Попытка говорить 1. Человек дороги - Нейтак Анатолий Михайлович. Страница 67

Меж тем ощущение влаги на коже показалось мне не то, чтобы неприятным, но слишком острым для того, чтобы спокойно его терпеть. И мой организм преподнёс мне новый сюрприз. По коже и под ней пробежала волна чуть щекочущей "электрической" силы. И раствор, близкий по своему составу к физиологическому, за какую-то секунду… впитался в высохшую кожу.

- Ого!

Айс лукаво усмехнулся.

- Что, добрался до внедрённых рефлексов? Так держать! Давай, одевайся. Пробежимся на пару по окрестностям. Я хочу кое-что тебе показать… ну и попутно научить кое-чему.

Рядом с моим "родильным бассейном" лежала стопка простой одежды. Эластичные трусы, по фасону похожие на плавки, свободные шорты, распашная рубаха-безрукавка и обувь, похожая на носки с приклеенной снаружи гибкой стелькой. Вся одежда показалась мне сделанной из какой-то разновидности шёлка, тонкой, прочной и лёгкой. Расцветкой своей она сливалась с листвой джунглей, только бельё и обувь были тёмно-серыми. Да ещё на груди напротив сердца радужно переливался небольшой, сантиметра два в диаметре, диск.

Кстати, Айс, как я заметил, носил в точности то же самое, что и я. Только его диск был голубым с фиолетовой волной, а мой живо напоминал чёрный перламутр.

- Знаки отличия магов, – пояснил друг, заметив мой интерес. – Попрыгали!

И мы действительно попрыгали.

"Родильные бассейны" находились не на земле, как можно было подумать. Громады незнакомых мне деревьев переплетали ветви в полутора десятках метров от твёрдой земли, образуя что-то наподобие помостов и дорожек; утолщения этих ветвей, наверняка возникшие не случайно, как раз и образовывали разного размера чаши "бассейнов". Я лежал в среднем, два метра на метр – но в хозяйстве у Сьолвэн попадались "родильные бассейны" вдвое и втрое большие. Причём пустовали немногие. Но времени на вдумчивое изучение странных существ, плававших в них, Айс мне не дал. Он с места взял такой темп, что мне пришлось сосредоточиться на одном: не отстать.

Выданные носки а-ля мокасины отлично держались и на шероховатых, и на гладких участках коры, даже не думая скользить. Я почуял в них особую, близкую к природным свойствам предметов магию. Успел вспомнить про зелёные эльфийские сапоги Дилвиша Проклятого…

И окончательно забыл обо всём, кроме бега.

Тропа, которой держался Айс, виляла влево и право, вверх и вниз. Да и была ли вообще какая-то тропа? Мой друг перескакивал с ветви на ветвь, и метры будоражащей подкорку пустоты между исходной и конечной точками прыжка его не то, что не останавливали, – наоборот! Похоже, он задался целью наглядно продемонстрировать мне преимущества наших преображённых тел. В других доменах он сдерживался, прятал свой физический потенциал, благо не так уж сложно было это сделать. Но теперь, в Теффоре, притворству пришёл конец. Эшибурлила в Айсе в количестве, которое убило бы обычного человека и даже тренированного атлета. Просто сожгло бы – как ацетиленово-кислородное пламя сжигает железо, от обычного пламени только раскаляющееся. За спиной у него, удерживаемый невидимыми воздушными захватами, летел Побратим, руки и ноги мелькали со скоростью почти невероятной, ветер не свистел даже, а гудел в ушах…

И мне, прах побери, нравился этот марафон на спринтерских скоростях!

Мир раскрывался пряно-ароматным бутоном. Зелень сотен оттенков, цветы и соцветия тысяч оттенков. Не отстающие от цветов яркостью колера птицы и насекомые. Изогнутые причудливо руки-ветви исполинских деревьев, тонкая до неразличимости грань между выросшим по собственной буйной воле и выращенным намеренно. Пятна, гирлянды и фестоны сапрофитов, этих растительных падальщиков – ещё более яркие, чем цветы и плоды трудяг-автотрофов. Стайки каких-то некрупных животных, похожих на обезьян – галдящие, суетливые. Колоннообразные стволы, теряющиеся где-то в тумане клочковатых крон…

Всё это и многое другое летело мне навстречу, обтекало меня, как морская стихия обтекает стремительно плывущего тунца, мелькало вокруг, слишком быстрое, чтобы быть разложено по полочкам деловитым человеческим разумом, сведено в систему, проанализировано. Но мир джунглей вовсе не нуждался в моём анализе. Ему было довольно и того, что я, бегущий сквозь его трёхмерный лабиринт следом за Айсом, признаю себя его частью. Малой, но одновременно в чём-то равной ему, такому большому, пропитанному двуликой Силой жизни и смерти.

Я привычно ждал, что дикий наш забег утомит меня, но усталости всё не было и не было. Да, Сьолвэн знатно потрудилась! Такой радостной энергии, такого подъёма я не знал никогда. Чары скорости нельзя сопоставить с этими ощущениями. Творя магию, ни на миг нельзя забыть, что чары меняют мир силой. Никуда не деться от ощущения напряжённости. Да, подобная власть тоже радует, но приносит не естественную радость, а тяжёлую, вязкую эйфорию, что сродни опьянению. Бег за пределами темпа, возможного для обычных живых существ, доставлял простое и понятное удовольствие. Приносил счастье быть живым, быть – наконец-то! – здоровым.

Быть свободным.

Лес почти мгновенно посветлел. Листва расступилась. Айс совершил последний длинный прыжок, дважды перевернулся в воздухе и мягко, как кот, приземлился на открытой для пестроты неба каменной площадке. Я последовал за ним, соскочив с высоты, втрое превышающей мой рост и смягчив падение выплеском эши, таким быстрым, что почти не потребовалось сгибать колени.

- Что это? – с трепетом, на выдохе, замирая от изумления.

- Это, – ответил Айс так гордо, словно лично сотворил простирающийся перед нами пейзаж, – долина, именуемая Стопой Гиганта.

В одном невозможно было усомниться при взгляде вперёд и вниз: к сотворению этого сюрреалистического места явно приложили свои ум и волю разумные существа. Я не большой знаток геологии, но даже моих скромных знаний хватает, чтобы сказать с полной уверенностью: такихграбенов в природе не бывает. А уж ландшафт на дне…

Попробую хоть отчасти описать зрелище, представшее моим широко распахнутым глазам. Переложить на слова симфонию красок и просторов.

Кто бы ни дал Стопе Гиганта название, он не отличался большой фантазией. Долина в самом деле походила на след, выдавленный в земной плоти громадной ступнёй. Но с парой поправок. Во-первых, оставивший эту отметину гигант был не совсем человекоподобен, потому что на его стопе имелось лишь четыре пальца. А во-вторых, стопа эта была, как видно, раскалена до голубого сияния… или как минимум – достаточно, чтобы не просто продавить, а проплавить выемку своей тяжестью. Окружающие долину скалы выглядели так, словно то ли яростный жар, то ли мощнейшая магия размягчили их до состояния сырой глины, а потом выдавили в стороны и вверх. На них остались отлично различимые следы этого выдавливания: полосы, потёки и где плавные, где изломанные перегибы разноцветных слоёв камня – в основном, жёлтого, розоватого, белого и железисто-красного. Попадались, впрочем, вкрапления травянистой зелени и узкие, как трещины, чёрные полосы. Следов выветривания я не заметил: по геологическим меркам Стопа Гиганта была даже не ребёнком, а младенцем.

Впрочем, в Пестроте вообще не было состарившихся обычным образом гор, тем более в нашем Лепестке: ведь Владыку повергли менее ста тысяч лет назад, а до того (если Сьолвэн рассказала правду) доменов попросту не существовало.

Довольно о раме. Ведь стены Стопы Гиганта, помнящие плавящий камни жар, служили не более чем рамой для картины с настоящими чудесами.

Мы с Айсом стояли у внутренней, сравнительно пологой стороны Стопы. Глубже всего вдавленная "пятка" находилась по левую руку от нас, а следы "пальцев", соответственно, справа. В каждом из "пальцев" белели нитки водопадов. Не только из-за обновлённого, более тонкого слуха я мог их разом и видеть, и слышать. Свою роль играли также размеры. Хотя ближайший и самый крупный из водопадов, тот, что в большом "пальце", находился примерно в семи километрах, высота его превышала двести метров, и он вовсе не казался узкой струйкой.