Сердце розы - Озкан Сердар. Страница 13

— Да, мисс Стюарт. Я правильно вас поняла — на пятницу?

— Да.

— Но ведь у вас выпускной в воскресенье. Или его перенести?

— Нет, но мне нужно лететь в Стамбул.

— Конечно, мисс Стюарт. У вас, надеюсь, все в порядке?

— Не беспокойся, Сара, все просто замечательно.

Часть вторая

22

Когда объявили, что самолет идет на посадку, письмо, которое Диана прочитала уже несколько раз, все еще лежало у нее на коленях.

Письмо третье: «Голос розы».

1 марта

Дорогая мамочка!

Примерно год назад случилось так, что я потеряю интерес ко всему; что нравлюсь мне раньше. Я едва могла есть и пить и почти не выходила из своей комнаты, где проводила долгие часы со своими розами, источавшими такой аромат, какого я прежде не знала. В моей комнате теперь везде были розы, которые я начала выращивать, вернувшись из того розового сада, и теперь мое жилище напоминает дом цветочника, у которого не покупают цветы.

Но однажды случаюсь нечто необычное. Я услышала, как розы дышат. Целыми днями я слушаю это дыхание, временами освежавшее меня свежим ароматным ветерком, словно сдувающим прошлое с моей души. Как-то вечером этот ветерок стал довольно сильным и успокоился только к рассвету. И вдруг комната озарилась ослепительным светом. Все стало таким нестерпимо ярким, что я ничего не видела вокруг. Пронзительную тишину нарушала розовая роза, стоявшая у изголовья моей кровати, вдруг заговорив со мной. Но голос исходил не от розы, он был внутри меня!

Голос становился все громче и громче, пока не стал таким оглушительным, что я уже ничего не слышала, не видела, не ощущала, кроме этого голоса и запаха роз. Все, что я могла воспринимать, — это был голос моей розы.

Я испугалась, ведь такого не может быть! Но как я могу бояться себя самой? Меня даже не было там. Только эта роза. Только ее голос.

И мы обе говорили одним голосом.

— Мир тебе. Мэри.

— Я не верю… не верю, что слышу свою розу.

— Нет, Мэри. как раз потому, что ты веришь, ты и слышишь меня.

— Но это так необычно!

— Для всех, кто сам необычен, все необычное становится обычным.

— Вряд ли я заслуживаю такой похвалы.

— Именно поэтому ты ее засиживаешь.

— Но ест я слышу тебя. значит, я могу слышать и маму?

— Твоя мама говорит с тобой отовсюду. Но помни, только после того как ты познакомишься с Сократом, ты поймешь это и услышишь ее голос.

— А где мне найти Сократа?

— Он сам найдет тебя.

— Когда?

— Скоро… скоро…

Это был первый и последний раз, когда розовая роза разговаривала со мной.

И с тех пор я все ждала встречи с Сократом, как Лис ждал, когда придет Маленький принц. И даже теперь, когда у меня есть твой адрес, мама, я знаю, что не услышу твоего голоса, пока не встречу Сократа.

Но я уверена, что он найдет меня. Потому что так сказала моя роза. Кто знает, может, я встречусь с ним в Сан-Франциско.

Я надеюсь, что напишу тебе последнее письмо оттуда.

Люблю тебя.

Мэри.

23

В аэропорту Диана провела почти час в ожидании багажа и трижды пропустила свою очередь на стоянке такси. А когда она наконец уселась в машину, то всю дорогу была вынуждена нюхать целые облака табачного дыма, поскольку таксист непрерывно курит. Но особенно раздражало ее дорожное движение, поскольку машины двигались медленнее, чем пешеходы. На площади Султанахмет она безуспешно пыталась убедить уличных торговцев, что ей совсем не нужен ковер. И что хуже всего, после того как они безрезультатно объездили все пансионы в округе в поисках того самого, с розарием, она не смогла сдержать слез горького разочарования, когда с ней заговорил мужчина, поинтересовавшийся, не нужен ли очаровательной леди молодой красивый гид.

Впрочем, все это не имело бы ни малейшего значения, если бы она отыскала пансионат госпожи Зейнеп.

Диана нашла укромный уголок в соборе Святой Софии и тихо плакала, глядя на трещины на стенах, похожие на шрамы и напоминавшие о многовековой битве собора со временем. В этой безнадежной борьбе было что-то героическое и благородное, словно собор пытался сохранить для миллионов людей дух своего времени. Но вот стоило ли ей бороться и губить себя, пытаясь найти Мэри?

Когда привратник третий раз объявил, что музей закрывается, Диана покинула собор и почти бессознательно двинулась в сторону дворца Топкапы. Там она присела у знаменитого фонтана перед центральным входом. Отсюда ее уж точно не попросят уйти. Это место не закрывалось на ночь.

Она сидела прямо на земле, прикидывая, успеет ли на ближайший рейс домой, когда неожиданно откуда-то сверху раздался голос.

— Что? Трудный был денек?

Диана подняла глаза и увидела иностранку средних лет, хорошо одетую и глядевшую на нее со снисходительным интересом, словно она прежде не видела, как сидят на земле.

— И не спрашивайте, — вздохнула Диана. — Я. кажется, не пропустила ни одного отеля. Теперь осматриваю улицы.

— Да, разумеется, сейчас ведь разгар сезона. Мы тоже не сразу нашли здесь приличное жилье. Сначала мы хотели остановиться в одном из двух пансионатов вон там, за дворцом. — Женщина кивком головы показала на узкий переулок, который Диана не заметила раньше. — Но там все занято, и мы остановились в пансионате «Четыре времени года».

— Что вы говорите? — вежливо удивилась Диана и вскочила. — Тогда я все-таки взгляну на эти пансионаты, а вам желаю хорошо отдохнуть в «Четырех временах года».

24

Оба пансионата оказались большими деревянными домами. Один был чуть побольше, и дорога к нему вела через сад. В другой, зеленого циста и поменьше, попасть можно было прямо с улицы, поэтому Диана не смогла определить, есть ли позади него розарий.

Диана готова была броситься в любой из них, но поскольку не могла представить, как выглядит госпожа Зейнеп, то какое-то время колебалась. Впрочем, все равно надо с чего-то начинать.

Она выбрала первый и направилась к нему, разглядывая сад. Цветов там было великое множество — и желтых, и розовых, и синих, и оранжевых, но ни одной розы. Поэтому Диана свернула и пошла во второй дом.

Администратор отеля был занят телефонным разговором. Диана, прождав четверть часа, потеряла терпение и остановила одного из официантов, пробегавших мимо.

— Не подскажете, госпожа Зейнеп здесь? — тщательно выговаривая каждое слово, спросила она.

— Она вышла с полчаса назад, мадмуазель, но сказала, что вернется не позже чем через час.

— Ах, вот как… Ладно… — Диана даже немного растерялась. — Тогда передайте ей, когда она вернется, что кое-кто хотел бы поговорить с ней.

— Разумеется, мадмуазель. Если хотите, можете подождать в нашем чайном зале.

Диана, признаться, не ожидала, что все выйдет так просто. Похоже, судьба, которая все время была против нес, теперь вдруг решила помочь ей.

25

Чайный зал был разделен на четыре уютных уголка. хорошо освещенных и обставленных в типичном турецком стиле. В зале никого не было, не считая официанта в золотистом жилете, стоявшего у входа.

На темном паркете лежали ковры трех цветов — темно-красного, горчичного и синего. Стены украшали картины с изображением видов старого Стамбула: оттоманские корабли в бухте Золотой Рог. мечети с минаретами, взметнувшимися к небу, деревянные дома, протянувшиеся по берегам Босфора…

Звук шагов заставил Диану отвлечься от картин. В зал вошла женщина с тонкими чертами лица и большими голубыми глазами. Ее волосы были чуть тронуты сединой, которая казалась преждевременной из-за прекрасного цвета липа. В своих длинных белых одеждах женщина выглядела очень представительно.

Едва их глаза встретились, пожилая женщина всплеснула руками и двинулась к ней:

— Господи, не может быть! Мэри, неужели это ты?! Какой же красавицей ты стала!

Госпожа Зейнеп обняла ее гак нежно, что сразу напомнила Диане маму.

— Дай мне взглянуть на тебя, дорогая. — Зейнеп взяла се лицо в ладони.