Кожа - Мецрих Бен. Страница 38

«Либо я ни черта не смыслю в картографии, — подумала Скалли, — либо три мощных электрических линии ведут к заброшенной церквушке!»

Малдер захрипел и рванулся вперед, жадно хватая ртом воздух. В голове стучали тысячи молотков, в ушах звенело. Малдер открыл глаза, и сознание хлынуло в него вместе с голубоватым неоновым светом.

Он лежал на носилках, в той же самой подземной палате, но капроновая тесьма куда-то исчезла. Занавески на ширме были раздвинуты, и Малдер увидел, что в данный момент он один. Прежняя одежда тоже исчезла, его переодели в больничный халат. В сгиб левого локтя, чуть пониже поднятого рукава, была вставлена трубка капельницы.

Скрипнув зубами, Малдер вырвал капельницу из руки. Тут же брызнула кровь, и он, выругавшись, зажал вену пальцами. Неожиданно в левой ноге появилось странное ощущение — будто тысяча прожорливых червей разом закопошились в коже.

Малдер задрал халат и увидел, что вся нога ниже колена утыкана большими степлерными скрепками. Но странно — широкий лоскут желтого материала, который они держали, топорщился, образуя уродливые складки. Малдер ухватился за нижний край материала и рванул вверх. Лоскут отделился неожиданно легко, правда, в тех местах, где торчали скрепки, выступила кровь. Но на кровь Малдер не обратил внимания — он осмотрел трансплантант и почувствовал огромное облегчения. Малдер сдавил лоскут пальцами и тот вдруг рассыпался в пыль.

— Еще никто не видел, чтобы трансплантант отторгал пациента, а не наоборот, — проговорил Малдер, оторвал от халата полоску материи и перевязал лодыжку. Кровотечение быстро прекратилось, а на боль можно было не обращать внимания — это сущий пустяк по сравнению с тем, чего удалось избежать. Он вспомнил момент, когда обрызгивал себя бальзамом. Вот и пригодился! Разве мог он предположить, что это произойдет так скоро…

Малдер сел, свесив ноги с носилок. Гул в голове не стихал, но он знал, что это остаточное явление, которое ликвидирует одна чашка хорошего кофе. Ступив на цементный пол, агент содрогнулся. Но не столько от холода, сколько от ужасной мысли. Незнакомец с серо-голубыми глазами скоро принесет следующий трансплантант. А второго пузырька с бальзамом у него нет. Что тогда? Он знал, что произойдет. Но для окончательных выводов нужны были доказательства.

Малдер, покачиваясь, медленно пошел по палате. К свободным носилкам были придвинуты капельницы с точно такой же желтоватой жидкостью, которой его пытались напичкать внутривенно. «Сколько времени я лежал без сознания?» — думал он, почесывая покрывающуюся коркой ранку под локтем. Это был далеко не праздный вопрос. Чем дольше он пролежал бесчувственным бревном, тем больше желтой дряни в него закачали.

Малдер подошел к стене, у которой стоял электронный микроскоп и несколько компьютеров. Мониторы по-прежнему были отключены. Малдер обратил внимание, что все системные блоки соединены с микроскопом. Таким шансом грех было не воспользоваться!

Проведя ладонью по корпусу микроскопа, Малдер нащупал два выключателя — компьютеры ожили, экраны мониторов замигали, и на них появились объекты, похожие на тарелки, на красном фоне. Малдер узнал картинку — нечто похожее он видел в кабинете Джулиана Кайла. Клетки эпидермиса. Но двигались они как-то странно — дергались и крутились. Если бы это были не клетки, а, к примеру, пираньи, Малдер сказал бы, что они голодны и мечутся в поисках добычи — лучшее определение подобрать было трудно…

Малдер тряхнул головой. Так можно слишком далеко зайти в своих рассуждениях. Остановив неудержимый полет фантазии, он заметил небольшой стальной шкафчик-регистратор, скромно примостившийся у последнего монитора. Горячая дрожь пробежала у него по спине — для агента ФБР ящик с документами то же самое, что для эротомана — собрание порнографических кассет.

В одно мгновение он забыл о боли, о тяжелой голове, о кровоточащих ранках. В целом свете для него остались только шкаф и листы бумаги.

Открыв вторую папку, Малдер обнаружил знакомый документ — список ста тридцати солдат, копию которого они нашли в доме Троубриджей. Но в оригинале одно из имен было вычеркнуто, а рядом, мелким почерком, добавлено: «Допаминовый дефицит, вследствие неполадок с капельницей. Кардиоконвульсии начались около двух часов пополуночи, во время перевозки для демонстрации. К месту назначения гуморобот доставлен не был».

Гуморобот! Малдер вспомнил атлетов, обезоруживших его несколько часов назад, их странные, отсутствующие взгляды, неестественно отточенные движения. Гумороботы — да, лучшего слова придумать нельзя! И вдруг в памяти всплыл обрывок разговора Кайла и голубоглазого незнакомца, который он слышал, прежде чем потерял сознание. Они говорили, что послали к Скалли гуморобота. Неужели?.. Хотя нет, потом кто-то из них сказал, что гуморобот был «первой стадии» и задание не выполнил. Слава Богу, Скалли скорее всего жива. А еще они говорили о завершающей стадии. О демонстрационном сеансе, который должен вот-вот начаться в главной лаборатории…

Малдер перерыл содержимое папки и обнаружил аккуратную стопку листов, скрепленных отдельно от остальных. Первая страница оказалась все тем же списком из ста тридцати фамилий, но это было лишь начало. Список продолжался. Сердце Малдера учащенно заколотилось — не менее двух тысяч фамилий! Две тысячи обожженных напалмом солдат были доставлены сюда с 1970 по 1973 год. Две тысячи человек, обреченных на мучительную смерть, — эта картина поразила бы воображение самого толстокожего вояки.

Малдер открыл последнюю папку и нашел распечатки снимков, сделанных на компьютерном томографе. Даже ему, человеку, достаточно далекому от медицины, сразу бросилась в глаза общая закономерность — увеличенный гипоталамус. Точь-в-точь как у Стэнтона! Но Скалли показывала ему какие-то полипы, расположенные полукругом, а здесь — ничего похожего…

— Малдер!

Едва не выронив папки, Малдер присел и резко обернулся на голос. Скалли бежала к нему, лавируя между носилками и держа наизготовку револьвер.

Только тут Малдер почувствовал, как он ослабел. Азарт следопыта заглушил боль и мобилизовал все силы, но при появлении Скалли — откуда она только взялась — мобилизация внезапно закончилась. Ухватившись за компьютерный стол, Малдер медленно сел на корточки.

Подбежав к нему, Скалли сделала то, что сделал бы в такой ситуации любой медик — стала искать раны. Долго искать не пришлось — струйки крови все еще текли по лодыжке. Она положила пальцы ему на шею, чтобы нащупать пульс, и Малдер улыбнулся — эта женщина всегда действовала строго по схеме. Ее пальцы были теплыми и не имели ничего общего с могильным холодком кайловских инструментов! Но позволить себе расслабиться — теперь, когда они вплотную подошли к разгадке, — Малдер не мог.

— Все в порядке, Скалли, — заверил он. — Это была небольшая местная операция. Мне предложили, я отказался, а они все равно сделали. Пришлось ликвидировать последствия, отсюда и кровь.

Убедившись, что повреждения действительно небольшие, Скалли успокоилась, но, заметив маленькую ранку под локтем напарника, снова встрепенулась.

— Что тебе вливали, не знаешь?

— Вон висит, рядом с носилками. Желтая жидкость. По-видимому, какой-то… допаминовый ингибитор.

— Тогда понятно, почему ты такой заторможенный, — кивнула Скалли. — А откуда ты узнал про ингибитор?

— Не узнал, догадался. Видишь, что написано в этой бумажке: пациент умер от недостатка допаминового ингибитора. Насколько я понимаю, им всем после трансплантации обязательно надо периодически вводить эту дрянь, иначе развивается психический припадок.

— Значит…

— Да, они пытались пересадить мне на лодыжку чертов трансплантант. У них ничего не вышло, но они об этом не догадались, поэтому подключили капельницу.

Возможно, Малдер чрезмерно поторопился с выводами, возможно, не все логические цепочки были выстроены до конца, но заниматься тщательным анализом ситуации он не собирался. Пока по крайней мере все ясно — голубоглазый эскулап пытался приживить ему кусок кожи, превращающей человека в гуморобота. Потом его оставили под капельницей, чтобы как следует накачать допаминовым ингибитором. Вот чего не хватило Перри Стэнтону — никто ведь не знал, что с ним происходит. В результате гипоталамус выработал слишком много нейротрансмиттера и старичок-профессор превратился в маньяка-убийцу, готового крушить все подряд.