Ночной зверёк - Беляева Дарья Андреевна. Страница 51

Под этим абзацем была подведена линия, а следующий начинался словами:

Под этой записью, сделанной явно второпях был приклеен шмель. Амти вскинула брови — тетрадь была старой, чернила кое-где уже едва были видны, страницы пожелтели. Но шмель выглядел так, будто его приклеили сюда пять минут назад. Пушок на его полосатом брюшке блестел, крылышки переливались. Когда Амти прикоснулась к нему, он зажужжал. От страха Амти захлопнула тетрадь и тут же испугалась, что убила шмеля, и в то же время почувствовала смутное удовлетворение.

Именно в этот момент внизу раздался скрип двери. Амти услышала далекий голос Мескете, но не разобрала, что она говорит.

— Пришли, — прошептала Эли одними губами. Амти увидела, что доска исписана самыми грязными ругательствами. Подхватив тетрадь, Амти вслед за Эли на цыпочках вышла к лестнице. Судя по направлению следов в пыли, остальные ушли в библиотеку. Чуть погодя Амти и Эли стараясь не шуметь спустились на первый этаж, подобрались к двери, но остались за ней, прижавшись к стенке и слушая.

Дверь была открыта, и Амти казалось, будто все уже слышат стук ее сердца. Но вроде как никто не видел их, и они никого не видели, только слышали. Амти слушала голос Мескете:

— Неселим, нам нужно будет смазать пули твоим чудодейственным эликсиром. Если, к примеру, пуля не снесет ей голову сразу же, нам нужно, чтобы она была мертва к тому времени, как кто-нибудь что-нибудь поймет. Нам не нужно, чтобы она успела отдать распоряжение по поводу казни стрелка. Законы Двора говорят, если нет человека — нет преступления.

Неселим, судя по всему, некоторое время обычным для него движением протирал очки, потом сказал:

— Разумеется. Я дам вам образец для пуль. Она умрет мгновенно, я работал с собственной кровью, поверьте, это чистая смерть. Но мы уверены, что будем стрелять на празднике? Велика вероятность промазать. Мелькарт, к примеру, имеет к ней круглосуточный доступ…

— На празднике, — сказал Адрамаут. — На празднике в случае, если ничего не получится, у нас есть маленький шанс сбежать невредимыми.

Амти услышала смех Мелькарта:

— И, кстати, надо понимать, что это не Шацара убить. Ее здесь любят. По местным меркам, не так уж она и жестока. Так что нам нужно будет смыться как можно быстрее.

— Любят, — согласился Адрамаут. — Но мы, тем не менее, собираемся спасать не Двор, а Государство.

Амти порадовалась, что она не в библиотеке вместе с остальными. Иначе слишком сильным был бы соблазн напомнить Адрамауту, что с ними со всеми хочет сделать Шацар. О нем думать не хотелось.

— Эй! — крикнул Мелькарт, а Адрамаут засмеялся. Шмель, зажатый в тетрадке предательски зажужжал.

— Выходите, — сказала Мескете. — Мы знаем, что вы там!

Когда они зашли в библиотеку, просторную и богатую какими-то жутко старыми книгами, самое удивленное выражение лица было у Шайху.

— О нет! — сказал Шайху. — Как они нас нашли?!

— Да заткнись, — фыркнул Мелькарт. — А то думаешь я не знаю?

— Вы нас не позвали! Это было низко! — рявкнула Эли. — А ведь Аштар ранен, а я его сестра и должна была бы его заменить…

— Извините, — сказала Амти.

Адрамаут кивнул им на скамейку у одного из книжных шкафов и продолжил:

— Мы должны понимать, у нас есть только один шанс. Шайху, ты займешься подготовкой к эвакуации. Нужны зеркала, но при этом нужно поставить их туда, куда перед праздником не заглянут слуги. Неселим, от тебя нам нужен твой яд.

— От меня? — спросил Мелькарт.

— Слушай мысли стражи, — сказала Мескете. Не очень это было надежно, но, судя по всему, и особенных функций не несло, кроме как дать Мелькарту почувствовать себя деятельной частью команды. — Адрамаут будет стрелять. Перед тем, как входить на Лестницу Вниз, она отошлет нас и всех остальных, даже тебя, Мелькарт.

— А ты? — спросила Эли.

Мескете посмотрела на Эли странно, ее серо-зеленые глаза показались темнее, чем были на самом деле.

— Я, как и вы, буду ждать.

Амти увидела ее взгляд, обращенный на Адрамаута и поняла, что они имели долгий и сложный разговор, суть которого сводилась к тому, что кто-то один должен был остаться в стороне, чтобы продолжать жить. Мескете по натуре была большим воином, чем Адрамаут, но именно поэтому она смогла бы лучше защитить остальных. Амти видела, что ей это было больно.

Впервые Амти поняла, что они на самом деле затеяли, и ее проняла дрожь страха и нетерпения.

10 глава

Неделя пролетела, будто день. Амти решила, что начинает привыкать к жизни во Дворе ровно накануне того, как эта жизнь, если не вся ее жизнь вовсе, должна была закончиться. Вечером Эли привела в комнату парня такого смазливого, что Амти было смотреть на него противно. Можно было попытаться их выгнать, но она даже не шелохнулась, продолжив читать дневник, найденный ей в школе. Амти подвинулась ближе к краю, давая Эли и ее пареньку место развернуться. Минут десять они целовались, потом на колени Амти прилетел лифчик Эли, который Амти переложила на тумбочку и перевернула страницу. После этого Эли сказала:

— Амти!

— Что?

— Ты что совсем фригидная?

— Не знаю, сложно сказать. Занимайся своим сексом и не мешай мне читать.

— Это потому что тебя никто не хочет, да?

Амти обернулась к Эли. Парень замер над ней, на его красивом лице замерло совершенно бессмысленное выражение. Она одурманила его магией и пользовалась им. Амти машинально отметила, какие красивые у Эли ноги. Эли придерживала своего парня за подбородок, любовалась на него. Она голодно облизнулась, заставила его двинуться навстречу ей, войти в нее и протяжно застонала. Эли обвила его бедра ногами, запрокинула голову и зажмурилась. Сытая, зубастая улыбка скользнула и исчезла на ее лице, сменившись еще большим голодом.

Амти восхитилась ее злой, вызывающей вожделение красотой, а потом снова уставилась в дневник. Он читала:

Под этой записью находился аккуратный чертеж маяка. Там, где должен был располагаться прожектор, была приклеена муха с оторванными крылышками. Она все еще шевелила лапками, фасеточные глаза блестели.

Эли рядом застонала, она вцепилась рукой в руку Амти, и Амти переплела их пальцы, ощущая ее частый пульс. Амти чувствовала движения Эли, слышала ее смех, прерывающийся стонами.

Свободной рукой она перевернула страницу.

«Что если мы неправильно трактуем собственное предназначение? Может быть, мы должны быть первыми, кто уйдет со сцены, а не последними.»

Амти листала страницы в десятый, наверное, раз. Почти на каждой было приклеено маленькое насекомое, страдавшее здесь все эти годы. Они все, от маленького муравья до огромной стрекозы продолжали жить.

Амти и не заметила, как Эли вытянулась, столкнув с себя своего бессловесного, игрушечного парня. Она положила голову Амти на плечо, спросила:

— Опять проводишь время со своим воображаемым задротом?

— Он не воображаемый, он существовал. Как минимум, он оставил после себя эти записи.

— И что ты еще о нем знаешь?

Амти пожала плечами. На самом деле знала она не так уж много. Автор дневника писал о себе в мужском роде, был Инкарни Осквернения и Тварью Стазиса, вроде как мог останавливать процессы, происходящие в живых системах. Он хорошо чертил и обладал крайне дурным характером. А еще хотел уничтожить мир. И любил насекомых. Или очень не любил насекомых — тут уж начинались сплошные загадки.