Ангел по имени 112 - Серегин Михаил Георгиевич. Страница 55

Их старания не пропали даром, и через какое-то время нашествие чудовищ захлебнулось. Только что повсюду были оскаленные, истекающие слюной собачьи морды, и вдруг внизу наступила зловещая тишина, сродни той, что царит на кладбищах.

– Свет! – тревожно выкрикнул Грачев.

Все фонари погасли. Они опять оказались в кромешной тьме, точно их окунули в цистерну с нефтью. Только пахло вокруг не нефтью, а пороховой гарью и свежей кровью.

– Как вы считаете, у него еще остались собаки? – задумчиво произнес Величко. – Вы не поверите, но я уже на пределе. Пусть теперь кто угодно осваивает эту машинку для убийства, а я – пас.

– Да, кто бы мог подумать, что наш Саша, собачник-фанатик, будет изводить собак пачками! – вздохнул Мачколян. – Но, честно говоря, я тоже сыт по горло. Если собак больше нет, то, может быть, попробуем потихоньку исчезнуть?

– Насчет потихоньку, боюсь, не получится, – сказал Грачев, – но уходить надо. Неизвестно, что у старика на уме. Если ему придет в голову забросать нас гранатами, нам придется туго.

– Тогда нужно выполнить первоначальный план, – заявил Величко. – Мы с Мачколяном на прикрытии, а вы со Славиком отходите в какой-нибудь боковой коридор. Мы присоединяемся к вам и находим выход наверх.

– Но мы до сих пор не знаем, где находится Макс! – с беспокойством сказал Мачколян. – Если мы вернемся на прежние позиции...

– То начнем поиски снова, – с некоторым раздражением сказал Грачев. – Ты же видишь, что здесь мы можем пройти вперед только через труп хозяина подземелья. Надеюсь, всем ясно, что такой путь для нас категорически неприемлем?

– Ну, он-то нас шлепнет не задумываясь! – проворчал Величко.

– Саша, я тебя очень прошу! – повысил голос Грачев. – Не соверши непоправимой ошибки! Потом ты не сможешь себе этого простить.

– Я не дам ему совершить ошибку, – пообещал Мачколян. – Мы с ним будем стрелять исключительно мимо. Я в этом большой специалист.

– Тогда нечего терять время! – решительно сказал Грачев. – Пошли! Связь на ограниченном участке держать можно, поэтому не забывайте про рации. Мы со Славиком далеко отходить не будем.

– Ты сначала попробуй вообще выйти! – проворчал Величко. – Мне это затишье до ужаса не нравится.

Они спрыгнули на пол и, поминутно спотыкаясь о собачьи трупы, пошли к выходу. У Графа шерсть стояла дыбом. Славика вырвало.

– В детстве мне приходилось бывать на бойне, – лирическим тоном сказал Величко. – И должен вам сказать, что там было куда аккуратнее, чем здесь. Чертовски неаппетитное зрелище!

– Ну, спрашивать не с кого! – хмуро отозвался Грачев. – Сами постарались. Потому и призываю к сдержанности. Все-таки что ни говори, а мы вторглись в чужой мир. В некотором смысле он, несомненно, чужой.

– Мы это заметили, – буркнул Величко.

У самой двери он подозвал к себе Графа и строго сказал ему:

– Пойдешь с Грачом! И никаких возражений! Это ненадолго.

Граф остался невозмутим. Только быстро обнюхал штанину Грачева, чтобы показать, что слова хозяина не прошли мимо его ушей.

– Ну так, роли распределили, – сказал Величко, выключая фонарь. – Теперь начинаем. Сначала, как полагается, разведка...

Он осторожно высунул нос в коридор, посмотрел направо, посмотрел налево и тут же отпрянул назад, едва не упав, споткнувшись о мертвую собаку.

– Да-а, пока мы тут развлекались, наш старичок времени даром не терял! – сказал он странным голосом. – Купил он нас за рубль двадцать, ребята!

– Да что случилось? – сердито перебил его Грачев.

– Мы как видели ситуацию? Пока Величко с Мачколяном отстреливаются, Грачев с командой отползает налево по коридору и находит подходящее укрытие. Но старик поставил в конце коридора фонари, и теперь любое наше передвижение у него как на ладони. Театр теней, понимаете?

– Это дело поправимое, – прогудел Мачколян. – Давай-ка полосни из «дегтяря» направо, а я тем временем из автомата посшибаю эти проклятые фонари, и все дела.

– Подождите! – вдруг вмешался Грачев. – Я попробую еще раз воззвать к его разуму.

Он осторожно выглянул в дверь и крикнул:

– Послушайте меня, лейтенант! Вы теперь остались без собак. Надеяться вам не на кого. Нас много, и у нас есть оружие. Давайте кончим все миром. Предлагаю встретиться один на один и поговорить!

В глубине коридора грохнул одинокий винтовочный выстрел, и пуля цокнула о потолок над самой головой Грачева. Он невольно отпрянул назад, а вдогонку ему понеслось жестяное громыхание рупора:

– Никаких переговоров с предателями трудового народа! Мы перебьем их как бешеных собак!

– Как мне надоела эта собачья тема! – пробормотал Величко и, оттеснив в сторону Грачева, выставил в коридор ствол «Дегтярева».

– Ашот! – заорал он. – Второй номер! Лупи по фонарям!

Он нажал на спуск, и коридор наполнился безостановочным грохотом выстрелов. Рой пуль проносился под самым потолком, с визгом высекая искры и осыпая коридор свинцовым дождем. Со стороны старика ответного огня не было, и Мачколян, воспользовавшись моментом, расстрелял из автомата расставленные по коридору фонари. Когда все погрузилось во мрак, они прекратили огонь и опять спрятались в комнате.

– Ну, теперь пора, – сказал Величко. – Второй номер – патроны! А ты, Грач, готовься. Граф уже готов. Парнишка на месте? Пойдете ползком – по моей команде. И не останавливайтесь, пока не найдете места побезопаснее.

Величко выдвинулся с пулеметом в коридор и, используя собачьи трупы как бруствер, принялся дырявить пространство перед собой короткими неприцельными очередями. Ему и самому не хотелось войти в историю в качестве эдакого Герострата, безжалостно уничтожившего пришельца из далекого прошлого. Сама мысль об этом вызывала у него что-то вроде мозговой зубной боли. Но позволить, чтобы этот самый пришелец уничтожил кого-то из друзей Величко, мальчишку или Графа – этого он тоже не мог. Ради их спасения он был готов и грех взять на душу, но лучше, если бы этот грех был непреднамеренным.

Со стороны противника никаких ответных действий не последовало. Пулемет Величко одиноко грохотал в темноте, вызывая у него неприятное чувство нереальности всего происходящего. Немного воодушевил его азартный шепот Мачколяна, который восторженно прошипел ему в ухо: «Все нормально, старик! Они уже ползут! Так держать!»

Величко и сам догадывался, что Грачев не будет терять времени даром. Но ему хотелось бы точно знать, насколько удачно идет отступление. К сожалению, в темноте разобраться в этом не было никакой возможности. Тогда он коротко крикнул Мачколяну:

– Рация! Уточни! И давай еще диск!

На время выстрелы смолкли. Пока Величко менял диск, Мачколян вызвал по рации Грачева. Он был предельно лаконичен.

– Что у вас? Прием.

Рация захрипела и голосом Грачева ответила:

– Ушли в боковой коридор. Все в порядке. Советую не задерживаться. Прием.

– Идем к вам. Отбой, – сказал Мачколян.

Он тронул за плечо Величко, который спугнул тишину еще одной короткой очередью из пулемета, и сказал: «Понял!»

Они стали медленно отползать назад. Наконец Мачколян не выдержал.

– И долго мы будем пятиться как раки? – недовольно пробурчал он. – Тихо ведь. Давай перебежками!

– Тогда бери эту дуру! – предложил Величко. – Я с такими тяжестями бегать не приучен.

Мачколян без слов отобрал у Величко «Дегтярева», сунул ему взамен три запасных диска и легко поднялся на ноги. Вскочил и Величко, у которого здорово полегчало на душе, когда появилась надежда, что все обойдется без человеческой крови.

– Рванули! – сказал он.

И тут действительно рвануло. Но прежде они услышали двойной металлический стук – будто кто-то приложился молотком о камень. Но ни Величко, ни Мачколян ни о каком молотке не подумали. Они разом, как по команде, плюхнулись обратно на пол и вжались в холодную бетонную поверхность так крепко, что у них заныли даже кости.

Гранаты взорвались одна за другой, обдав их горячим ветром, в котором жужжали металлические осколки. Глаза им запорошило пылью. На минуту они ослепли и оглохли.