Сыграем во вражду - Савельева Валерия Андреевна "(ВалеRka)". Страница 20

– Слушай, так же неправильно, – выдал, наконец, Вик.

Я непонятливо посмотрел на парня. С чего это он? Что неправильно?

– Вот что мы делаем сейчас, а? – продолжил Самойлов.

– Гуляем? – предположил я, хотя, если честно, совсем не был уверен в ответе. Чем-чем можно было назвать наши непонятные передвижения, но уж точно не прогулкой!

– Вот именно, должны бы, а мы… нужно же разговор поддерживать, не на кладбище! – недовольно, но очень эмоционально.

В ответ на последнее замечание я внимательней осмотрелся: ровные ряды лавочек, давно уже пожухлый и умерший газон, выцветшие за лето светлые бордюры, сейчас покрытые грязью. На голых ветках деревьев сидят вороны, уже собирающиеся стайками. Или это наоборот оставшиеся? Честно, не помню, когда они улетают и улетают ли вообще. Да и в целом, вороны ли… М-да, плевать!

– А что? Похоже, на кладбище, – хохотнул я.

– Типун тебе на язык.

Ещё с полминуты молчания. Сознание наполняет ощущение медленно натягивающихся струн нервов. Они дрожат в тишине, издавая тонкую ноту отчаяния и… рвутся.

– Блядь, Корнеев, меня это бесит. Хватит молчать! Расскажи о себе, – взорвался Вик.

Витающая вокруг парня аура обволакивает, а привычный рык в голосе мурашками проносится по телу. Ох, чё-орт…

– Тебе всю подноготную? – усмехаюсь.

– Нет, – отрезал. – То есть да. То есть… – Самойлов запинается и всё же заканчивает: – Короче, Дэн, говори хоть что-то.

– А чего сразу я?

Получаю вместо ответа хмурый взгляд, уверяющий, что "это именно я насрал на ковёр". Да понял, понял!

И всё же задумался: а что я могу "рассказать" о себе? Ничем не примечательная жизнь, обычные друзья и враги, среди которых и сам Вик, среднестатическая семья. Да и сложно это, внезапно составить монолог о себе. Помнится, когда то пришлось делать в последний раз, я просто стоял перед толпой народа и глупо хлопал глазами, не в силах произнести ни слова. Это ещё в школе было, в девятом классе. Родители решили после восьмого года обучения перевести меня из обычной школы в гимназию, спорить с ними было бесполезно, да и не хотелось особо. И всё было бы хорошо, если б первого сентября меня не представили как "новенького" и не попросили рассказать классу о себе. Теряюсь в такие моменты. А что стоит упомянуть? Лучше бы просто задавали наводящие вопросы.

– Эмм… Нуу… – и на этот раз замялся я. – Я… это… Дэн, да. Скоро исполнится двадцать один. В школу пошёл рано, с шести лет, потому и в группе всех младше. Семья полная, живу с родителями, родных братьев и сестёр не имею. Есть двоюродная – Алёнка, ты как раз видел нас с ней в парке, когда сорвал идеальный план по… – запнулся, соображая, что о том лучше не вспоминать. – Ну да неважно. В общем, вы встречались уже и с ней и с её подругой Дашей. Вот… Вредных привычек не имею: не курю, наркотиками не балуюсь и не пью, по идее. С алкоголем у нас взаимные проблемы: я не умею его пить, а он потом заставляет совершать совершенно идиотские поступки.

– Это точно, – вдруг отозвался Самойлов. – В пьяном виде ты просто ужасен.

– Ничего такого! – возмутился.

– Что-о? А кто спьяну своего друга лапать полез? – нагло ухмыляясь, вопросил Вик.

– Ой-ой-ой, кто бы говорил, – фыркнул я. – Сам-то вроде трезвый был, а лепету пьяного дурака верил.

– Это какому же?! – на повышенных тонах.

– Тому, что соблазнять буду.

– Не было такого! Наоборот, не поверил.

– Правда что ли, Витю-юша? – ехидно протянул я, улыбаясь.

И сразу же отскочил от парня на пару шагов, ретируясь поближе к деревьям, потому что издевательство над именем для Самойлова, словно красная тряпка для быка. А деревья… ну и пусть голые, зато от разъярённого Вика спасти смогут. Он, конечно, не таран, обойти сумеет, но ловить жертву между стволов – сложнее, чем на открытой местности.

Вот что опять делаю? Зачем злю Самойлова? В голове вертятся нелестные эпитеты в свою сторону, а на душе вдруг стало так хорошо… Вот теперь мы нормально разговариваем: язвим, даже шутим. Если бы в ответ на моё замечание Вик не разозлился, а просто усмехнулся бы, то, наверное, мы бы смогли, наконец, преодолеть эту "стену молчания". Но мы враги, а потому каждое слово оппонента напоминает поворот ключа в замке зажигания. Вжух – и мотор заведён.

– Корнеев! – рыкнул Вик, бросаясь следом.

А я ржал, как ненормальный, петляя от него между деревьями, пока всё-таки не был пойман. Самойлов ухватил меня за запястье, резко дёргая на себя, и, чтобы удержать, просто напросто прижал к дереву, сжимая пальцы на предплечьях. Он смотрел так сурово, прямо испепеляющее, а я…

Не знаю, первый раз за всё время наших руганей меня не напрягает "пламенный взгляд" Вика. Вот вроде бы кажется, что парень готов одним ударом прибить пойманную добычу, ну, или хотя бы врезать ей посильней, но ведь не страшно! Я продолжаю улыбаться, совершенно не беспокоясь о собственном лице, которое может в очередной раз оказаться разбитым.

От ощущения ярости Самойлова кровь стучит в ушах, пальцы его больно сдавливают предплечья, а я бормочу довольно:

– Спокойствие, Вик, то-олько спокойствие. Как завещал великий Карлсон, – смешок. – Ну, хватит, а?

Парень не меняется в лице, кажется даже, ещё сильнее злится, но это даже забавно. Весело как-то… Смотрю Вику прямо в глаза, считая отзывающийся в висках пульс. Ну же, Самойлов, успокаивайся!

В голову вдруг забредает одна шальная мысль…

– Витюш, ну успокойся, – прошу оппонента, тот недовольно рычит, не собираясь следовать совету. – Всё, правда, хватит! Я знаю идеальное успокоительное.

– М-да? – в голосе сталь.

– Ага, – отвечаю еле слышно.

А потом резко подаюсь вперёд, касаясь лёгким поцелуем уголка губ Вика. Секунда, две… Отстраняюсь. В глазах Самойлова теперь нет ярости, скорее, удивление. Руки, до этого крепко удерживающие меня за плечи, больше не сжимаются мёртвой хваткой.

Самойлов молчит, ничего не говорю и я. Но эта тишина… спокойная.

– Корнеев, ты идиот, – очнувшись, сообщает Вик и отступает на пару шагов.

– Но ведь помогло? – спрашиваю с улыбкой.

Боже, что творится с этим миром? Успокоительное… Да это просто химия!

А я, кажется, действительно идиот.

Глава 20 – Уговор дороже денег

С тусклого экрана почти разрядившегося телефона мне ехидно подмигивало цифрами временное табло. Оно, стоит заметить, явно издевалось, ибо неумолимо приближало назначенный "адский час". Даже такая привычная дверь квартиры Ромки, перед которой я сейчас стоял, не решаясь постучать, казалась тёмной, мрачной и отталкивающей. Хотелось просто плюнуть на всё и позорно сбежать, пока никто не видит.

Цифры на табло вновь мигнули, сменяясь. Без десяти пять, а я торчу в коридоре, как полнейший дурак. Зверство какое-то! Зачем Ромыч только придумал этот идиотский ужин?

Нет, сперва я честно попытался проникнуться идеей и к субботнему вечеру практически уверил себя, что ужин – как раз самое то! Сам же хотел получше познакомиться с Черкасовым, чтобы понять, чем тот завоевал любовь Ромки. К тому же с Самойловым мы уже вроде бы вполне спокойно друг на друга реагируем…

Ага, ключевым словом здесь стало "вполне". Если ещё вчера вечером я был настроен на пару-тройку часов дружеского ужина с Ромкой и его возлюбленным, то поутру проснулся с поганейшим предчувствием. Что-то случится! Плохое. Безгранично. А что может быть хуже для Попова, чем моя с Виком грызня в такой день? Которая обязательно будет, если окажемся с Самойловым в одной комнате. Стоит ведь мыслить трезво: что уж говорить об ужине, если мы даже на "прогулке" повздорили?

– Ну и что ты тут стоишь? – раздалось за спиной.

Я чуть было дух не испустил от испуга – это ж надо было так незаметно подкрасться и гаркнуть прямо в ухо! – а заодно едва не пришиб нарушителя спокойствия. Правда, приготовленный для удара кулак оказался перехваченным ещё на подлёте, а я – крепко прижатым к телу "пугателя", коим на деле являлся Самойлов.