Течь тебе кровью - Перумов Ник. Страница 7
– Больно немного будет, – вздохнул казак. – Но ты не бойся, это быстро пройдет. Ну, чего побелела-то? Ты ж сама говоришь, комсомолка, дескать!
– Т-только с-скорее… А то разревусь…
Мишель зло отвернулся, на скулах у него заиграли желваки.
– Давайте, го… товарищи. Сканируем. Все вместе. На счет три…
Сергей и его двое бойцов аж подскочили, когда из-за закрытой двери вдруг вырвался глухой вой. Не стон даже, не крик, именно вой, словно в нестерпимой муке закинул окровавленную морду к небу дикий лесной зверь.
Довелось ему как-то еще мальцом в тверской деревне видеть, как забивали обозленные порезанным скотом мужики попавшуюся наконец в капкан матерую волчицу, предводительницу стаи. Забивали, посадив на привязь, тяжелыми дубинами.
И сейчас точно такая же волчица, только чуть моложе, не успевшая оставить потомство, погибала той же лютой смертью.
Не помня себя, Серега рванулся к дверям – и тут на плечо его легла тяжеленная рука, словно из сплошного камня.
Его аж к полу пригнуло.
Товарищ член Военного Совета, генерал-полковник Верховенский стоял, положив Сереге на плечо руку, и пристально, очень пристально глядел ему в глаза. Да так глядел, что у старшего сержанта подкосились ноги.
Ноги подкосились, и даже уставного «Здравия желаю!» он из себя выдавить не смог.
– Вот ты-то, голубчик, – проговорил товарищ генерал-полковник, – ты-то мне и нужен. Пойдем-ка.
Они сидели впятером в пустом классе, слабо освещенном трепетным огоньком керосинки, под глядевшими из сумрака портретами Гоголя и Толстого – и говорили, говорили, говорили.
Четверо уже немолодых, огрузневших (ну, кроме Мишеля) полковников и молоденькая «гражданочка», она же товарищ Коригина, очень не любившая собственное имя Венера.
На щеках у нее остались размазанные следы крови – кровь хлынула, когда сканирующее заклятие вошло в полную силу и стало разматывать, распутывать по ниточке весь причудливый ковер способностей заклинательницы, тщась понять механизмы и причины ее «дикой магии».
Она кричала, о, да, как она кричала! И Мишель с Феодором наваливались на нее, прижимая к столу, потому что билась товарищ Коригина с такой силой, что от стула вмиг остались одни щепки, а пошедшая вразнос «дикая магия» грозила обратить в такую же щепу и всю школу.
Потом Венера сидела опустив голову, а бородатый Феодор Кириллович прикладывал ей лед к переносице, уговаривая «сударушку» «не держать на них сердца». Товарищ Коригина слабо икала и на старорежимную «сударушку» уже не вскидывалась.
– А говорили – немного совсем больно будет… – бубнила она себе под нос, водя окровавленным пальцем по столешнице.
– Ну, прости, прости уж нас, сударушка, – приговаривал Феодор. – Никак без этого нельзя, нельзя никак. Дикая в тебе магия, понимаешь? Волю ей дай – и Днепр на самом деле кровью потечет. Только не германской, а нашей.
– А что ж доселе не потек? – резонно заметила Венера. – Сколько я фрицев приквасила-защурила, пока они тут у нас два года изгалялись, – и ничего!
– Верно, сударушка. А вот не замечала ли ты, что слов тебе становится нужно все меньше, а вот последствия от них – не в пример больше? И что уже и там проявляется, где ты б не хотела? – остро взглянул на нее бородатый казак.
– Ы-ых, – растерялась Венера. – Ну… было немного… Но дак фрицы ж вокруг были, они одни…
– Вот потому-то ты почти этого и не замечала, – с ласковой убедительностью проговорил Феодор. – А теперь дело другое. Ты, товарищ Коригина, уже не просто партизанка Венера…
– Пфффыр!
– Ну, не фыркай, не сердись. Не просто член городского партизанского имени Тараса Шевченко отряда, а боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии! Понимай разницу, сударушка.
– Ну, так теперь-то все? – с надеждой спросила она. – Все вы узнали, товарищи полковники?
– Узнали все, – кивнул усатый Севастиан Николаевич. На Венеру он глядел сурово, безо всякого выражения. – Теперь вот будем тебя к твоему заданию готовить.
– К заданию? – разом приободрилась товарищ Коригина. – Какому?
– Ответственному, товарищ боец, – отрезал Севастиан. – За линией фронта, в тылу врага.
– В тылу врага-а? – глаза ее расширились. – Я готова! Хоть сейчас! Что делать надо?
Трое офицеров почему-то разом повернулись к молчавшему Мишелю.
– Ты, товарищ боец, уже показала нам почти всю систему гер… то есть фашистской обороны на правом берегу, – кашлянув, начал гвардеец каким-то неестественным, скованным голосом. – Надо теперь ее на ноль умножить. Понимаешь?
– В разведку то есть? – понимающе кивнула товарищ боец. – Это можно. Я ж тут все берега излазила, и правый, и левый.
– В разведку, ага, – кивнул Мишель. – Только это опасно очень. Не вернуться…
– Пхы! Да кто ж того не знает, что опасно! – снова фыркнула Венера. – Вы, товарищ полковник, меня не пугайте. Война, фрицев гнать надо! А я тут все тропки знаю, как уже сказала. Не волнуйтесь, товарищ полковник, сделаю все и в лучшем виде. Они ничего и не заметят.
И четверо полковников переглянулись снова.
Севастиан Николаевич опустил глаза и забарабанил по столу пальцами. Игорь Петрович плотно сжал губы и откинулся на спинку жесткого школьного стула, скрестив на груди руки, словно от чего-то отстраняясь и отгораживаясь. Феодор Кириллович горестно потупился, вцепившись всей пятерней в густую бороду.
И только Мишель смотрел Венере прямо в глаза, не отводя взгляда.
– Дело в том, товарищ боец, что с этого задания ты не вернешься.
– Не вернусь?! – захорохорилась было товарищ боец, но Мишель вскинул руку, резанул взглядом, и она осеклась.
– Не вернешься, – ровным голосом продолжал он, – если не исполнишь все в точности, как мы тебе говорим. Понесешь с собой дозорное заклинание, очень мощное, очень сложное, оно нашу артиллерию, штурмовики, бомбардировщики на цель наводить станет, когда время придет. Ошибешься хоть в малом – от тебя и мокрого места не останется, но не это даже и главное! Много у России-матушки бойцов, даже и таких, как ты, с магическим даром. Не в тебе дело, каждый из нас за Родину жизнь отдаст, не дрогнет – а в тех, кто поляжет, коль ты приказ не выполнишь. Потечет Днепр кровью, ох, потечет! Нашей кровью, русской.
– Да неужто я не понимаю, товарищ полковник! – засверкала глазищами Венера. – Я советский человек, комсомолка, партизан! Мокрым местом меня не напугаешь! Надо будет – голову сложим, за Родину падем, смертью храбрых!
Мишель только дернул щекой.
– Ну так вот, товарищ боец, времени у нас в обрез. Ночью идти тебе на тот берег.
Наступило молчание.
– У-уже? – совсем по-детски спросила Венера, и Севастиан Николаевич забарабанил по столу с удвоенной энергией.
– Уже, – отрезал Мишель. – Так что за работу, го… товарищи офицеры. Будет больно, товарищ боец. Готовься.
– Ы-ы-ы… Опять?.. Опять больно?
– Не ной! Ты красноармеец или барышня кисейная, дореволюционная?!
– Б-боец…
– Тогда не раскисай! – рыкнул Мишель. – Ну, чего смотрите? – бросил он остальным. – Сказал же уже – за работу!
– Ну-с, товарищ старший сержант Петров. – Генерал-полковник, член Военного совета фронта, обходил замершего Серегу кругами, словно манекена, наряженного во что-то невиданное. – Посмотрим на тебя, братец, посмотрим… Что скажете, товарищ полковник?
– Несомненно, товарищ член Военного совета. Подходит. По всем показателям. Вы, как всегда, правы были, когда его приметили…
– Я, дорогой Семен Константинович, всегда прав, – сухо обронил старый маг. – Потребуется слегка пообтесать, подделать кое-что… Ну и нагрузить, нагрузить, само собой.
И он вновь принялся нарезать круги вокруг Сереги.
– Разрешите… – не выдержал тот, однако товарищ генерал-полковник так сверкнул на «братца» глазами, что старший сержант враз прикусил язык.
– Хороший нагруз выйдет. В самый раз. – Сухая старческая рука крепко схватила Серегу за подбородок, бесцеремонно повернула вправо-влево. – Рот открой, братец. Шире. Еще шире. Так, теперь дыши глубоко… А теперь не дыши. – костяшки стукнули Сереге по груди. – Да, в самый раз. Вольно, братец. Будешь здесь сидеть, ждать. Вот полковник за тобой, братец, присмотрит, начнет, э-э-э, подготовку. А я пойду, проверю, как там твоя напарница.