власти забытья. Он смотрел на меня, не мигая, и не делая ни малейшего движения в мою сторону. Удивительно, но он вовсе не казался мне опасным, несмотря на свои устрашающие размеры и густую гриву, вздымавшуюся вокруг его настороженных ушей. В свете луны шкура его отливала серебром. Когтистые лапы были невероятно широки и сильны. Если он был волком, то размерами, полагаю, значительно превосходил всех своих собратьев. Впрочем, прежде мне никогда не доводилось видеть волков. Соскочив с борта потерпевшего крушение корабля, он перепугал всех зевак, но сейчас я разглядывала его без всякого трепета.

Каким бы грозным ни выглядел сидевший передо мной зверь, я не могла его бояться, ибо в его глазах светились человеческие чувства. Он смотрел на меня в точности так, как мужчина смотрит на женщину. Взгляд его одновременно был исполнен восхищения, желания, благоговения, презрения и растерянности. Можно было подумать, он уже давно, давно меня знает. Вся фигура гигантского зверя дышала достоинством, почти величием, словно в жилах его текла королевская кровь. Словно в другой жизни он был королем.

Да, я без труда могла представить, как он восседает на троне и отдает приказы подданным. Серебристая его шкура блестела, как рыцарские доспехи. Теперь я понимала, почему, спрыгнув с борта корабля на берег, он показался мне серебристой молнией. Глядя на этого зверя, трудно было поверить, что он провел несколько месяцев в море. Он выглядел как живущий в холе и неге баловень заботливого хозяина или же как властелин лесов, которому все прочие лесные обитатели служат верой и правдой. Густой шелковистый мех и крепкие мускулы говорили о том, что он никогда не знал нехватки ни в пище, ни в моционе. Возможно, решила я, он был любимцем капитана, который по каким-то таинственным причинам встретил свой смертный час привязанным к штурвалу. Но тот, кто так жестоко расправился с человеком, по каким-то причинам пощадил зверя.

Не этим ли зверем я только что воображала себя во сне? Вероятно, потрясение, которое я пережила, увидев, что единственным уцелевшим пассажиром разбитого корабля является гигантское животное, было так велико, что во сне я отождествила себя с могучим хищником. А может, мне грезилось, что зверь ласкает меня, намереваясь растерзать. Очнувшись, я по чистой случайности встретила его наяву. Что, если его грозные челюсти окажутся в непосредственной близости от моей шеи, но теперь уже в реальности, а не в видении? Для того чтобы избежать опасности на этот раз, мне будет недостаточно просто открыть глаза.

На несколько мгновений у меня перехватило дыхание от ужаса. Однако взглянув в безмятежные, лишенные малейших проблесков злобы глаза зверя, я воспрянула духом. Вспомнив о том, как сладко замирало все у меня внутри, когда мягкий мех прикасался к моей коже, я протянула руку и прикоснулась к серебристой шкуре. Судя по его одобрительному взгляду, он отнюдь не счел мое прикосновение непозволительной дерзостью. Тем не менее я опасалась совершать лишние движения и сидела неподвижно, не решаясь даже отряхнуть подол и рукава от приставших к ним травы и листьев.

Зверь сам приблизился ко мне. Я чувствовала, как под его человеческим взором тают остатки моего страха и напряжения. Он понюхал мою руку, потом ткнулся косматой головой мне в грудь. Шелковистый мех ласкал мою шею, меня обволакивал знакомый запах, запах из недавнего сна. Я упивалась этим запахом, как вдруг зверь по непонятной причине оставил меня и помчался прочь. Глядя ему вслед, я заметила, что лапы его отрываются от земли с почти сверхъестественной плавностью и он почти летит по воздуху; никогда прежде я не видела, чтобы человек или животное передвигались с такой быстротой. Казалось, огромный пес одержим какой-то неведомой силой, ускорявшей его аллюр. С невероятной легкостью он перепрыгнул через груду камней, валявшихся у главной башни аббатства, вскочил в одно из нижних окон и исчез внутри.

Я по-прежнему сидела на земле, оторопев от изумления. Я точно знала, где нахожусь, ибо развалины аббатства Уитби невозможно было спутать с каким-либо иным местом. А вот вопрос о том, кто я, вызвал у меня серьезные сомнения. Пытаясь убедиться в реальности собственного существования, я обхватила себя за плечи.

Туман, развеявшийся к ночи, вновь окутал мыс. Создавалось впечатление, что с каждой минутой дымка тумана становится все гуще. Откуда-то из-за стен аббатства до меня долетел низкий протяжный стон. Это всего лишь ветер, сказала я себе. Мне следует незамедлительно вернуться в отель, в свою спальню. Но теперь, оставшись без своего четвероногого компаньона, я чувствовала себя одинокой и беззащитной.