Иван-да-Марья (СИ) - Волгина Надежда. Страница 4

После этих слов с Томой едва не случилась истерика. Она хохотала так, что Маше послышалось, как дзынькает посуда в серванте. В какой-то момент она даже начала волноваться за подругу, когда та схватилась за живот и повалилась на диван, не переставая смеяться.

— Ой, все, не могу… Сейчас умру… Как зовут этого светилу? — Маша с трудом разобрала, что говорит подруга, смех буквально душил ее.

— Я от возмущения не запомнила, но таких идиотов раньше не встречала.

— А работает он где? Хирург, говоришь? — Тома начинала успокаиваться, все еще держась за живот и вытирая слезы. — Не, не знаю там никого, — мотнула она головой, когда Маша назвала клинику. — Но теперь буду знать… — и снова засмеялась, правда как-то слабо, видно сил на это уже не осталось.

— Слушай, а где твои мальчишки? — Маша только сообразила, что не видит мужа Томы и трехлетнего сынишку.

— Так я же их на море отправила. А сама присоединюсь на следующей неделе, когда пойду в отпуск.

Маша в который раз подумала, какая же счастливая у нее подруга. С мужем они познакомились еще в институте, вскоре поженились. Правда какое-то время Тома не могла забеременеть, а потом родился Коля. Это не было завистью, а доказательством того, что счастье есть, просто, она, Маша, его каким-то образом проморгала.

— Раз ты идешь в отпуск, может, и ко мне приедете? На парное молоко?

— Обязательно! На пару деньков заскочим с Колькой, искупаться в вашем болоте.

— Это не болото, — обиделась Маша. — А натуральный водоем, там даже камыши растут.

— Вот я и говорю, самое настоящее болото. Ладно, не обижайся, — обняла ее Тома. — Озеро, озеро, одно из самых красивых в мире.

Как ни хорошо было у Томы, но следовало отправляться домой. Уже вечерело, а проехать предстояло около двухсот километров. Кроме того, завтра ответственный день, к нему тоже стоило подготовиться. Маша распрощалась с Томой, взяла с нее обещание приехать, пока будет в отпуске, и спустилась во двор, где ждала ее машина — голубой Опель астра, который она любила, как члена семьи.

До дома Маша добралась, когда совсем стемнело. Загнала машину в гараж двухэтажного коттеджа, который снимала уже два года, и через внутреннюю дверь вошла в дом, чтобы поприветствовать тишину.

В поселок она уехала, не дожидаясь развода. Ей повезло — сразу же удалось снять этот уютный коттедж, оборудованный всем необходимым для комфортной жизни. Устраивала еще и цена — вполне приемлемая. Хотя, нужно отдать должное Сергею, при всей своей любви к деньгам, он нашел силы поступить по справедливости и разделил накопленное состояние поровну. Так что в средствах Маша не нуждалась, да и состоянием больно не пользовалась, брала оттуда только на аренду коттеджа. Работу она нашла еще до того, как переехала в поселок, по Интернету, так что на собственные нужды зарабатывала вполне прилично, да и не так уж много было этих нужд.

Тишину разорвала пронзительная трель телефонного звонка. Маша поморщилась, в который раз подумав, что надо бы сменить звонок на более мелодичный, менее тревожный.

— Ты куда пропала, Стрельцова? — услышала она бархатисто-низких голос своего начальника, сдобренный гневными нотками. — Почему твой сотовый не отвечает? Я звонил раз сто.

— Я же говорила, Глеб, что поеду в город. А мобильник разрядился в самый неподходящий момент. Только приехала…

Маша не оправдывалась, а рассказывала. Начальника своего она считала одним из лучших людей, способных сопереживать ближнему и помогать нуждающимся в его помощи. У них сразу завязались дружеские отношения, несмотря на разницу в возрасте в двадцать лет. С ним она могла говорить на любую тему, и так, как он, никто не умел слушать, а потом еще и дать уместный и полезный совет.

— Вакцину привезла?

— Ну, конечно. Завтра можно начинать.

— Вот и ладненько! Раскол уже подготовили. Сама поедешь или санитара отправишь?

— Сама. — Маша улыбнулась. — Не могу такое дело поручать никому.

— Отлично! С утра придешь, перетрем детали, а потом отправишься. А сейчас на боковую.

— И тебе спокойной ночи.

Маша улыбнулась, представив Глеба, деловито вышагивающего с телефонной трубкой в руках, как он обычно делал. В душе шевельнулось что-то теплое по отношению к этому одинокому и одновременно сверхобщительному человеку. И почему судьба порой настолько несправедлива? Одних награждает модельной внешностью и ледяной душой, а других уродует внешне, но делает их душу поистине безразмерной. Глеб относился ко второй категории.

Маша вспомнила, как впервые увидела его, вернее услышала. Она заполняла анкету в отделе кадров, когда раздался редкий по красоте мужской голос — низкий, бархатистый с переливами. Не будучи от природы любопытной, она не выдержала и обернулась. Каково же было удивление, когда она поняла, что голос принадлежит карлику — переростку. Вернее карликовой была только нижняя часть мужчины, состоящая из коротких и кривых ног. Сверху он выглядел вполне обычно, даже мускулистее многих своих собратьев. Маша прикинула, сколько лет ему может быть? Лицо еще довольно молодое и симпатичное — серые глаза светились добротой, полный рот приветливо улыбался, а на щеках играли задорные ямочки. Только кудрявые волосы почти все седые, а когда-то, наверное, были темно-русые. Она предположила, что мужчине лет пятьдесят и не ошиблась.

С Глебом они сразу подружились. Когда он узнал, что Маша приехала к ним работать, то так обрадовался, что ей аж неудобно стало. Он разве что не бросился целовать ее, но приобнял, не удержался. Маше Глеба представили, как непосредственного начальника, и она сразу поняла, что они сработаются. Так и получилось. По сути, Глеб заменил Маше отца, стал по-настоящему близким человеком. Еще и поэтому ей было обидно до глубины души, что не нашлось женщины, способной оценить всю красоту его души, а, может, он сам не захотел впускать кого-то в свою жизнь. Точно она не знала, но порой видела его одиночество. И этот факт тоже сближал их.

Маша так вымоталась за день, проведенный в городе, что сил хватило только на быстрый душ. Уже через полчаса она засыпала в постели под приглушенно работающий телевизор. Засыпать в тишине не могла, в такие моменты одиночество сильнее обычного давило на нее.

Утро наступило слишком стремительно. Будильник Маша, как обычно, не услышала или выключила его машинально. Пришлось ограничиться чашкой обжигающего кофе и отсутствием макияжа.

До работы было рукой подать, и без пяти минут восемь Маша подходила к небольшому кирпичному зданию с большой вывеской на двери, на которой крупными буквами было написано «Ветеринарная клиника от молочного комбината Росинка». Вот тут Маша и трудилась уже два года штатным ветврачом.

Прием еще не начался, а перед дверью кабинета для домашних питомцев уже толпился народ. Кто с кем пришел — кто с кошкой, кто с хомячком… Многих Маша знала и здоровалась, проходя мимо. У двери с табличкой «Стрельцова Мария Юрьевна — старший веткуратор молочного комбината» она остановилась, а потом зашла в свой кабинет. Санитар Петр Иванович — сухонький дядечка пенсионного возраста в очках с толстыми стеклами, был уже на месте.

— Доброе утро, Мария Юрьевна, — поприветствовал он. Как всегда стало неудобно, что он обращается к ней по имени отчеству, но бороться с этим бесполезно — Петр Иванович гнул свою линию и настаивал, что в их деле субординация решает все.

— Доброе, — ограничилась Маша и прошла к своему столу, половину которого занимали ящики с картотекой. — Как прошел вчерашний день? Есть новости?

Чтобы поехать в город она отпросилась на целый день. Официальная причина была закупка вакцины. Про визит к врачу Маша промолчала, смысл напрягать кого-то своими проблемами. Может, поэтому визит и оказался столь неудачным? Маша скривилась, вспомнив довольно симпатичного мужчину с каким-то безумным взглядом и глупыми наставлениями. Бывают же такие…

— Да какие там новости? Съездил за молозивом у отелившихся вчера коров.

— И как? Много собрали? — поинтересовалась Маша, открыв журнал искусственного осеменения, чтобы проверить, сколько подопечных нуждаются в этой процедуре.