Щит - Горъ Василий. Страница 14

– Может, я просто не преследую столь далеко идущих целей? – усмехнулась баронесса.

– Собственно, это я и пытался сказать, – кивнул Неддар. – Ваши слова – отражение истинных мыслей, а не красивая оболочка, скрывающая под собой гниль. Это подкупает.

Улыбка, игравшая на губах леди Этерии, тут же пропала:

– Мой ответ можно объяснить и по-другому. Например, вот так: вы – король. То есть верховный сюзерен для всех дворян Вейнара. Значит, просто обязаны быть эталоном чести и достоинства. А раз так, то мне нет необходимости быть правильной или умной – достаточно верить в то, что вы, пригласив меня на эту прогулку, взяли на себя ответственность за все ее возможные последствия.

Слово «верить», прозвучавшее в ее словах, неприятно царапнуло сознание, напомнило Неддару об Ордене Вседержителя и… натолкнуло на мысль о том, что вера – это костыль, заменяющий разум. А те, кто с ее помощью урывают себе место под солнцем, по сути, пользуются человеческой глупостью.

– Видите, вы задумались, – с легкой грустью в голосе сказала баронесса.

– Я задумался не об этом, – мгновенно забыв о насущных проблемах, виновато буркнул король. – А о некоторых гранях понятия «верить». Что касается вашего ответа – я уже имел возможность убедиться в вашем уме, и мне нет никакой необходимости искать этому еще какие-то подтверждения.

– Вы мне льстите.

– Ничуть! – покачал головой Латирдан. – Кстати, могу сказать больше: вы не только умны, но и видите мир не так, как все остальные. Я пригласил вас на эту прогулку именно для того, чтобы понять, как именно…

Вместо того чтобы воспринять сказанное как комплимент и улыбнуться, леди Этерия помрачнела еще больше и даже сдвинула брови к переносице:

– Тогда как это приглашение сочетается с предложением уединиться?

Неддар пожал плечами:

– Сейчас объясню. Если, конечно, вы перестанете хмуриться и пообещаете не делать каких-либо далеко идущих выводов до того, как я договорю.

Баронесса утвердительно кивнула и даже попробовала улыбнуться, но, увы, улыбка получилась какой-то вымученной.

Почувствовав, что настроение начало портиться и у него, Латирдан собрался с мыслями и заговорил:

– Я вейнарец. Настоящий. Но только по крови! А по воспитанию – хейсар. Да, с раннего детства меня учили всему, что должен знать и уметь монарх, но эта учеба занимала в разы меньше времени, чем тренировки, набеги и охота. Жизнь в Шаргайле была проста и понятна, а рассказы о дворцовых интригах и заговорах казались не более правдоподобными, чем те жуткие истории, которыми по ночам меня пытались напугать мальчишки постарше. Я слушал, запоминал, но не принимал близко к сердцу, ибо не мог поверить в то, что мужчины способны предавать, интриговать или трусить, а женщины – плести интриги, кого-то подсиживать или травить. Поэтому, когда погиб Кортарен [44] и отец вызвал меня в Аверон, я, обнаружив, что чуть ли не весь двор увлеченно играет в игру под названием «урви кусок пожирнее», растерялся. А потом почувствовал себя в грязном, зловонном болоте. В общем, решив держаться от этих «мужчин» и «женщин» как можно дальше, я вызвал из Шаргайла пару сотен хейсаров и сразу после их приезда умчался в Алат, мстить.

Неддар перевел дух, жестом предложил баронессе продолжить прогулку и угрюмо посмотрел на серые облака, затянувшие небо:

– Увы, Бастарз смотрел куда угодно, но не на наш род – не успел я взять Карс, как в Авероне вспыхнул мятеж.

– И граф Иор Варлан убил вашего отца, – опустив взгляд, выдохнула леди Этерия.

– Именно, – кивнул Латирдан. – Я вернулся, подавил мятеж и по ряду причин оказался вынужден сидеть во дворце и жить «нормальной вейнарской жизнью».

Уловив сарказм, вложенный в три последних слова, баронесса развела руками:

– Ну да, вы – король. Значит, большую часть времени должны находиться в столице.

– Вы правы. Поэтому мне пришлось учиться видеть в людях второе дно и окружать себя теми, кому можно доверять. Потом я обратил внимание на вас…

– …и попытались найти второе дно еще и во мне?

– Нет! Я захотел понять, не можете ли вы стать мне другом…

Баронесса недоверчиво приподняла бровь:

– Другом? Я – девушка, сир! Значит, до свадьбы должна быть тенью своего отца, а после – тенью мужа.

– В Шаргайле таких девушек презрительно называют урр’эйт [45]. И крайне редко приводят к домашнему очагу [46].

Леди Этерия сбилась с шага:

– Почему?!

Неддар вспомнил притчу о Шарги Каменном Копье и Хатии Цветке Заката и усмехнулся:

– Вместо ответа я процитирую слова мудреца из одной хейсарской притчи: «Ты красива. Значит, можешь вызвать огонь в чреслах самого могучего воина нашего народа. Но, как только твоя красота превратится в тлен, тот, кто приведет тебя к своему очагу, прозреет. И увидит, что сын, которого ты ему родила, держит в руках веретено, а не меч…»

– Образно. И не лишено смысла, – задумчиво пробормотала баронесса. Потом прищурилась и посмотрела на короля: – Значит, приглашая меня уединиться, вы меня провоцировали. Ну, и какой вы сделали вывод, сир, когда я отказалась?

– Я в замешательстве, – признался Неддар.

– В каком смысле?

– В самом прямом, леди Этерия! Я убедился в том, что вы не видите во мне мужчину, не пытаетесь использовать мой интерес, чтобы добиться чего-то для себя или для своего рода, и не ищете подходов к моей душе! Однако, не преследуя никаких корыстных целей, вы тем не менее соглашаетесь на мое приглашение прогуляться и побеседовать…

В глазах баронессы замелькали озорные искорки:

– Ну, в общем, вы правы…

– А в частностях? – воскликнул король.

Искорки тут же пропали:

– Вы действительно хотите это знать?

– Да. Очень.

Баронесса остановилась, сложила веер, которым изредка обмахивалась, левой рукой разгладила невидимую складку на платье и… решилась:

– Я действительно не преследую никаких корыстных целей. И пока вижу мужчину только в своем отце. Вы – мой сюзерен. И единственный человек во всем Вейнаре, которого заинтересовала не моя внешность, титул или богатство рода Кейвази, а мои мысли. Поэтому я первый раз в жизни почувствовала себя в чем-то равной мужчинам. И, каюсь, не смогла отказаться от возможности насладиться этим чувством еще раз.

Выражение «вижу мужчину только в своем отце» прозвучало более чем тактично, однако все равно задело за живое. Король сжал зубы и… заставил себя расслабиться: баронесса нашла в себе мужество сказать правду, зная, что она может и не понравиться!

– Вы порядочны, умны, честны и тактичны, – уважительно склонив голову, сказал Неддар. – Таких людей – очень немного. Поэтому я бы хотел, чтобы вы вошли в мой ближний круг…

Баронесса опешила:

– Куда вошла, сир?

Неддар сообразил, что его предложение звучит более чем странно, и махнул рукой:

– Я не в том смысле! Я хотел сказать, что предлагаю вам свою дружбу…

Девушка облегченно перевела дух и улыбнулась:

– Вот так – всегда: только вообразишь себя Первым министром, как оказывается, что тебе послышалось…

Латирдан представил ее на коне, в латах и во главе несущейся в атаку Первой Тысячи и расхохотался:

– Нет, только не им! Пожалуйста!!!

– Почему, сир? Вы только подумайте: я могла бы давать вам умные советы, важно ходить по дворцу…

– …с неподъемным двуручным мечом на плече, – в унисон ей добавил Неддар, – и пугать меня и моих вассалов измученным взглядом из-под сползающего на плечи шлема.

Баронесса захлопала ресницами и «сокрушенно» вздохнула:

– А что, без двуручника никак нельзя?

– Можно, – улыбнулся король. – Например, с книгой. Но тогда придется забыть о должности Первого министра.

Леди Этерия посерьезнела:

– А ведь вы не шутите, сир!

– Не шучу, – кивнул Неддар. – Я хочу предложить вам должность моей личной чтицы. Если вы ее примете, то будете важно ходить по дворцу с каким-нибудь древним свитком, изредка зачитывать мне душещипательные отрывки из рыцарских романов, куртуазные сонеты или глубокомысленные изречения древних мудрецов и… довольно часто сможете чувствовать себя в чем-то равным мужчинам. Кстати, покои, которые вам будут положены по статусу, располагаются по соседству с покоями графа Грасса. Так что у вас появится хорошая возможность убедиться, что он передвигается по дворцу исключительно в доспехах.