Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар. Страница 75

— Смотри, — и сделал в ответ то же самое.

Этот человек должен узнать весь путь Командора ордена Аарн. Никто другой такого права не имел и не имеет, но не этот! И он узнает.

Книга вторая. Иной смысл

Пролог

Сквозь узкие щели между темными, тяжелыми шторами с трудом пробивались тонкие полоски света. Лучи заходящего солнца причудливо высвечивали прихотливые изгибы сигаретного дыма и гасли, успевая выхватить из полумрака профили двоих мужчин.

Сколько часов они находились здесь? Может, два или три, а может, и десять. Если кто и знал, то точно не кто-то из них — оба были слишком погружены: первый в собственное повествование, а второй — в его восприятие.

— Страшный путь, — негромко проговорил седой мужчина, когда его собеседник на минуту умолк. — Не хотел бы себе такого… Что-то я знаю из книг, но там сказано общими словами, а вы рассказали подробно.

— Я никому еще столь подробно не рассказывал о своей жизни, — на лице Командора ордена Аарн появилась тень улыбки, однако только на губах, глаза не смеялись, в них застыла боль. — И это только начало. Я сейчас остановился на том, что взошел на трон империи, которую позже назовут Темной. Впереди еще многое, но давайте прервемся ненадолго, мне слишком больно это вспоминать…

— Понимаю. Я ведь тоже рассказал еще не все. Наверное, стоит теперь мне продолжить, а потом — снова вы.

— Согласен. Это будет наилучшим выходом. Я все никак не могу понять, как вы сумели добиться столь ошеломляющего результата. Не вижу, как можно было изменить людей, почти потерявших свои души.

— Это было нелегко, — вздохнул седой. — И долго. Но я был не один, один бы не справился… Ни за что не справился бы. Вы ведь понимаете?

— Естественно, — согласился Командор.

— Хочу все же задать вам несколько вопросов.

— Задавайте.

— Сперва я хотел бы сказать, что поначалу считал вас вымышленным героем, — седой пристально смотрел на Командора. — О том, что вы реальны, мне сообщило некое странное существо, или, возможно, сущность, посетившее наш мир. Не спрашивайте, кто это, из моего дальнейшего рассказа все станет ясно.

— Вот как? — Илар откинулся на спинку кресла и задумался. — Любопытно.

Интересно, кто это мог быть? Владыка Хаоса? Очень сомнительно, сущность такой силы вряд ли заинтересовалась бы одним миром, она мыслит масштабами вселенных. Кто тогда? Неужели?.. Он улыбнулся. Почему-то Командор был почти уверен, что не ошибся. Что ж, время покажет.

— Еще я хотел спросить об артефакте, — после недолгого молчания снова заговорил мужчина. — Он с вами и сейчас?

— Да, — подтвердил Илар. — От этой ноши мне не избавиться. Мой путь, как Командора ордена Аарн, почти завершен. Вскоре я уйду туда, где нужна моя помощь, где я смогу принести пользу. Я и так слишком задержался.

Его собеседник тяжело вздохнул.

— Вам странно будет это слышать, или, возможно, вы сочтете, что я просто не могу понять того, о чем вы говорите — но я вам отчасти завидую. Иметь возможность идти выше и дальше, пусть даже через боль и отказ от всего, что дорого… я бы многое за это отдал, — он сделал паузу, а потом добавил, и в его голосе звучало сомнение пополам с горечью: — А может быть, и нет.

Илар пристально посмотрел в глаза своего визави. Тот не отводил взгляда, и Командор вдруг ощутил чувства, которые не мог удержать даже абсолютный щит терранца. Эмоции, простые и понятные каждая по отдельности, вместе образовывали совершенно безумную смесь, от которой начинала кружиться голова. Он вслушался, пытаясь осознать, что же за чувства обуревали собеседника, и, кажется, даже почти понял…

— Не надо. Пожалуйста, — очень тихо сказал седой.

И Илар отступился. Того, что он успел считать, было более чем достаточно. Пожалуй, даже больше, чем он на самом деле хотел бы знать.

Несколько минут они сидели в тишине. Солнце опустилось на горизонт, в комнате стало совсем темно.

— Я хочу понять — как вы смогли измениться, стать, по сути, полной противоположностью того, чем являлись? Обычно властолюбцы не меняются, их приходится уничтожать.

— Да, это так, — Илар усмехнулся. — Наверное, я просто объелся властью и осознал, что есть что-то иное, недоступное мне. Потому и ушел. Но не буду гнать лошадей, я потом поведаю вам обо всем. А теперь я хочу услышать продолжение вашего рассказа. Возможно, ваш путь — это выход для очень многих миров…

— Возможно, — пожал плечами собеседник. — Миры, думаю, все разные. И люди в одном не похожи на людей в другом.

— Во многом все же похожи.

— Не знаю, сам не видел, поэтому не могу судить.

Он помолчал, затем прокашлялся и начал говорить. В хриплом, иногда срывающемся голосе было отчетливо слышно, что он не рассказывает — он вновь переживает то, что сейчас уже стало далеким прошлым, но по-прежнему осталось в близком «вчера».

Наступила ночь, а в комнате все осталось таким, каким было перед закатом — разве что собеседники поменялись местами. Теперь Илар внимательно слушал историю своего визави, все глубже погружаясь в нее, проживая чужую жизнь вместе с ее обладателем, этим седым мужчиной. Командор знал: он должен понять, как простому человеку удалось достичь невозможного. И он узнает.

Первая часть

I. I

Так было всегда, так есть, и так всегда будет. Сменяются поколения и нравы, уходят и вновь возвращаются эпохи, когда жизнь человеческая не стоит ломаного гроша, но так или иначе, люди боятся смерти.

И это естественно. Человеку вообще свойственно бояться неизвестности.

Люди на протяжении многих тысячелетий ищут способ справиться со своим страхом. Они придумывают себе все новые и новые объяснения того, что ждет за гранью, откуда никто не возвращается: одни верят в загробную жизнь, рай или ад, другие надеются на перерождение в иных мирах и телах, третьи допускают вероятность посмертного существования хотя бы в виде призрака, четвертые находят более оригинальные пути — но все как-нибудь, да объясняют себе, что будет «потом». Люди ищут себе кумиров, совершивших невозможное: ни одна религия, ни одна мифология не обходится без святого, чудотворца, бога, героя — неважно, кого, лишь бы он вернулся к жизни, умерев.

Но вера, неважно, во что, помогает не всегда, а главное — не всем: что толку от рая или ада, от бесконечной цепочки реинкарнаций, если нет сил поверить в них всей душой, нет сил не надеяться — знать, что это будет. И люди, на время удовлетворяясь найденным объяснением, через год или десять лет, но начинали искать новый способ борьбы со страхом смерти. Над смертью стали смеяться — и в моду вошли истории о забавных, неповоротливых зомби, раз в году, на праздник Всех Святых, люди стали одевать маски и костюмы разнообразных мертвецов, пугать знакомых и пугаться, если кто-то из ряженых успел выпрыгнуть из-за угла и скорчить страшную рожу первым, а после вместе смеяться над секундным ужасом. Смерть стали презирать — и появлялись тысячи тысяч героев, бесстрашно бросающихся в самое пекло, насмешливо скалясь в лицо костлявой. Смерть даже стали любить и желать — и на улицах городов появились печальные молодые люди в черных одеждах и в черном гриме, воспевающие смерть в балладах и стихах.

И многим удалось справиться.

Многим — но далеко не большинству.

А потом наступил девятнадцатый век, мир вздрогнул, и изменения, медленно шедшие уже долгое время, внезапно ускорили свое течение. Прежние ценности стремительно утрачивали свое значение, жизнь человека стала дороже и, одновременно, — во сто крат дешевле: если раньше любой человек, выйдя из дома с клинком у бедра, рисковал быть вызванным на дуэль, то в двадцатом веке мало кто мог похвастать личным оружием. Вот только если несколько столетий назад уничтожить целую страну не представлялось возможным даже стотысячной ордой, то сейчас для этого достаточно было нажать кнопку — и территория, на которой еще недавно высились города, жили люди, росли цветы и деревья, плодоносила земля и носились в лесах звери, за несколько часов превращалась в безжизненную и смертоносную серую пустыню.