Завещание предков - Валентинович Владислав. Страница 36

  Вежливо улыбнулся в ответ девушке с жемчужным ожерельем. За такую улыбку умереть можно. Проводил её взглядом и на прощание получил ещё одну улыбку. Вообще, все люди на улице улыбались друг другу. Эти улыбки, казалось, отражались от белых стен домов и возвращались обратно, как солнечные зайчики. Играющие дети заполняли улицу весёлыми криками. Кубин продержал коня, пропуская двух бегущих мальчишек.

  Дома в три этажа сменялись маленькими часовнями. Церквей с пирамидальными шатрами мне встретилось уже три, это не считая часовен. Уже недалеко, виднелся большой храм с золотым куполом. Сколько тут церквей? Вместе с тем храмом я уже насчитал восемь, учитывая часовни.

  - Власыч, сколько церквей в городе?

  -Тридцать.

  И, улыбаясь, спросил:

  - Что, впечатляет?

  М-да, впечатляет. Если бы это был не святой Китеж, то можно было подумать, что это паранойя. Столько церквей, я слышал, имели много городов. Например, Арзамас имел больше тридцати. Но какой размером Арзамас, и какой Китеж. Город по прикидке, имел примерно километровый диаметр. Значит, жилых домов тут половина. Интересно, как народ церкви посещает? По очереди?

  В размышлениях не заметил, как подъехали к храму Владимирской иконы Божьей Матери.

  Ого! Вот это красота!

  Мы слезли с лошадей и подвели их к ограде с коновязью.

  - Пойдем, Володя. Поговорим с другом моим.

  И, троекратно перекрестясь, вошли.

  У меня опять появилось то странное чувство возвышенности и легкости, какое я испытал в Вершах, на причастии в церкви.

  В единственную в Вершах церковь мы пошли с раннего утра. Храм не вмещал столько народу сразу, молящиеся стояли в проходе и на ступенях.

  Я и раньше бывал в церкви. Но эти посещения были без особой охоты. Маясь от тяжелого запаха лампад и свечей и слушая пение, смысл которого от меня ускользал, без всякого интереса рассматривал иконы и росписи на стенах, иногда забывал даже креститься.

  Но тут!

  Я, услышав звучный голос священника, вдруг внял весь смысл слов молитвы. Росписи на стенах и потолке заиграли, образа засветились, и.... Стало так легко на душе. Было чувство, что я заново родился.

  Все люди в храме стали единым целым. Я проговаривал слова молитвы, как будто их хорошо знал. А я знал!

  Знал. Знал, что это.

  Это была Вера. Настоящая. Она шла от людей мощным потоком, пропитывая всё вокруг.

  Вера.

  Дающая верующему великую силу.

  Вера.

  Та, которой так недоставало русскому народу в будущем.

  Вера.

  Которую заменили верой в деньги и власть.

  А здесь народ верил по-настоящему. Честно. Всей душой.

  В храме людей не было, только в центре стоял священник. Он обернулся. Кубин подошел и, преклонив голову, сказал:

  - Здравствуй, отче.

  Священник улыбнулся и, положив руку Кубину на плечо, произнёс:

  - Ну-ну, мой друг. Полноте. Представь мне спутника своего.

  Кубин выпрямился и, повернувшись, сказал:

  - Боярин Владимир Иванович Велесов.

  Священник внимательно посмотрел на меня:

  - Так вот ты какой? Ну-ка, молодой человек, представьтесь по полной.

  А он про меня-то знает. И откуда?

  Я, смотря в умные глаза Кулибина, а это, как я догадался, был он, выпрямился и отрапортовал:

  - Старший оперуполномоченный майор Велесов Владимир Иванович.

  Кулибин улыбнулся:

  - Вот как. Кхм. Позвольте представиться - отец Григорий. В миру - Кулибин Иван Петрович.

  И показал на маленькую дверцу в углу:

  - Проходите, господа.

11.

  Мы бились мечами. На память сынам

  Оставил я броню и щит мой широкий,

  И бранное знамя, и шлем мой высокий,

  И меч мой, ужасный далеким странам.

  Мы бились жестоко - и гордые нами

  Потомки, отвагой подобные нам,

  Развесят кольчуги с щитами, с мечами

  В чертогах отцовских на память сынам.

  ( Н. Я. Языков)

  - Вот здесь и встретим поганых.

  Ага. Значит, вот это место. Я привстал на стременах, оглядывая поле, поросшее густой травой и молодыми берёзками. А что, удобное место.

  Это была идея Кулибина - разделить силы на две части и ударить с двух сторон. При условии, что найдётся удобное место. Я его поддержал, правда, с оговоркой. Встать с малыми силами и принять первый удар. Навязав бой, отвлечь врага на себя, а в это время основные силы ударят монголам в тыл. Горин сразу поддержал эту идею, но Велесова пришлось долго убеждать. А убедили после того, как сказал Велесову, что он главный полк поведёт, а засадный ...

  В общем, мне достались мощные, блин, силы.

  После подсчета прибывших ратников оказалось, что людей мало. Собралось две с половиной тысячи бояр, плюс каждый привёл оружных холопов до десяти, да и то не каждый. Подошло городское ополчение, но их было всего тысяча, так как в Китеже проживало десять тысяч народу.

  Вот и получилось, что против десяти тысяч монгол мы выставляем всего четыре с половиной тысячи ратников. Чертовски мало.

  После допроса пленника, на котором я не присутствовал, и после возвращения дозоров, стало точно известно, как количество монгол, так и место их стоянки. Неприятной новостью стало то, что много поганых имеют латы.

  Велесов собрал боярский совет. Как раз к нему мы с Кубиным возвратились в лагерь. С нами приехал Кулибин. На совет пошли вместе.

  Велесов, увидев нас, хмуро кивнул, но ничего не сказал.

  Собрание гудело. Боярские сотники спорили, но к единому мнению не приходили. Половина сходилась на том, что надо ударить единым кулаком и гнать поганых, пока не добьём последнего. Другие доказывали, что надо встать на удобном месте и ждать поганых. А чтоб они туда пришли, малым отрядом налететь, побить и назад. Ещё услышал, что все помнят, как на Калке поганые сделали, вот и повторить так же надо.

  Велесов сидел хмуро и молчал. Не нравилось мне его молчание. И тут мне на ухо Кулибин изложил план. Потом подтолкнул локтем и прошептал:

  - Давай, майор. Внеси предложение, а я поддержу.

  Почему он свою идею протолкнул через меня, я не понял, но встал и, перекрикивая бояр, сказал:

  - Бояре! Позвольте сказать.

  Все умолкли. Велесов и Горин удивлённо на меня посмотрели. Я сделал паузу и, дожидаясь полной тишины и внимания, продолжил:

  - Я не думаю, что поганые не знают количества ратников на земле Китежа. Недаром они уже целое лето шныряют здесь. Я не советую думать, что все монгольские вои плохие. Я тут слышал, что вспомнили Калку. Вот и урок!

  Все молча смотрели на меня.

  - А теперь по нашим силам скажу. Не стоит делить наши силы на два равных полка. Поганых больше. И кулак, который ударит по ним, должен быть мощней. Думаю выделить малый отряд для отвлечения сил на него. И поставить этот малый отряд в таком месте, чтоб не обойти. А второй, скрытно провести вокруг и ударить в тыл.

  Вот тут началось. Так не воюют, никто так не делает, не получится. Среди общего гомона ясно услышал Велесова:

  - Нет.

  Тут встал Кулибин, и сама собой наступила тишина. Он оглядел бояр и тихо произнес:

  - Все вы меня знаете. Как я сражался, старики вам рассказывали. Когда воеводой был, тоже многие помнят. Сколько раз меня били? Молчите? А сколько побед?

  Один из бояр, уже в годах, крякнув, сказал:

  - Знамо, что ладно рати водил. Говори, отче.

  Кулибин кивнул на меня:

  - Боярин Велесов Владимир Иванович дело сказал.

  Эк, как он моё имя выделил, аж Велесова покривило. А Кулибин перекрестился и продолжил:

  - Видит Господь. Я бы сам так сделал.

  Горин сказал весело:

  - А что? Это дело! Я со своей сотней в малый полк пойду. Эхма, бояре, дадим поганым по сусалам!

  Дальше убедить Велесова и остальных стало проще. Особенно после того, как я предложил ему возглавить основной полк. Скрипнув зубами, он согласился, в ответ сказав, что мне доверяет засадный. Тут бояре заулыбались. Так как все считали меня двоюродным братом Велесова, уж не знаю, как тут кузенов зовут, то посчитали всё семейной шуткой.