Лёхин с Шишиком на плече (СИ) - Радин Сергей. Страница 49

Меч, всунутый в ременную петлю на бедре перед прыжком на балкон, вновь влетел в правую руку. Левая почти машинально крутанула гардинку, проверяя собственную готовность к бою.

У двери, за которой недавно прятался Паук, находилось четверо. Трое бритоголовых и зверюга. Они там не просто находились, но медленно и явно таясь приближались к Лехину. Предметов в руках бритоголовых Лехин не узнавал, хотя не оставляло впечатление, что ребятки не металлолом собирают, а пришли с самодельным и опасным оружием.

"В мой дом", — холодно напомнил себе Лехин.

Расклад оказался оригинальным — пятеро против одного. Причем пятый, можно считать, в личном тылу, если в качестве фронта рассматривать промежуток между основным количеством врагов и Лехиным.

Обнаруженные трое нерешительно остановились, а зверюга, наоборот, махнула к лестнице. Блевавший Паук, как бегун на старте, с четверенек бросился на Лехина. Наверное, позиция атакующего сверху показалась соблазнительной. Он был ближе зверюги и получил по полной. Все скопившееся напряжение Лехин выплеснул именно на него. Левая рука в сторону — отвлекающий маневр свистнувшей кругом гардинки. Поворот тела вокруг оси в прыжке навстречу Пауку. И — выпад левой ноги по оскалу бритоголового. Пока тот, плюясь кровью и сломанными клыками, раскрывшись любому, самому примитивному удару, пятился к балкону, Лехин завершил прыжок, упал на одно колено и буквально кинул меч в пасть зверюги.

Зверюга по инерции своего прыжка рухнула животом наверху лестницы. Лехин удобно вытянул меч из сдохшего зверя и еще разок наподдал ногой Пауку. Балкон, успокоенный после свистопляски, как раз вновь разворачивался кругом. Два движения встретились — молотком по яйцу! Череп Паука хлюпнул. Бритоголовый, совершенно очевидно мертвый, свалился косо: мгновение его голова, будто прилипшая к балконной платформе, ехала вместе с летающей конструкцией. А затем та "отпустила" его.

В полуобороте, стоя между двумя трупами, Лехин повернулся к остальным. Краткий бой получился впечатляющим и наполнил уверенностью. А тут еще эта поза — статуя торжествующего победителя. Вскинуть бы оружие кверху и проорать на дикарский манер что-то гордое, типа "йо-хо — хо!" Ага, типа: "Ну что, уделал я вас?"

Только на бритоголовых поза победителя должного впечатления не произвела, И не то что должного — вообще не произвела. Они перебуркнулись между собой и крадучись разошлись по агрессивной комнате, окружая утонувшую в полу лестницу. И от деловитого их перемещения Лехин как-то подувял, зато сосредоточился на насущном. Прямо к нему на лестницу шел Бугай — почти прямоугольный детина, лицо безразличное, неподвижное. Как и все бритоголовые, был Бугай в спецовке, только рабочая одежда на нем казалась спортивной формой тяжелоатлета.

Под лестницу шмыгнул второй. Этот явно напрашивался на кличку Шкет и не оттого, что походил на пацана, а оттого что худой до болезненности. Так что кличка стала логичным сокращением ласкового "шкелетик".

Третий разглядывал лестничную площадку и, кажется, примеривался прыгнуть под вращающийся балкон. В детстве мама его, наверное, звала "солнышком", а друзья-приятели не забывали напомнить: "Рыжий-рыжий! Конопатый! Убил дедушку лопатой!" Ибо рыж он был в спектре от мягко-желтого на голове (волосы подрастали) до темно-коричневой веснушчатой россыпи по коже.

Пока что оружие и "занятая высотка" придавали Лехину уверенности. И то, что противник не хотел драться толпой, а шастал вокруг трудноуследимой единицей, лишь настораживало. Несмотря на двойной успех, Лехин понимал, что его личный шанс на победу расценивается… ну, скажем, пятьдесят на пятьдесят? Или он все-таки занесся?

Больше всего беспокоил Бугай. Он подходил к лестнице неспешно, и Лехин осторожно присматривался, как противник двигается и почему в руках его пусто, хотя, вроде, вот только что были какие-то железяки. Глядя на массивную фигуру ("Ну и шкаф, елки-палки!"), Лехин утешался, что грозный противник на вид уж очень медлителен и неповоротлив.

Доутешался… Лехин еще только подумал взглянуть, что там делают остальные двое; кажется, мгновения не мелькнуло, когда он лишь шевельнул главами в их сторону…

Бугай словно взорвался. В два шага он прыгнул к лестнице. Сдернул за хвост мертвую зверюгу со ступеней и — без замаха, без раскачивания тела, будто мяч от стены отскочил, — швырнул грузное тело в Лехина. Лехин нырнул вниз — почти успел, но теперь выпрямиться было трудновато; основной удар каменной туши пришелся в балкон — тот подпрыгнул… И что-то там о смирительной рубашке подумалось, когда пришлось уворачиваться от бьющейся в истерике конструкции.

А потом началось что-то странное. Пальцы левой руки вдруг резко ослабели. Гардинка выпала к сухой жестянкой поскакала по ступенькам. Изумленный Лехин обнаружил, что левая кисть онемела, и вообще смотреть на нее страшно — кровищи — то!.. Прямо как перчатку надел!.. Подумать, что произошло, не дали. Дошло чуть позже: шипы пролетевшей мимо зверюги пропороли кожу от запястья до пальцев, когда нагнулся и инстинктивно прикрыл голову руками.

Упала зверюга, конечно, снова на ступени — балкон отпасовал. И снова к ней с атакующим рыком кинулся Бугай. A у Лехина нога вдруг прилипла к полу, точно бетоном ее залили. Не бетоном. Из-под лестницы скользнула тощая ручонка с корявыми когтями, цапнула Лехина за щиколотку. Шкет! Умудрился повиснуть на ноге Лехина, ногами упершись в углы под лестницей.

Сначала — тяжесть, ощущение бетона. Лехин попытался стрясти Шкета — вскрикнул от боли: то ли специально, то ли стремясь удержаться, Шкет вонзил когти в добычу.

А тут еще Рыжий наконец подпрыгнул и шлепнулся животом на край лестничной площадки, извивается, ползет. Хорошо, с противоположной стороны. Секунд десять можно его игнорировать.

А вот Бугая не проигнорируешь: и рычит, и уже вновь грузно склонился к шипастому снаряду. И едва он ухватил зверюгу за лапу и загривок, Лехина осенило: агрессоры привыкли брать силой и хитростью. Драться они не умеют. Умеет Лехин.

Осенило и вдохновило. Да так, что в мышцах адреналин грохнул связкой гранат. Человек даже не обратил внимания, что левая кисть больше не кровоточит, что горячая, разрывающая боль в ноге куда-то пропала.

В момент, когда Бугай взвалил звериную тушу на плечо, готовя новый бросок — на этот раз с близкого расстояния, Лехин подтянулся и вцепился в подъезжающую сторону балкона. Шкет почти уже вылез из-под лестницы. Его длинный тощий череп что-то шипел под ногами человека, а вторая рука когтисто упиралась в площадку, готовая принять вес тела, когда понадобится перекинуть его.

Балкон величественно ехал. Лехин чуть расслабил пойманную в "капкан" ногу. Потом такую же слабину дал Шкет, решивший, что человек покорился своей участи. И Лехин ударил его ботинком в лицо. Шкет чавкнул окровавленным ртом, обвис, вновь держась только на когтях в ноге человека…

Балкон ехал… Лехин разворачиваясь лицом к Бугаю, жестко поднял ноги, неимоверно тяжелые от живого груза… Бугай одновременно послал зверюгу в Лехина. Шкет коротко взвизгнул, впечатанный в кинжальный хребет зверюги, и вместе с нею рухнул на Рыжего, который на коленях стоял на краю площадки.

Когти Шкета выскользнули из ноги Лехина. Человек отпрыгнул от возмущенного балкона, прихватил с пола меч и пошел навстречу Бугаю — тот пер на него, как танк. И морда-то у него была именно такая — бронетанковая. И плевать-то ему было на оружие в руках Лехина. А может, с высоты своей мышечной массы посчитал Бугай меч чем-то вроде соломинки. Так что Лехин пропустил только один удар от противника. Удар, от которого сам чуть не слетел на кучу малу, копошившуюся под лестницей. Удержался, сунув меч между прутьями, торчащими из бетона.

Он еще удивился, что сумел воспользоваться мечом. Удивился чуть позже. А пока, оглушенный (Бугай достал кулачищем голову — Лехин не ожидал, что он попрет прямо на меч), очень медленно вытянул меч из железного, согнутого кольцом прута и стал дожидаться Бугая, который шел к нему, шарахаясь от подпрыгивающего балкона.