Эхо давней любви - Келлоу Джо. Страница 16

В ней все напряглось, и она пробормотала:

— Этого и следовало ожидать.

Она подошла к холодильнику, открыла его и увидела, что он битком набит всевозможными продуктами. Держа дверцу открытой, она опять посмотрела на Митча в изумлении.

— Так это похищение было хорошо спланировано? Тут еды хватит на целую армию.

Он не сдвинулся с места.

— Вовсе не на армию, — добродушно рассмеялся он, — а только на двух умирающих с голоду любовников.

Встревоженная, она захлопнула дверцу и окинула взглядом потолок.

— Кто хозяин этого бунгало? — холодно поинтересовалась она.

Он встал с колен, сделал шаг к ней и тихо ответил:

— Бывший шитрокский магнат из города.

— Стой, где стоишь, — приказала она. — И не приближайся ко мне ближе чем на десять футов, пока мы здесь.

Он ухмыльнулся, кивая.

— Правильно. Я не хочу доставлять тебе неудобства. Поэтому знаешь что, давай-ка подойдешь ты сюда, к камину, а я туда, где стоишь ты, и приготовлю нам поздний ужин. Ты хочешь есть?

— Да, — ответила она, злясь на себя за то, что сказала правду, вместо того чтобы скрыть, как она ужасно проголодалась.

Он хлопнул в ладоши.

— Вот и хорошо. В этом году мы с тобой пораньше справим День Благодарения.

Совершенно продрогшая в этих проклятых горах, она с удовольствием направилась к камину.

— Надеюсь, ты не собираешься готовить индейку?

Она, в изнеможении опустившись на пол перед камином, протянула к огню свои озябшие и покрасневшие от холода ноги и начала массировать ступни. Затем посмотрела на огонь и потерла глаза, зевнула, потом коротко встряхнула головой. Ей не хотелось слишком расслабляться, слишком уютно устраиваться.

— Ты любишь мексиканскую запеканку? — обратился к ней Митч.

— Сойдет все что угодно, — ответила Блаэр: она дошла до такого состояния, что съела бы даже сырых устриц, которых терпеть не могла.

— Это хорошо, ее как раз недолго готовить. А потом я присоединюсь к тебе, пока она будет запекаться, — он распаковал пакет маисовых чипсов и вдруг рассмеялся. — Я не против того, что сейчас в основном готовлю я — ведь я стараюсь произвести на тебя впечатление своими талантами, но когда наши отношения станут постоянными, ты тоже начнешь принимать в этом участие.

Она пристально посмотрела на него.

— Когда наши отношения станут более постоянными, ты будешь уже так стар, что тебе будет все равно, кто и что готовит. К тому же к тому времени ты, может быть, будешь получать пищу через зонд.

Он хихикнул.

— Знаешь, милая Блаэр, первое, что привлекло меня в тебе, — это твой оптимизм, то, как ты умудряешься увидеть сквозь ненастье голубое небо и яркое солнце.

Она вскочила.

— А здесь хоть ванная есть?

Он кивнул и, не выпуская вилку из руки, указал на дверь в углу комнаты.

— За этой дверью тебя ждут самые современные удобства, а если ты захочешь принять душ и переодеться, то найдешь и халат, и мягкие пушистые тапочки в шкафчике под туалетным столиком. Я пока приготовлю тебе что-нибудь выпить. Что ты предпочитаешь?

Она подошла к шкафчику и достала темно-зеленый легкий свитер. Направляясь к ванной, Блаэр едва взглянула на него.

— Ром и кока-колу, — ответила она.

— Будет сделано!

Блаэр чувствовала, как он провожает ее глазами, пока шла в ванную, и, когда заметила, что на двери нет замка, то в ней родилось дикое предчувствие. Нет, он, конечно, не войдет сюда к ней. Конечно, нет, но тем не менее она примет душ побыстрее, пока ему в голову не придет какая-нибудь сумасшедшая мысль — а для этого ему не придется особенно напрягаться.

Она пустила воду, торопливо разделась и, встав под душ, задернула полупрозрачную занавеску. Она намылилась с ног до головы и уже собиралась смыть пену, когда услышала, как дверь открывается.

— Убирайся отсюда! — завизжала она, прежде чем он успел что-нибудь сказать.

— Блаэр, — промурлыкал он, — у меня есть к тебе вопрос из области права.

— Что ты здесь делаешь?

— Я же говорю, у меня вопрос из области права.

— Ну, спрашивай, а потом убирайся!

Он вдохнул побольше воздуха.

— Если, — быстро начал он, — это чистая гипотеза, — но если так случилось, что кто-то ограбил сейф, можно ли предположить, что взломщик возьмет только один доллар или он скорее всего обчистит весь сейф? И будет ли приговор одинаковым?

Она сомнительно покачала головой.

— Ты действительно ненормальный.

— Но мне, правда, нужно знать. От твоего ответа многое зависит.

— Конечно, приговор будет не одинаковым. Своровать один доллар — это только мелкая кража, но крупное ограбление — это уже уголовное преступление. А факт взлома будет расценен одинаково в обоих случаях. Но зачем тебе это?

Он хихикнул.

— Потому что я, кажется, становлюсь уголовником. Я хочу обчистить сейф.

Блаэр только рот открыла от изумления. В то же мгновение он отдернул занавеску — Митч стоял перед ней в том самом костюме, в котором появился на свет. Она за секунду окинула его взглядом, все его тело, и у нее перехватило дыхание.

Он улыбнулся и вежливо произнес:

— Не подвинетесь немножко? Не обращайте на меня внимания, представьте, что мы в Японии.

Она шлепнула его мокрым полотенцем.

— Лучше не делай этого, Митч!

Он посмотрел ей в глаза, и она быстро перевела взгляд на стену, выложенную кафелем, покраснев так, что ей стало жарко. Было совершенно очевидно, что он не страдает физическими недостатками — его тело было так совершенно, так великолепно!

Блаэр повернулась к нему спиной и стала смывать с себя пену. И тут он обнял ее, крепко, уверенно, будто она давно принадлежала ему. Вода стекала по ее лицу на его руки и бежала вниз по ее телу.

Он жадно целовал ее влажные волосы и затылок, вплотную прижавшись к ней. Она медленно повернулась в его объятиях и посмотрела ему в глаза.

— Митч, тебе никогда не говорили, для чего нужны кровати?

Широкая улыбка озарила его лицо.

— Да, — прошептал он. — Кровати тоже для этого, но позже.

Блаэр увидела каплю воды у него на реснице; они все стояли обнявшись, и от прикосновения его мягкой, шелковистой кожи у нее дрожали колени. Она хотела оттолкнуть его, но просто не могла этого сделать; запасы ее стойкости остались где-то там, у подножия горы. Она хотела его — она хотела его постоянно. И уже пора было' перестать бороться с этим.

Вода все текла по ее плечам, бедрам, но даже если бы это был кипяток, она не почувствовала бы. Она улыбнулась и с укором прошептала:

— А как же карантин?

Он стиснул ее и провел губами по ее шее.

— Карантины могут предотвратить болезнь, но то, что мучает меня, уже нельзя предотвратить — только лечить. И только потом, после глубокого изучения болезни, начинающегося вот с этого… — Митч с нежной силой поцеловал ее.

Она обняла его за шею и приподнялась на мысочках, крепко прижимаясь к нему всем телом. Он покрывал ее лицо легкими, быстрыми поцелуями, их тела извивались под струей воды. Теперь между ними не было ничего, кроме все усиливающейся страсти.

Ее груди, мягкие и полные, прижались к его груди словно разрываясь от нестерпимой жажды его прикосновений. Его губы скользнули вниз по ее шее, плечам, в выемку между грудей, и, когда, наконец, они коснулись твердого розового соска, она стала задыхаться. Незнакомые ей прежде сдавленные хрипы шли из ее горла, как звуки необузданной страсти.

Он сжал руками ее бедра, его язык двигался по ее животу играя, легонько целуя, и в ней вспыхнуло такое острое, дикое желание, что она вся задрожала.

Она зарыла пальцы в его волосы. Какое-то время они, словно очнувшись, в изумлении смотрели друг на друга. Он молча поднял ее на руки и вынес из ванной. Через мгновение он уже держал ее в объятиях на постели, их возбуждение немного спало, чтобы вскоре разгореться с новой силой.

Ее руки начали гладить его тело, лаская — сильные, уверенные руки, раньше они были другие, но теперь, именно такие — горячие руки, которые обессиливали его, заставляли стонать, приводили в неистовство, делая его желание нестерпимым. Он бросился на нее, потом смерил свой порыв, стараясь быть нежным.