Страж Смерти. Первые шаги - Кривицкий Кирилл Михайлович. Страница 83

- Извините растения, но мне нужно как можно больше народу выманить на улицу. - пробормотал растениям, набирая высоту и камнем рухнул в оранжерею, в полете меняя ипостась. Скоро с неба хлынет из камней тяжелый дождь, На коне крылатом всадник спустится за мной, Любоваться адом и агонией земной.

Звон разбитого стекла разнесся далеко в ночи, несколько мгновений стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь редким позвякиванием, кое-где осыпающихся осколков и играющей, беспристрастной безучастной ко всему музыкой. Мир обречен, Выбора нет, Вечная ночь Там, где был свет

Охрана во дворе замерла на мгновение, соображая, что происходит, потом раздался топот бегущих ног. Со всех сторон стягивалась охрана, на бегу кидая друг на друга вопросительные ничего не понимающие взгляды.

- Что произошло? - спросил один из охранников, внимательно рассматривая остатки зимнего сада, приближаясь к нему быстрым, уверенным шагом. От ворот раздавались тяжелые аккорды песни.

- Что-то с неба свалилось. - ответил второй - Хозяйка нам бошки по отрывает.

- Не по отрывает, мы-то тут причем?

- Угу, ты ей попробуй дока… - охранник был прерван оглушительным, протяжным и завораживающим волчьим воем, раздавшимся прямо из остатков оранжереи. Охранники остановились как вкопанные, нерешительно переглянулись. Трижды ворон крикнул - потемнели небеса. Ангел мой хранитель от меня отрекся сам. С неба звезды пали и в огне зашлась земля, Всадник засмеялся и в огонь швырнул меня.

Вой повторился, на этот раз люди услышали зловещие обертоны, лишающие воли к сопротивлению, селящий своим звуком и близостью безотчетный страх, проникающий прямо в душу. Все, что будет - я забуду, Это сон чужой, Только снова кружит ворон Над землёю, надо мной! [Ворон - Группа Ария]

Тональность изменилась, где-то на животном уровне, охранники распознали в ночной песне охотника мрачное торжество погони за жертвой, древнее как сама природа, дикое и неудержимое, ликующее восхваление охоты.

Охранники продолжали стягиваться со всей территории, из оранжереи послышался глухой рык.

У многих в этот день, последним воспоминанием перед смертью была серая тень с ярко горящими во тьме желто-голубыми глазами.

- «Я видел перед собой скопище трусливого мяса, и только! Первая жертва умерла быстро, мне нужно было нагнать больше страха, как можно больше! Великая Мара сегодня примет много душ! Теорун, покровитель безумства битвы, не скупился на боевую ярость, нагнетая в мою душу безумие схватки, кровавой пеленой упавшей на глаза. Бойня! Это была просто бойня, ибо что, что они могли противопоставить высшему оборотню, серой тенью мелькающему меж ними и сеющему белоснежными клыками боль, панический ужас, страдания и смерть!? Смерть, одного за другим!»

В стороны отлетали разорванные тела, орошая еще живых фонтанами крови, многие лишались своих конечностей, падали на снег с надсадными хрипами, криками боли, стенаниями, и предсмертными проклятиями, медленно, но неуклонно истекая кровью, вонью испражнений и расставаясь со своими смертными оболочками. Пока еще живыми оболочками, но ненадолго, милосердная длань черной, как сама великая Тьма, Мары уже распростерлась над ними, многие еще не понимали этого, но все же были в одном шаге, одном вздохе от призрачного существования.

Шерсть была вся в крови, слипшаяся вздыбленная, уже бурого цвета, стояла иглами дикобраза и уже не серая тень - оборотень, но кровавый демон рвал тела жертв, отрывая куски плоти, конечности и упивающийся ярой охотой, лишь полыхающие адским огнем глаза мелькали то тут, то там. Вой торжества казалось доноситься со всех углов усадьбы, никому не удалось уйти. Люди в ужасе умирали как овцы, идущие на бойню, все до единого забыли, что они мужчины, что у каждого имеется оружие, за время адского безумия не раздалось ни единого выстрела, лишь крики, изредка прерываемые истошными мольбами о спасении. Но Бог был сегодня глух к мольбам, презревших все человеческое, предавших понятия чести, переполнивших чашу терпения Его. Он молча смотрел за работой палача, ибо я и был им палач, не больше и не меньше. Их души настолько были запоганены деяниями, что не пришлось их обрекать на столетнее заточение в самих себе». В какой-то момент произошел сдвиг, над притихшим двором раздался удовлетворенный и одновременно разочарованный вой, возвестивший о том, что враги закончились, где-то вдали затухал ответный вой одиночек, санитаров леса, диких охотников.

Окровавленный демон стоял посреди груды мертвых, разорванных тел, полыхающие адским огнем глазницы осматривали окружающее пространство внимательным взглядом, от которого ничего не укроется. Вдали, в темном небе, затянутом тучами раздался нарастающий гром, поднялся сильный шквал ледяного ветра, природа замерла в ожидании бури, нарастающей, словно снежный ком. Оборотень задрал голову к безумствующему небу, в темных облаках образовался просвет, в который, словно не решительно, заглянула загадочная луна. Полыхающие глаза уставились на вечную спутницу ночных охотников, холодное ночное солнце, пасть зверя ощерилась, с клыков падала тягучая кровавая слюна, далеко окрест разнесся боевой клич высшего оборотня, проникающий в душу, и такой же естественный как дыхание. Древняя песня была весьма уместна на месте казни. Быстро бегущие тучи, спрятали лик безмолвной луны, зверь опустил голову, в этот момент с неба, прямо в него ударила ветвистая молния, оборотень даже не шелохнулся, в один момент вся кровь осыпалась мелкой пылью, открывая густую серебристо-серую шубу. От обездвиженного зверя отделились и быстрыми жемчужными росчерками мелькнули и растворились в черном небе невесомые бело-серебристые облачка. Буря улеглась также быстро, как и началась, словно кто-то неизмеримо великий просто щелкнул выключателем, тучи разошлись, выскользнула луна, будто стеснительная красавица выглянула в окошко на своего жениха, стали отчетливо видны редкие, полупрозрачные звезды, неизменные спутницы ночного неба, лишь вдали ярко горела гордая и непреступная северная звезда.

Оборотень до этого, застывший изваянием, медленно повернул морду в сторону дома, остроконечные мохнатые уши встали торчком и чуть подались вперед, из груди вырвалось глухое рычание, похожее на перекаты камней. Нервно подрагивающий хвост замер. (Волки вообще не склонны к щенячьему вилянию). Зверь почуял новую жертву! Могучие мышцы напряглись, как перед прыжком, только очень внимательный глаз мог заметить серую тень, в единый миг мелькнувшую, преодолевшую небольшое расстояние от остатков зимнего сада до черного хода. Стеклянная дверь разлетелась вдребезги, осколки еще осыпались, а серая молния уже взлетела на третий этаж особняка, оскаленная пасть, сильный запах хвои и огонь в глазницах, клыки замерли в миллиметре от горла, нежной кожи молодой девушки в паническом ужасе смотрящей на чудовище.

Оборотень словно в раздумье сделал шаг назад, адское пламя нехотя затухало, уступая место желто-голубому мерному свечению, уже не яростному, но от того не менее внимательному, пушистый хвост чуть опустился к полу. Девушка сидела на коленях, ее била мелкая дрожь. Широко распахнутые в паническом ужасе голубые глаза, растрепанные волосы цвета спелой пшеницы, коротенькое черное платьице прислуги безжалостно помятое, задранный белый накрахмаленный фартучек скомканной тряпкой покоился на коленях, завершая композицию страха. Глаза девушки были прикованы к белоснежным длинным клыкам огромного волка, лицо белее мела, алые, накрашенные губы искривлены в безобразном безмолвном крике. Оборотень фыркнул, сделал еще один шаг назад, вздыбленная шерсть постепенно укладывалась на свое законное место, лишь серебристо-серая шуба перекатывалась над смертоносными мышцами.

Волк пристально посмотрел на нее, ноздри затрепетали, втягивая воздух, девушка замерла, опасаясь, лишний раз даже вздохнуть. Оборотень медленно, не спуская с нее внимательных глаз, обошел по дуге за спину. Девушка крепко зажмурилась, словно если она его не увидит, то все станет как прежде, уже почти убедила себя, что это был просто ужасный кошмар, сон и ничего более, слезы страха катились из глаз, тонкими струйками, оставляя на щеках узкие соленые полоски. Только сильный и отчетливый запах хвои да крепко, до боли сетливый запах хвоии убедила себя что это был просто ужасный кошмар, сон и ничего более. жатые кулачки безжалостно напоминали, что это никакой не сон, несомненно, кошмар, но ни в коем случае не сон, самая что ни на есть ужасная и страшная реальность. Девушка отчетливо слышала, как когти волка простучали в сторону балкона, удаляясь от нее, скрипнула дверь, повеяло не сильным сквозняком и больше ничего, лишь звуки леса доносились до нее. В таком состоянии девушка просидела до самого утра, боясь шелохнуться, отчаянно благодаря всевышнего о спасении и даже не подозревая, что страшного зверя уже давно нет.