Ночной зверёк - Беляева Дарья Андреевна. Страница 19

— Круто, да? — пробормотала девочка с лимонной челкой.

— Ага, — ответила ее подруга. Глаза у нее были тусклые и бессмысленные.

А потом Наар снова хлопнул в ладоши, и люди окончательно пришли в себя, выпрямились.

— Мы должны, — серьезно сказал Наар, голос его снова приобрел торжественную громкость. — Изменить устоявшийся порядок вещей. Я не говорю о революции, упаси Боже. Мы видели много крови, и крови больше не нужно. Мы не будем уподобляться им и причинять боль таким же существам, как мы сами! Мы призываем к миру! Покажите им мир! Покажите, что мы способны бороться словом. Докажите, что мы ничем не отличаемся от них и заслуживаем тех же самых прав. И берегите себя, ведь мы боремся, чтобы мир стал лучше, и эта борьба нужна для того, чтобы лучше жил каждый из нас.

Его голос ударился о стены, отозвался внутри Амти, и Наар замолчал. Какая лицемерная тварь, подумала Амти, но все зааплодировали, и она тоже.

Наар поклонился с веселым изяществом, подхватил карнавальную ливреею. Кто-то из взрослых пожимал ему руки, девочки-подростки визжали. А Амти на обратной стороне рисунка чертила план помещения, все двери, которые было видно, все, что было в холле.

Когда все начали расходиться, Амти запихнула блокнот в сумку, снова нащупав пистолет и вспомнив о словах Наара. Она вышла, стараясь слиться с толпой. Она сделала все, о чем просили ее Мескете и Адрамаут. Пора было двигаться к месту встречи. Глаз под рубашкой двинулся, видимо, согласный с ней.

Амти уже вышла на улицу, ее пальцы были холодны от страха, а ладони мокры от волнения. Но она справилась, и даже справилась хорошо. Она узнала о целях Наара, о том, что именно он делает и о том, что осталось немного времени. Амти уже увидела склонившиеся к витрине рулоны обоев, которые теперь могли бы ей гордиться, когда внутри что-то кольнуло.

А потом Амти вспомнила, что должна была остаться после собрания и осмотреть здание. Выругавшись, Амти развернулась назад. Если повезет, она еще успеет проскользнуть назад, пока Наар говорит с кем-нибудь из зрителей.

Однако, когда Амти подошла к зданию кинотеатра, Наар уже закрывал дверь. Ливрею он, судя по всему, взял где-то в кинотеатре и оставил там же. На нем было растегнутое черное пальто, простое и чистое. Очки снова поблескивали на его носу, придавая ему все тот же лакейский вид.

Амти развернулась было, смирившись с тем, что задание выполнено не полностью, но Наар окликнул ее.

— Госпожа!

Амти замерла, немного погодя развернулась и поправила очки.

— Спасибо вам за выступление, — вежливо сказала она. — Вы очень верно все говорили.

Особенно про смерть и убийства.

Наар продолжал смотреть на нее сквозь толстые линзы своих нелепых очков, а потом его губы скривились в тонкой, противной улыбочке. Он сказал:

— Вы ведь не просто девушка, лишенная магии.

— В смысле? — спросила Амти. — Ну, я рисую немного еще. И учусь хорошо.

Наар засмеялся, и смех его ничуть не напомнил Амти того прекрасного, пылкого проповедника, которым Наар был пятнадцать минут назад. Наар снял очки, улыбка его изменилась, став жутковато-звериной.

— Ты — Инкарни, — сказал Наар. И в этот момент Амти поняла, что все Инкарни так или иначе чувствуют друг друга. Что не знай Амти ничего о Нааре, она поняла бы, что он есть, потому что тьма наложила свою печать на него, как и на нее. Два разных человека, вспомнила Амти, а на самом деле один.

— Только не говорите никому, — запищала Амти, делая вид, что не понимает, почему он считает, что она Инкарни. — Пожалуйста, я вас умоляю. Я ничего плохого не сделала! И не сделаю!

— Все так говорят!

— Но я правда не плохая! Я клянусь вам!

Наар перехватил ее за руку, хватка у него оказалась крепкая и болезненная.

— Пойдем со мной, я покажу тебе кое-что. Считай, что я зову тебя в гости.

— Я несовершеннолетняя!

Наар засмеялся снова, на этот раз совсем по-другому — весело и непринужденно.

— Совсем не то покажу, о чем ты подумала. Впрочем, если ты со мной не пойдешь, мне придется позвонить Псам Мира, и тогда…

В голове у Амти с воем, как машины с отказавшими тормозами, неслись мысли. Если она пойдет с ним, куда он приведет ее? Он собирается убить ее? Но зачем? Может, он хочет поговорить с ней как Инкарни с Инкарни? Может, хочет, чтобы она помогла ему в его жутких замыслах? Собирается пригласить ее во Двор? Но у нее же нет магии, она бесполезна. Может, просто хочет секса? Но это же Амти, никто не хочет с ней секса! Но если он приведет ее к себе домой, Адрамаут и Мескете будут рады даже больше, чем если бы Амти просто облазила кинотеатр.

Убить его дома, значит избежать лишних глаз и лишних жертв.

Амти сказала:

— Только отпустите меня, я сама пойду. Это подозрительно, что вы меня куда-то тащите.

— Поверь мне, если будет надо, я сумею тебя удержать.

Амти выдернула руку, но Наар и не держал ее слишком крепко, по крайней мере сейчас.

— Меня будут искать, — сказала она слабо.

— Конечно, будут. Особенно родители. Будущее принадлежит позжеродившимся, как говорят.

Амти посмотрела на его лицо, она никак не могла определить, красавец он или крыса все-таки. Будто на самом деле у него было два обличия. Некоторое время они шли молча, и Амти подумала, что, может быть, Мескете и Адрамаут на это и рассчитывали. Думали, что он узнает в ней Инкарни и доверит ей больше.

Наконец, Наар прервал тишину, неловко кашлянув.

— Я был таким же как ты. Давно.

Лицо Наара осветил холодный свет луны, в этот момент он показался Амти мертвым. Да, да, точно, именно так должны были выглядеть мертвецы из сказок, когда они вставали из-под земли.

— Каким? — спросила Амти, чтобы заставить его сказать еще что-то, чтобы иллюзия его мертвенности развеялась.

— Слабым, — ответил он. — У меня долгое время не было магии. Я работал прислугой в домах богатых и уважаемых господ, и очень хотел повелевать.

— Но у вас ведь и сейчас нет силы, — сказала Амти, продолжая делать вид, что не понимает, о чем Наар говорит. Он принялся насвистывать известную песенку, слова которой «солги мне, чтобы узнать лгу ли я», так легко ложились Амти на язык, что ей захотелось подпеть. Некоторое время они шли молча. Наар жил в одной из старых, довоенных, пятиэтажек, чудом уцелевших и еще большим чудом стоящих сейчас. Он галантно пропустил ее в подъезд.

— Ты не пытаешься сбежать, — заметил он.

— А куда мне бежать? — спросила Амти.

Наар жил в бедной квартире, обстановка в которой больше напоминала о номере в гостинице, нежели о чьем-то доме. Вещей здесь было мало, зато прямо в коридоре стояла сумка. Это было место, из которого в любой момент готовы были сбежать. Ничего по нему нельзя было сказать о его хозяине. Может быть, кроме одного: он или тщеславен или безумен. Единственной отличительной чертой было обилие в квартире зеркал. В каждой комнате по одному большому зеркалу, обязательно в человеческий рост. Зеркало в гостиной занимало почти половину стены, как будто было установлено вместо телевизора, напротив него даже стоял диван.

— Добро пожаловать в мой дом, госпожа, — сказал Наар.

— Спасибо за приглашение, — ответила Амти. И ей захотелось засмеяться: такие-то они два очень вежливых воплощения зла.

Наар проводил ее в гостиную, достал из шкафа для сервиза, где ни одной чашечки не было, бутылку вина.

— Хочешь?

— А говорили не для того ведете, — сказала Амти. — А теперь предлагаете вино.

— Я предлагаю тебе из вежливости, — ответил Наар. — Ведь это неправильно — не предложить девушке выпить прежде, чем перейти к делу.

— Давайте сразу перейдем к делу, — пробормотала Амти. Наар вдруг резким движением отбил горлышко от бутылки.

— Штопора нет, — пояснил он, когда Амти вздрогнула. Наар отпил вина не обращая внимания на то, как осколки порезали ему губы. Он был безумен, как и все Инкарни, Амти это понимала и все же удивилась.

— Так вот, я был таким же как ты, то есть, я был никем. Девочка, даже я сам себя не любил. До того момента, когда однажды я почувствовал внутри темноту. Там, куда я даже не заглядывал, хранилась сила, которой я так хотел.