Дорога в рай. Страница 17

– А почему вам нравятся худые? Скажите мне.

Юнец потер ладонью затылок.

– Уильям, – спросил он. – Тебе нравятся худые женщины?

– Мне – да, – ответил Уильям. – Я к ним привык.

– Мне тоже, – сказал Юнец. – Но почему?

Уильям задумался.

– Не знаю, – сказал он. – Сам не знаю, почему нам нравятся худые.

– Ха, – произнес Золотой Зуб. – И вы не знаете.

И он перегнулся через столик и торжествующе сказал Уильяму:

– Вот и я не знаю.

Но Уильяма такой ответ не устроил.

– Старик говорит, – сказал он, – что раньше в Египте все богатые были толстыми, а все бедные – худыми.

– Нет, – сказал Золотой Зуб. – Нет, нет и нет. Посмотрите вон на тех девушек. Очень толстые. Очень бедные. Посмотрите на королеву Египта Фариду. Очень худая. Очень богатая. Так что ошибаетесь.

– Да, но как было в давние времена? – спросил Уильям.

– Что такое – давние времена?

– Ладно, – сказал Уильям. – Оставим это.

Египтяне пили кофе и при этом производили те же звуки, что и вода, которая уходит из ванны. Выпив кофе, они поднялись, чтобы уйти.

– Уходите? – спросил Старик.

– Пажалста, – ответил Золотой Зуб.

– Спасибо, – сказал Уильям.

– Пажалста, – сказал Юнец.

Другой египтянин сказал:

– Пажалста.

А Старик сказал:

– Спасибо.

Они пожали друг другу руки, и египтяне удалились.

– Лопухи, – сказал Уильям.

– Самые настоящие, – согласился Юнец.

Все трое продолжали с удовольствием выпивать до полуночи, пока к ним не подошел официант и не сказал, что заведение закрывается и наливать больше не будут. Они в общем-то и не были пьяны, потому что выпивали медленно, и чувствовали в себе силы продолжать.

– Говорит, мы должны уйти.

– Хорошо. А куда пойдем? Куда пойдем, Старик?

– Не знаю. А куда вы хотите?

– Пойдемте в какое-нибудь заведение вроде этого, – сказал Уильям. – Мне тут понравилось.

Наступила пауза. Юнец поглаживал ладонью затылок.

– Слушай, Старик, – медленно произнес он. – Я знаю, куда хочу пойти. Я хочу пойти к мадам Розетт и спасти всех ее девушек.

– А кто это – мадам Розетт? – спросил Уильям.

– Великая женщина, – ответил Старик.

– Грязная старая сирийская еврейка, – сказал Юнец.

– Паршивая старая сука, – сказал Старик.

– Отлично, – сказал Уильям. – Пошли. Но кто она все-таки такая?

Они сказали ему, кто она такая, рассказали о телефонных разговорах, о полковнике Хиггинсе, и Уильям сказал:

– Пошли немедленно. Спасем всех девушек.

Они поднялись и вышли. Оказавшись на улице, они вспомнили, что находятся в весьма отдаленной части города.

– Придется немного пройтись, – сказал Старик. – Извозчиков тут нет.

Была темная звездная безлунная ночь. Улица была узкая и неосвещенная. На ней сильно пахло каирским запахом. Они шли в тишине, иногда проходя мимо мужчин, которые стояли в темноте по одному или по двое, прислонившись к стене, и курили.

– Говорил ведь – лопухи, – сказал Уильям.

– Самые что ни на есть, – поддержал его Юнец.

Так они и шагали нога в ногу – коренастый рыжий Старик, высокий темноволосый Юнец и высокий юный Уильям. Последний шел с обнаженной головой, потому что потерял свою фуражку. Они направлялись наугад к центру города и были уверены, что там найдут извозчика, который отвезет их к Розетт.

– А как рады будут девчонки, когда мы их освободим, – сказал Юнец.

– Еще как! – сказал Старик. – Надо будет это отметить.

– Она действительно держит их взаперти? – спросил Уильям.

– Нет, – ответил Старик. – Не совсем так. Но если мы сейчас их освободим, то им, во всяком случае сегодня, не придется работать. Видите ли, в ее заведении простые девчонки, которые днем работают в магазинах. Каждая из них совершила какую-нибудь ошибку, которой Розетт либо воспользовалась, либо узнала о ней, а теперь держит их всех на крючке. Она заставляет их приходить к ней вечером. Но они ненавидят ее и не на ее деньги живут. Будь у них возможность, так они бы зубы ей выбили.

– Мы дадим им такую возможность, – сказал Юнец.

Они перешли на другую сторону улицы.

– Слушай, Старик, а сколько там будет девушек? – спросил Уильям.

– Не знаю. Думаю, около тридцати.

– О Боже, – сказал Уильям. – Вот это будет вечеринка. Она действительно очень плохо с ними обращается?

– Ребята из тридцать третьей говорили мне, что она им ничего не платит, может акеров двадцать за ночь. С каждого клиента она берет сто или двести акеров. Каждая девушка зарабатывает для Розетт от пятисот до тысячи акеров за ночь.

– Вот это да! – воскликнул Уильям. – Тысяча пиастров за ночь, и тридцать девушек. Да она, должно быть, миллионерша.

– Самая настоящая. Кто-то прикинул, что, даже если не учитывать другой ее бизнес, она зарабатывает в пересчете на английские деньги что-то около тысячи пятисот фунтов в неделю. А это... дайте-ка подумать... пять-шесть тысяч фунтов в месяц. Шестьдесят тысяч фунтов в год.

Юнец словно очнулся.

– О Господи, – произнес он. – О Господи Боже мой. Грязная старая сирийская еврейка.

– Паршивая старая сука, – сказал Уильям.

Они оказались в более цивилизованной части города, но извозчиков по-прежнему не было.

– Вы что-нибудь слышали о Доме Марии? – спросил Старик.

– Что еще за Дом Марии? – сказал Уильям.

– Место такое, в Александрии. Мария – это Розетт из Алекса [13].

– Паршивая старая сука, – сказал Уильям.

– Совсем нет, – возразил Старик. – Говорят, она хорошая женщина. Но, как бы то ни было, в Дом Марии на прошлой неделе попала бомба. В порту в то время стоял военный корабль, и в заведении было полно матросов.

– Все убиты?

– Много погибло. И знаете, что было потом? Их объявили погибшими в бою.

– Адмирал – джентльмен, – сказал Юнец.

– Молодчага! – сказал Уильям.

Тут они увидели извозчика и остановили его криками.

– Но мы не знаем адреса, – сказал Юнец.

– Он знает, – сказал Старик. – К мадам Розетт, – добавил он, обращаясь к извозчику.

Извозчик ухмыльнулся и кивнул.

– Править буду я, – сказал Уильям. – Отдай-ка мне поводья, извозчик, а сам садись рядом и говори, куда ехать.

Извозчик поначалу энергично возражал, но, получив от Уильяма десять пиастров, передал ему поводья. Уильям уселся на высокие козлы, а извозчик занял место возле него. Старик и Юнец забрались в повозку.

– Взлет разрешаю, – сказал Юнец.

Уильям тронулся в путь. Лошади помчались галопом.

– Так нельзя! – завопил извозчик. – Так нельзя! Остановитесь!

– В какую сторону к Розетт? – крикнул ему Уильям.

– Остановитесь! – не унимался извозчик.

Уильям был счастлив.

– Розетт! – кричал он. – В какую к ней сторону?

Извозчик принял решение. Он решил, что единственный способ остановить этого безумца – указать ему направление.

– Сюда! – закричал он. – Налево!

Уильям резко дернул поводья, и лошади свернули налево за угол дома. Коляска повернула на одном колесе.

– Вираж крутоват, – послышался голос Юнца.

– Теперь куда? – крикнул Уильям.

– Налево! – завопил извозчик.

На следующей улице они повернули налево, потом направо, потом еще пару раз свернули налево, потом снова направо, и неожиданно извозчик крикнул:

– Здесь, пажалста, здесь Розетт. Остановитесь.

Уильям с силой натянул поводья, лошади медленно задрали головы и перешли на рысцу.

– Где? – спросил Уильям.

– Здесь, – ответил извозчик. – Пажалста.

Он указал на какой-то дом ярдах в двадцати впереди. Уильям остановил лошадей прямо перед этим домом.

– Отличная работа, Уильям, – сказал Юнец.

– О Господи, – сказал Старик. – Ну ты и гнал.

– Все отлично, – сказал Уильям. – А что, не понравилось?

Он был очень счастлив.

Извозчик весь вспотел. Он был слишком напуган, чтобы выражать недовольство.