История Одной Любви (СИ) - Жар Алёна Андреевна "Тера". Страница 48

Олег шарахнулся от меня, словно перед ним стоял другой человек, монстер, чудище. Мне стало обидно. Хотелось закричать. Это же я! Твой друг! Не уходи! Но он ушёл, не обращая ни на кого внимания. Я чувствовал, как моя кожа пылала. Мысль об Оле не самая приятная часть моих воспоминаний. Я забывал её всё это время, выковыривал из себя, как гной или язву. Она тоже предала меня, я тоже был ей не нужен.

- Ну что ж, раз с этим мы разобрались, перейдём к самому главному. – Никита хлопнул в ладоши. Он придавал себе уверенности, потому что ему было неловко. Всем было неловко.

Я всё ещё смотрел на дверь, через которую ушёл мой друг несколько минут назад.

Твой бывший друг.

Эта мысль ковыряла зубочисткой мой мозг. Протыкала и застревала в глубинах меня самого, но с лёгкостью выходила и входила всё дальше, глубже, с ненасытностью, как будто наслаждалась моими страданиями.

- Что самое главное? – задал я вопрос.

- А то, мой милый, что наши денежки уплыли. – ответил Максим.

- В каком смысле? Мы же не перевели… – в моё сознание врезается картина, где я по интернету отправляю на счёт фонда кругленькую сумму. Это был последний взнос. – Твою мать! – я врезал кулаком по стене. – Сука! – костяшки пальцев снова столкнулись с бетонной поверхностью. Кровь лилась, да плевать! Я банкрот! Мои родители нищие! Нет! Нет! Нет!

Третий удар, четвёртый удар, пятый удар, но мне не помогает это. Я не могу заглушить боль, я не могу заглушить собственный идиотизм, стыд и проигрыш!

Я подвёл родителей. У нас нет больше ничего. У меня нет больше никого. Никого!

***

Свежий чай не имеет больше вкуса, еда пресная, сон – пустая трата времени, свободное время – бесконечная дорога, которую нечем заполнить, одежда – сплошь тёмные цвета. Мир стал другим и одновременно родным мне. Серый цвет, однообразные лица прохожих – я стала такой же – скучной и неподвижной.

Прошло две недели. Ничего не меняется. Я плачу каждый вечер в подушку, корю себя. Когда просыпаюсь утром моё тело опустошённое, оно сухое и выжатое, никому ненужное. Я не общаюсь с друзьями, почти не созваниваюсь с родными, теперь нет разговоров и пустой болтовни, потому что у меня нет ни сил, ни слов, ни настроения. Я каждый день прихожу в институт, замечаю своих старых друзей, не смотрю на них, потому что мне не хватает мужества, просто обхожу их с другой стороны. Весь институт шепчется о случившемся. Некоторые смеются, некоторые качают головой и говорят что-то наподобие: «А мы же говорили», малая часть осуждают Его за то, что опозорил меня при всех, в мой же праздник. Дальше, в моём уже «обыденном» расписании, я прохожу в аудиторию, сажусь дальше всех, смотрю потерянными глазами на преподавателя, что-то записываю в тетрадь. После идёт столовая. Там я сажусь за отдельный стол, где кроме стенки у меня нет собеседника. Хотя, нет, всё же он есть. Каждый день, в определённое время приходит Олег, он молча садится за стол с суровым выражением лица, и мы, не произнося ни слова, поглощаем пищу. Ритуал стал уже привычным для меня. Его присутствие – единственное, что поддерживает меня.

Я очнулась и вздрогнула, когда прозвенел первый предупредительный звонок. Передо мной, как всегда, стоял поднос. Олег ушёл, а значит, и правда, следует идти на пары. Я собрала остатки своей еды, до которой почти не дотронулась, взяла поднос Олега и пошла относить грязные тарелки. Сейчас пара у Евгения Олеговича, то есть можно не торопиться, но ходить по коридорам, где только о тебе говорят и тыкают пальцем – спасибо, мне такой популярности уже хватило.

Я выбираю самую дальнюю лестницу, что есть в институте. Там ходят люди наподобие меня – ботаники, одиночки, те, кого обидели или унизили. Там никто не задаёт тебе вопросов, никто не смотрит и не тыкает пальцем на тебя, не шушукается и говорит всякие гадости – там тихо.

Я поднялась на третий этаж, прошла в аудиторию. Народ уже присутствовал, поэтому я опустила голову и стала подниматься на самую дальнюю парту. У меня стал обострённый слух, я слышу абсолютно каждого. На две парты впереди меня сидят Соня, Аня и Кристина. Я запрещаю себе смотреть на них. У меня неистово ноет сердце, тот орган, что я удалила четыре года назад.

- Приступаем к занаятиям, ребятки. – Евгений Олегович зашёл в аудиторию. Все дружненько заныли. На счету была четвёртая пара, и все очень устали. Кроме меня, я не чувствовала усталости. Я вообще ничего не чувствовала.

С начала лекции прошло двадцать минут, а я как смотрела прямо перед собой, так и смотрю. Кто-то покашлял. Я повернула голову и увидела, как Кристина левой рукой потирает лоб, она сильно моргает глазами, пот течёт по вискам, и её кожа побледнела. Аня что-то шепчет ей на ухо, Кристина качает головой. В следующую секунду она поднимает обмякшую руку:

- Евгений Олегович, можно выйти? - спросила она слабым голосом.

- Кристина, что-то случилось? - спросил он обеспокоенно.

- Просто неважно себя чувствую.

- Хорошо, иди. - ответил он, оглядел её с головы до ног. В его глазах читалось смонение и беспокойство.

Кристина встала и еле заметно покачиваясь пошла на выход. Что с ней? Заболела? Я встяхнула головой. Бр-р-р, о чём ты думаешь? Она - шлюха, которая подставила тебя. Лучшая подруга, которая за твоей спиной трахалась с твоим парнем. Парнем? Какое расплывчатое слово. Оно мелькает у меня перед глазами и быстро сменяется другим. Ты – его запасной вариант. Она – вот кто ему на самом деле подходит. Они из одного общества, они знают какие партии надо выстраивать.

Но всё равно мысль о том, что с ней что-то не так не даёт мне покоя. Беспокойство словно капает на твою макушку, как капли дождя с крыши. И с каждой секундой, это капля всё больше и больше. Как же надоело заботиться о других!

- Можно выйти, Евгений Олегович? - спросила я.

- Сейчас придёт Кристина, и ты выйдешь. - ответил он спокойно.

- Ну.. Евгений Олеговия, у меня проблемы! - просила я настойчиво. - Месячные! - разглосила на всю аудиторию. - Обильные! Можно выйти?!

- Быстрее, Катя. - сказал он сдавленным голосом. Боюсь, после лекции придёться объясняться.

- Спасибо. - я вскочила из-за парты и перепрыгивая через одну ступеньку, спустилась вниз. Вслед неслись комментарии: "Прокладка не нужна?" или " Течёшь, Катюха, уже потекла!"

Я не обращала внимания, спешно вышла из аудитории. Бежала почти сломя ноги, уже поворачивала к туалету, как врезалась в кого-то.

- Аккуратней! - прорычала я. Плевать, кто это был. Я торопилась.

- Ходи спокойней! - ответили мне. Я встряхнулась. Голос был знакомым. До жути узнаваемым. Я подняла глаза и увидела Его. Я начала задыхаться. Две недели молчания. Две недели моих страданий.

- Ты...! - мне хотелось ударить чем-то Илью. Сделать ему больно, как он сделал мне. Я его ненавижу и люблю одновременно. Ненавижу его за то, что теперь я стала зависима. Но сейчас я должна была сказать кое-что другое. - Ключи. - я вытянула открытую ладонь перед ним. Я отдала ему их когда-то, чтобы он смог приезжать ко мне. Возможно я искала повод поговорить с ним, а может быть я не хотела, чтобы кто-то смог иметь доступ к моей квартире, ибо так я чувствую себя незащищённой.

- Забирай. - он вытащил их из кармана джинс. Я незаметно нахмурилась. Он носит их с собой? Что ж, отлично. Значит, тоже не хотел долго тянуть.

Я схватила ключи за брелок, не смея прикасаться к Илье. Обогнув его, я пошла дальше. Но вдруг меня остановила одна мысль, о которой я думаю на протяжении двух недель. Я обернулась и увидела, что Илья стоит на месте, он не ушёл, а смотрел на меня. Вселенная, что я творю?

- Скажи, почему? - спросила я ровно. Мой голос был спокойным, он не дёргался, я не начинала реветь, как только думала об этом.

- Я хотел спросить это у тебя. - тихо ответил он.

- О чём? - спросила я усмехнувшись. - Я не сплю с твоими друзьями.

Теперь усмехнулся он.

- Ну да. Я знаю. У вас одни, и те же слова. - Илья достал телефон из кармана. - Хочешь посмотреть? - спросил он беззаботно.