Россия за Сталина! 60 лет без Вождя - Кремлев Сергей. Страница 24

Сталин приезжает в Петроград в марте 1917 года и тут же берет в руки оперативное руководство партийной работой и работой «Правды».

Ленин приезжает в Петроград в начале апреля 1917 года. На станции Белоостров его встречают Сталин и сестра Ленина Мария Ульянова с делегацией питерских и сестрорецких рабочих и сопровождают в Петроград.

В конце апреля проходит важнейшая VII (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б).

И лишь в начале мая 1917 года в Петроград приезжает Троцкий.

При этом Троцкий не только не входит в руководство партии большевиков, но и вообще не является большевиком. Он – меньшевик и руководитель группы «межрайонцев» (около 4 тысяч человек против 200 тысяч большевиков).

Вся партийная работа весной и в июне 1917 года лежит на Ленине, Сталине и их ближайших коллегах по большевистскому руководству. Когда Ленин бросил в зал Первого съезда Советов: «Есть такая партия!», Троцкого в этой партии не было. Все весенние и летние труды по перелому настроения масс – это Ленин и Сталин.

После июльских событий, расстрела мирной демонстрации и приказа об аресте Ленина именно Сталин укрывает Ленина на квартире Аллилуева, где жил сам Сталин и которую Сталин готовил как конспиративную для себя.

Через неделю Сталин и его тесть Аллилуев провожают Ленина на Приморский вокзал, откуда Ленин уезжает на станцию Разлив. Отъезд подготовлен Сталиным.

С этого момента Сталин становится фактически «первой большевистской скрипкой» и более того – дирижером партии, ибо Ленин, находясь на расстоянии от центра событий, был в тот момент скорее гениальным «композитором» революции.

Ленинские записки, письма, директивы – это «партитура» для деятельности партии. Но «разыгрывает» ее прежде всего Сталин!

Троцкий в июле 1917 года был арестован – но не как большевик. Лишь на VI съезде партии в августе 1917 года он был принят в нее, избран членом ЦК и членом узкого состава ЦК, то есть Политбюро. Но сидит-то Троцкий в это время в Петропавловке, причем – без особых притеснений.

Сталин в это время ведет самую разную работу, но всю – в одном направлении.

В каком?

А в направлении подготовки в кратчайшие сроки вооруженного восстания, а точнее – пролетарской социалистической революции.

Характерен в этом отношении эпизод на VI съезде в августе 1917 года. Когда Сталин зачитал 9-й пункт резолюции «О политическом положении», где задачей революционных классов ставилось «взятие государственной власти в свои руки», вскочил «старый большевик» (с 1903 года) и будущий оппозиционер Преображенский и заявил: «Предлагаю иную редакцию конца резолюции: «для направления ее к миру и при наличии пролетарской революции на Западе – к социализму»…»

Затем Преображенский «пояснил»: «Если мы примем редакцию комиссии, то получится разногласие с уже принятой резолюцией Бухарина…»

Сталин не поддался:

«Я против такой поправки. Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. До сих пор ни одна страна в условиях войны не пользовалась такой свободой, как Россия (после Февраля. – С.К.), и не пробовала осуществлять контроль рабочих над производством. Кроме того, база нашей революции шире, чем в Западной Европе… Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего».

Ленин в начале августа покидает шалаш в Разливе и в сопровождении Шотмана, Рахья и Емельянова идет пешком до станции Дибуны и вскоре перебирается в Финляндию. Ясно, что оперативное руководство в таких условиях должен осуществлять другой.

Кто?

Думаю, этот вопрос уже надо отнести к категории риторических, то есть ответа не требующих.

Руководил подготовкой Октября Сталин.

В 13-м номере «Рабочего пути» 17 (30) сентября 1917 года Сталин публикует статью «Вся власть Советам!». Имелись в виду уже Советы, завоеванные большевиками под идейным руководством Ленина и оперативным руководством Сталина.

Большевизировали Советы Ленин и Сталин, а освобожденный из заключения в начале сентября 1917 года Троцкий лишь в конце сентября избирается председателем Петроградского Совета, без него большевизированного Лениным и Сталиным.

7 (20) октября Ленин нелегально возвращается в Петроград и поселяется на квартире Фофановой. Уже 8 (21) октября Сталин посещает Ленина, а через день на заседании ЦК с участием Ленина принимается резолюция о вооруженном восстании и впервые избирается Политбюро под руководством Ленина, в которое входят и Сталин, и Троцкий.

Как видим, даже за месяц до Октябрьского переворота роль Троцкого была далеко не ведущей. Да, он входил в Военно-революционный комитет (ВРК), но оперативным органом подготовки восстания был прежде всего Военно-революционный центр (ВРЦ), а там все вел Сталин.

После Октября Троцкий громко распинался относительно того, что, мол, благодаря именно ему войска в середине октября отказались выполнить приказ Керенского о выступлении из столицы на фронт и это, мол, все и решило, а «восстание 25 октября имело только дополнительный (ого! – С.К.) характер».

Отказ войск имел место быть, и причиной отказа был приказ ВРК, но Троцкий, как всегда, «забыл», что такой боевой революционный настрой войск столичного гарнизона был результатом нескольких месяцев усилий большевиков Ленина и Сталина, а не меньшевика-«межрайонца» Троцкого.

В «Моей жизни» у Троцкого хватило наглости написать так:

Это так пишет Троцкий о ситуации после июльских событий, после расстрела июльской демонстрации и приказа Временного правительства об аресте Ленина и Зиновьева.

Имени Троцкого в том приказе не было, поскольку Троцкий политической-то известностью пользовался, но – не как большевик. В конце июля его не столько арестовали, сколько изолировали. А вот Ленина, если бы его арестовали, просто убили бы – без суда.

Возможно, кто-то скажет, что Сталина-то Временное правительство тоже не приказывало арестовать, как и, например, Каменева…

Однако тут был некий нюанс.

Ленина и Зиновьева объявили «германскими шпионами» на том основании, что они приехали в Россию через Германию – в пресловутом «пломбированном» вагоне (кроме них, в нем ехали Крупская, Арманд, Миха Цхакая и др.). К тому же Ленин и Зиновьев до возвращения жили за рубежом.

А Сталин и Каменев вернулись в Питер из Сибири, где находились в ссылке после начала Первой мировой войны. И им «шпионаж» инкриминировать нельзя было никак.

Вернемся, однако, к наглой цитате из книги Троцкого. Он давал такую оценку работе верхов партии и лично Сталину, описывая период, когда сам еще не был даже рядовым членом партии!

Каково?!

В уже послеоктябрьском письме Ленину от 3 октября 1918 года Сталин вполне резонно замечал: «…Троцкий, вчера только вступивший в партию, старается учить меня партийной дисциплине, забыв, очевидно, что партийная дисциплина выражается не в формальных приказах, но прежде всего в классовых интересах пролетариата».

В последнем определении сути партийной дисциплины Сталин был изумительно точен, это была глубоко марксистская, глубоко ленинская и, конечно же, глубоко сталинская формулировка!

А Троцкий?

Уже находясь в эмиграции, этот небольшевистский (по позднейшему определению самого Ленина) лидер партии большевиков оценивал напряженную, многотрудную и ежедневную работу Сталина в июле 1977 года, то есть – сразу после окончания мирного периода революции, как «отсиживание».

Н-да…

Если мы припомним состав боевого штаба восстания – Военно-революционного центра, то вряд ли долго будем искать ответ на вопрос, кто был его неформальным лидером и главой.

Бубнов? Нет, конечно, как и Урицкий…

Дзержинский? Он был деятелен, но его партийный авторитет не стоял тогда безоговорочно высоко.