Ангел-хранитель (Украденный поцелуй) - Уинстед Линда Джонс. Страница 14

– Макс, я бы очень хотела, чтобы вы были моим братом.

– Что?

– Вы не ослышались. – Она засмеялась. – Я знаю, что вам не нужна еще одна сестра, но…

– Зачем вам брат? – Гейбриел пытался скрыть раздражение.

Она не виновата, что не понимает его чувств. Он все сделал, чтобы их скрыть, поэтому и мог предложить Мел только дружбу.

– Знаете, это ко многому обязывает.

– Например?

На минуту Гейбриел задумался. Редкая возможность. Он ею воспользуется.

– Полная откровенность во всем, – произнес он серьезно. – Вы должны отвечать мне правду, что бы я вас ни спросил.

– Я всегда говорю правду, – отозвалась Мел. Он сделал вид, что не заметил, как она покраснела.

– Хорошо. Вот вам первое испытание. Вы когда-нибудь надеваете платье?

Она взглянула на него.

– В качестве вашего брата я имею право знать об этом, – настаивал он.

– Только по необходимости, – призналась она с отвращением.

Секунду Гейбриел колебался.

– Вы когда-нибудь жевали табак до нашей встречи на станции?

Мел улыбнулась, и в глаза ему снова бросились соблазнительные ямочки на ее щеках.

– Нет, это было ужасно. Я сожгла весь рот. – Она прикрыла губы ладонью, словно защищаясь.

На ее лице ясно читалось все, о чем она думала и что вспоминала, и Гейбриел был очарован.

– Почему, когда я приехал сюда, вы так плохо ко мне отнеслись?

Мел нахмурилась и откинула с лица непослушную прядь золотых волос.

– Простите. Я знала, что отец хочет выдать меня за вас, и эта мысль была невыносимой.

– Большое спасибо, – перебил Гейбриел с горечью.

– Дело не в вас. Глупо, но я думала о другом человеке.

– О ком же вы думали? – спросил он как можно небрежнее:

В течение нескольких минут Мел молчала. Пока она решала, отвечать ему или нет, он тоже хранил молчание.

– Его зовут Эдвард Фаллон, – начала она. Он не мешал ей, пака она собиралась с силами, чтобы продолжить. – Я приехала в Филадельфию к своей тете Сесилии и испытала такое восхищение. Красивые дома, дружелюбные люди. Моя тетя заказала портному множество элегантных платьев для меня, и в моем распоряжении была служанка. Служанка только для меня! – Она повернулась на бок и посмотрела на него. – Для вас это, вероятно, ничего не значит, а со мной так никогда не обходились. Противно признаваться, но мне это нравилось. Целый год я не надевала брюк. Даже если бы я попыталась, тетя Сесилия никогда бы этого не допустила.

Погруженная в свои воспоминания, Мел смотрела куда-то мимо Гейбриела.

– Я ходила в гости и театр. Об опере я уже вам рассказывала. Я знала, что отец отправил меня на восток, чтобы я нашла себе мужа, но мужчин я не очень-то привлекала.

– С трудом верится, – вырвалось у Гейбриела против его воли.

Мел сорвала длинную травинку и пощекотала его нос, как до этого делал он.

– Боитесь щекотки?

– Не отвлекайтесь, – настаивал он, вырывая травинку из ее рук.

– С большинством мужчин я просто не могла говорить. Я старалась, но непременно сбивалась на работу на ранчо или уход за лошадьми, и они смотрели на меня как-то странно. С Эдвардом мы познакомились на вечеринке, и он так часто приглашал меня танцевать, что на нас стали обращать внимание. – В ее голосе зазвучала несвойственная ей мечтательность. – Мы гуляли в саду, и он целовал меня. Я считала его самым красивым и замечательным. Он не шарахнулся от меня, когда я заговорила о ранчо и о своей работе там. По сравнению с ним все мужчины, которых я до этого встречала в Техасе, казались такими ничтожествами.

Он помрачнел, и она, заметив это, тотчас спросила:

– Может, мне остановиться? Вы не хотите это слушать?

– Просто я всегда забочусь о своих младших сестренках, – объяснил он. – И пока мне все это не нравится.

– Эдвард ухаживал за мной шесть месяцев. Я так разволновалась, когда он попросил выйти за него замуж. – Внезапно ее тон резко изменился. – А затем однажды я застала его с кухаркой в конюшне. – Голос у нее стал хриплым. – Их одежда была разбросана по всей конюшне. Хуже всего то, что я услышала, как он говорил, что любит ее, и говорил это совсем иначе, чем мне. Его признания кухарке звучали намного искреннее, и тогда я поняла, что он все время лгал мне.

Мел вдавила каблук башмака в землю и некоторое время разглядывала его.

– Что же вы сделали? – мягко спросил Гейбриел, ожидая продолжения.

– Я швырнула в него подкову, но промахнулась, – призналась она с явным сожалением. – Потом я убежала из конюшни в свою комнату. Помню, как он звал меня, стоя под окном. Говорил, что любит меня. Умолял спуститься. – Мел вздохнула. – Я вытащила револьвер, который прятала от тети Сесилии на дне ящика, и помчалась вниз. Я встретила его в саду. Боже мой, он даже плакал! Увидев, что я на это не купилась, он прекратил свое душещипательное представление. – Она хрустнула пальцами. – И тут он стал говорить, сколько времени на меня потратил. Он никогда меня не любил. Я ему даже не нравилась. Ему нужно только мое наследство, ранчо моего отца, его деньги. И когда он отвернулся от меня, я выстрелила. Аккуратно, – добавила она быстро. – Я стреляла сбоку, поэтому пуля только скользнула по нему. Всего лишь царапина, но он повел себя, как ребенок.

Гейбриел не мог оторваться от ее выразительного лица. Она вновь все переживала.

– При чем же тут я?

– Теперь я понимаю, что это глупо, но тогда я навсегда решила, что все мужчины с востока подлые лгуны. Удивляюсь, как по пути из города я не подстрелила еще кого-нибудь. Ведь вполне могла. Эта проклятая история докатилась и до здешних мест. Меня считают кем-то вроде вооруженного бандита, перестрелявшего половину Филадельфии, прежде чем вернуться в Техас. Тетя Сесилия была в бешенстве. Думаю, до сих пор в нем и пребывает. Она прислала мои вещи по железной дороге вместе с запиской о том, что Эдвард выжил. Как будто ему грозила смертельная опасность из-за маленькой царапины на заду. Она нахмурилась и перевела взгляд на воду.

– Признаюсь, – Гейбриел пытался сохранить небрежный тон, хотя это было трудно, – никто из моих сестер не повел бы себя в подобной ситуации так, как вы. Не думаю, чтобы вам понадобилась моя помощь, как нужна она Джулиет. Кажется, вы прекрасно можете за себя постоять.

– Конечно, могу, – улыбнулась она. – Простите, что так дурно с вами обошлась, когда вы приехали. Вы доказали, что не все с востока такие, как Эдвард. Какое-то время я этого не понимала. – Она положила свою руку на его.

Какой же он негодяй! Что она предпримет, когда узнает, что он на самом деле не тот беспомощный щеголь, каким притворяется? Что он ее ангел-хранитель? Хорошо, если он получит только одну пулю.

– Всегда помните, – он крепко сжал ее руку. – Ни один мужчина не стоит слез и головной боли.

– При чем тут слезы? – усмехнулась она. – Я никогда не плачу. – Это была констатация факта. – Отец говорит, что я не плакала с тех пор, как умерла моя мать. Тогда мне было восемь лет. Он рассказывает, что я всегда была упрямой, и когда он кричал на меня, если я лезла куда не надо, или падала со своего пони, я только вздергивала подбородок и пыталась заставить его опустить глаза. Мне никогда не было больно.

– Я помню вас маленькой девочкой, – задумчиво произнес Гейбриел. – Хвостики на голове и ободранные коленки. – Он поймал взгляд ее живых голубых глаз. – Вы чего-нибудь боитесь?

– Ничего. – Она снова улыбнулась, но по ее глазам он понял, что это неправда. Интересно, она со всеми так откровенна или только с ним?