Северный дьявол - Уайтсайд Диана. Страница 28

Оба застыли, прислушиваясь. Рейчел нахмурилась:

– Судя по всему, он тоже намеревается здесь остановиться, Лукас.

Лукас нахмурился:

– Любопытно…

Рейчел наблюдала за ним с растущей тревогой.

– Что ты имеешь в виду?

Складки пролегли у его губ.

Снова загудел второй паровоз, сигнализируя об остановке.

Колеса второго поезда завизжали.

Лукас отбросил покрывало и встал.

Складки у его губ побелели, на щеке забилась жилка.

– Судя по звуку, это «Болдуин» с пенсильванской железной дороги. Такие паровозы ставят на частные поезда.

Он налил в тазик воды из большого кувшина, стоявшего на печке, и принялся обтираться.

– На частные поезда? – переспросила Рейчел, садясь. – И кто это, по-твоему?

– Мой отец. – Он увидел ее лицо в зеркале и стремительно повернулся к ней. – Я не стыжусь тебя, дорогая! Никогда-никогда так не думай!

Рейчел улыбнулась ему.

Колеса второго поезда громко завизжали: судя по всему, он останавливался на путях рядом с «Императрицей».

Лукас ударил ладонью по деревянной обшивке. На его лице снова отразились настороженность и ярость.

– Проклятие! Лучше бы это был кто-то другой.

Брейден достал для них обоих вечернюю одежду. Рейчел сочла неуместным надевать в поезде парижское вечернее платье.

Лукас надел фрак, где-то нашел жемчужные запонки и элегантную бриллиантовую булавку для галстука, которые прекрасно сочетались с черным фраком, безупречно-белой рубашкой и графитово-серыми брюками. Это была одежда, которую мужчине подобало надевать в оперу или на прием в Белом доме, но никак не для уютного вечера в кругу семьи.

Рейчел была в полном недоумении, но вопросов не задавала. Элиас ничего не рассказывал ей об отношениях Лукаса с его близкими, хотя знал об их высоком светском и финансовом статусе. Лукас тоже не касался этой темы, и Рейчел не любопытствовала.

Нетерпеливый окрик донесся с улицы, едва только он успел одеться. Женский голос вызывал Брейдена.

У Лукаса задергалась щека.

– Проклятие!

– Кто? – прошептала она.

– Мать. – В голосе Лукаса звучала нескрываемая ярость.

Он наклонился и нежно поцеловал Рейчел в лоб.

– Подожди меня здесь, дорогая. Тебе совершенно не обязательно терпеть ее злобные выпады.

Злобные выпады? Потрясенная, Рейчел не проронила ни слова. Да и что она могла сказать?

Лукас прошагал из спальни с видом офицера-кавалериста, идущего в бой.

Рейчел поспешно слезла с кровати. Черта с два – выражаясь словами Элиаса – она оставит мужа одного, без поддержки, если там разразится скандал. Но если он считает, что для этого необходимы жемчужные запонки и бриллиантовая булавка, то ей понадобится нечто большее, чем ее простое вечернее платье. К счастью, ей удалось вывезти с собой из Бостона несколько самых роскошных ювелирных украшений из тех, что ей дарил Элиас.

Что еще ей понадобится?

Она осмотрела себя в зеркале.

Ее прическа и корсет пережили ласки Лукаса – более или менее. Конечно, ей надо вымыться.

Она выглядела именно той, кем была: как только что вышедшая замуж женщина, которая не сомневается в любви мужа. Это станет доспехами, в которых вполне можно вступить в любое сражение с другой женщиной – даже с его матерью.

Она дернула сонетку, надеясь, что Лоусон и, может быть, кто-то из проводников «Юнион Пасифик» из соседнего вагона помогают Брейдену справиться с внезапно возникшими проблемами. Ей необходим талант Брейдена, чтобы достаточно быстро оказаться в гостиной.

Лукас встретил родителей в гостиной. Он молился, чтобы у Рейчел хватило здравого смысла остаться в купе, подальше от театра военных действий. Любая сцена, даже самая неприятная, будет того стоить, если Рейчел останется в неведении.

К своему удивлению, он чувствовал себя в обществе матери более спокойно, чем обычно.

В отличие от внушительной фигуры его отца Аурелия Грейнджер была ростом чуть ниже среднего и сохранила изящную фигуру молодой женщины. Ее когда-то светло-русые волосы незаметно стали серебряными, но классические черты лица и прозрачная кожа позволяли ей выглядеть вдвое моложе. Она всегда носила либо глубокий траур, либо полутраур – в зависимости от обстоятельств, но ее платья были неизменно сшиты по последней парижской моде. Отец Лукаса обладал огромным влиянием в советах железных дорог и банков восточного побережья, но одного слова матери было достаточно, чтобы заставить дрожа ъ всех представителей самых высоких кругов восточной аристократии.

На ней было вечернее платье, сшитое в Париже, на этот раз – в глубоком траурном цвете, а к нему был надет полный комплект бриллиантов, которые его сестра называла гарнитуром вдовствующей дамы. Ей явно хотелось добиться максимального сочувствия во время этого разговора и, наверное, заставить его испытывать чувство вины.

– Добро пожаловать на поезд, матушка. Хотите чего-нибудь выпить? – Он решил не приглашать их разделить с ним трапезу, если его к этому не принудят. – Кофе, чаю или вина?

Ти-Эл чуть передвинулся, что было для него весьма необычно. Мать, однако, продолжала действовать, не обращая внимания ни на что – как всегда. Она стала главой семейства Грейнджер в день, когда вышла замуж за Ти-Эла, почти тридцать пять лет назад, и привыкла повелевать окружающими.

– Разумеется, вина.

Лукас посмотрел на стюарда «Юнион Пасифик». Тот кивнул и ушел. Лицо его было непроницаемым. Куда, к дьяволу, подевался Брейден? Наверное, помогает Лоусону на кухне, чтобы удовлетворить все пожелания высоких гостей.

– Прошу вас, садитесь, – пригласил Лукас. Мать расправила многие ярды пышных черных оборок и складок и уселась на центральной кушетке, позаботившись о том, чтобы юбки и шлейф легли как можно внушительнее. «Преклонитесь перед королевой!» – так ее дети всегда называли это движение.

Какую сокрушительную тираду она подготовила на этот раз? Казалось, отец высказал в Чикаго все, что возможно.

Ти-Эл устроился рядом с ней, положив руку на спинку кушетки: идеальная позиция для того, чтобы поддержать любое ее требование.

Лукас повернулся лицом к ним, также положив руку на резную спинку кушетки. Проклятие! Он выглядит так, словно нашкодивший школьник в ожидании порки.

В «Императрице» воцарилась тишина. Из-за ее стен доносился шум нескольких сотен людей, спешащих поесть за те несколько минут, которые поезд проведет на станции.

Лукас стиснул зубы, но все-таки начал разговор, как и требовало его положение хозяина, принимающего гостей:

– Надеюсь, поездка была приятной.

– В первый день дул сильный ветер, – сказал отец, чтобы из вежливости поддержать разговор. В конце концов, он один из крупнейших банкиров страны и за свою жизнь провел немало трудных переговоров.

Но мать прервала его:

– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать погоду, мы все это прекрасно понимаем. Есть более важные проблемы, которые следует обсудить.

Матушка в своем репертуаре, подумал Лукас. Выгнул бровь и стал ждать продолжения.

Она одарила его презрительным взглядом.

– Насколько я понимаю, ты отказался жениться на девице Толлмейдж.

Лукас напрягся. Проклятие! Когда наконец она смирится с тем, что не вправе заставлять его жениться?

– Твой долг дать семье Грейнджер новую дочь по имени Марта, – продолжала мать.

Сколько сотен… тысяч?.. Однажды Лукас уже слышал это требование о расплате. С тех пор он повзрослел, стал посещать балы и был представлен респектабельным семьям как выгодный жених. Но мать ничего не желает слышать! Важнее всего для, нее вернуть потерянного ребенка.

Лукас с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на нее. Он постарается вести себя, как подобает взрослому мужчине, пусть даже его мать считает, что может обращаться с ним, как ей заблагорассудится, поскольку Лукас запасной сын при наследнике-Томе, рожденный по семейной необходимости, а не из любви.

– Нет, я никак не могу этого понять, – уклончиво ответил он. – Другая женщина по имени Марта будет все-таки другой женщиной, а не сестрой, которая у меня когда-то была.