Завещание предков - Валентинович Владислав. Страница 7

  Спокойно. Не надо его нервировать. С сумасшедшими надо вести себя спокойно и со всем с ними соглашаться. Что я и сделаю.

  - Спокойно дед. Я понял - лешие никогда не врут. Факт. Непреложная истина.

  И поднявшись, медленно, вдруг опять драться начнёт, похлопал его по руке.

  Ага, похлопал! С таким же успехом, стоя на земле, можно по солнцу хлопать. Моя рука прошла сквозь руку старикана. Как там, на поле. Это что, кошмар ещё не кончился?

  Я плюхнулся обратно и уставился на деда. Вот блин. Всё-таки съехала моя крыша. Дед ухмыльнулся:

  - Ну? Теперь веришь? Будешь слушать, а потом и вопросы задавать?

  Я растеряно кивнул и промямлил:

  - Как это так? Объясни.

  Старик занял свою первую позу - клюка между ног, руки на клюке, на руках подбородок, борода лопатой.

  - Всё что я сказал, правда. Древо перекинуло тебя в шесть тысяч семьсот сорок пятый год от сотворения мира.

  От сотворения мира? Да это же славянское летоисчисление!

  - А почему оно перекидывает, и почему именно в этот год?

  Старик чуть приподнял голову и скосил глаза на дуб.

  - А сила у него большая. Вы люди про то говорите - девать некуда. Сила от леса идёт. В лесу как у вас, людей, есть слабые и сильные. Дуб всю силу леса в себя впитывает, а я его хранитель и защитник. Вот так! А про год скажу так - в силу моё древо вошло в этот год. Вот поэтому ты и угодил в земли князя Юрия Всеволодовича, окрест града Китежа.

  - Куда? - Меня аж подбросило. Чуть не крикнул: "Врешь!", но вспомнил клюку, и скорость с какой я удар ею получил. Старикан, как будто мысли мои прочитал, кивнул и повторил:

  - Земли, окрест града Китежа.

  Я выдохнул, не веря:

  - Китеж - это легенда, миф. Искали его многие, и не нашли.

  Леший улыбнулся бородой:

  - Может, не там искали?

  И вглядевшись в меня добавил:

  - Вижу, ой вижу, как хочешь взглянуть на него. Ведь хочешь?

  Правильно хочу. Всё-таки мысли он читает. Невероятно! Древо, лешие, Китеж. Не там искали! С ума сойти! Водки надо было взять, а не кофе.

  Дед вопросительно смотрел.

  - Да, дед. Я хотел бы увидеть Китеж. Позволишь?

  Он кивнул:

  - Позволю, но не сейчас, смертный. Сначала домой вернись и подумай хорошо - надо ли тебе это? Если не передумаешь, к дубу приходи. А сейчас иди домой.

  Не передумаю. Стоп. Как домой? Я же...

  - Леший, ты чего, как я домой попаду? Я же в прошлом.

  Дед поднялся и махнул рукой в сторону поселка:

  - Дома ты. Головой второй раз древо забодал, не помнишь? А как надумаешь, приходи. Просто рукой по стволу стукни. Всё, иди.

  И показал рукой в сторону. Оглянулся. Рядом увидел корзину с грибами. Стоп, а как же...

  - Дед, а... - Я завертел головой, в поисках старика.

  Пропал. М-да, сказки керженских лесов. Ладно, пойду домой. Поднял корзину с грибами, забрал висящий на сухом сучке термос и пошел в сторону посёлка.

2.

  Эх, голубчик мой, мы старью не новые,

  Не безбожные, шальные, непутевые,

  Мы из Китежа, из города из стольного,

  Спокон века и поныне богомольного.

  Мы те древние, отжившие, ненужные,

  Босоногие, бездомные, недужные,

  Что по горсточкам сбирали Русь державную,

  Русь великую, святую, православную,

  Что по совести служили службу Царскую,

  Что управу честно правили боярскую,

  Что с врагами нашей родины сражались,

  Что к святым своим ходили, поклонялись,

  Что раздетых и разутых обували,

  Голодающих радушно окормляли,

  Что Отечеству бесхитростно служили,

  Никого не грабили, не били. . .

  Мы, голубчик мой, давнишние, старинные,

  Святорусские, исконные, былинные,

  Те, что к честному и доброму стремились,

  В Бога верили и пламенно молились

  Перед древними отцовскими иконами,

  Со слезами, покаяньем и поклонами. . .

  Все мы русские, пути-то наши разные:

  Ваши грешные, худые, безобразные,

  Наши ж Божий, великие, чудесные,

  Нас ведущие в обители небесные.

  Вы рабы прожорливого брюха,

  Мы ж сыны Божественного Духа,

  Согревающие мир своей любовью,

  А не братской жертвенною кровью.

  Что вы льете с завистью бесовской

  На потеху нечисти жидовской,

  Извергам, разбойникам в угоду,

  Обратившим в каторгу свободу.

  От того-то в времечко нахальное

  Все ушли мы в озеро зеркальное,

  С златоглавым Китежем родимым,

  Божьим промыслом и милостью хранимым.

  И в годины буйные, крамольные,

  Шлем оттуда звоны колокольные,

  Призывая в веси монастырские,

  На поля родные, богатырские,

  К лучезарному Престолу Государеву,

  Ныне сказочно-пленительному мареву.

  (Сергей Бехтеев - Китежане)

  Где это я?

  Оглянулся, всюду лес. Куда я попал? Сделал шаг и вдруг оказался на дороге. Странной дороге. Не широкой, с высокой и плотной стеной леса по краям, состоящий из одних елей, которые казалось, растут так плотно, что руку не просунуть меж веток. Дорога впереди поворачивала, оглянулся, там тоже поворот. Но за тем поворотом пылал пожар. Огромное зарево освещало всё небо, казалось, затмевая заходящее за горизонт солнце. Слышался треск рушившихся, прогоревших перекрытий.

  Вдруг, среди треска пожара, я услышал пение. Нет, не пение, молитву. Молитву, звучащую множеством голосов. Из-за поворота показалось шествие. Я сделал шаг на встречу и... оказался рядом с людьми. Впереди два человека несли икону. С неё на меня печально смотрел образ Богородицы, она нежно прижимала маленького Христа. На мгновение мне показалось, что из глаз обоих льются слёзы. Икона медленно проплыла мимо, и я увидел, что она на самом деле мироточила.

  Люди с вдохновением читали молитву и их глаза неотрывно смотрели вперёд. Казалось, что они видят что-то необычное.

  И тут они стали проходить сквозь меня. Я не чувствовал ничего, как привидение. Вытянул руку и через неё прошёл старик, прижимающий к груди маленькую иконку с ликом Христа. Я смотрел в сторону зарева. Оттуда сквозь меня шли тысячи людей и конца этому шествию невидно.

  Вдруг я увидел женщину. Мне показалось, что я её знаю. Нет, точно знаю! Это Агафья. Она шла как все, смотря вперёд, и проговаривала слова молитвы, держа на руках маленького ребенка. Это же Глеб! Он улыбался и смотрел на меня.

  - Агафья! - Потянул руку к ней.

  Но она прошла мимо, за ней следом шел Третей. Я вспомнил их имена. Но откуда я их знаю?

  Людской поток вдруг кончился, а я смотрел на спины удаляющихся людей и не мог сдвинуться с места. Куда они идут? Почему сзади большой пожар?

  Люди скрылись за поворотом.

  И вдруг, среди треска пожарищ, я услышал гул, медленно переходивший в частый топот. Похоже на топот конского табуна. Я увидел, как из-за поворота показались всадники. Много всадников. Лица их пылали от ярости. Они размахивали оружием и орали.

  Я вдруг понял кто они. Это были монголы. Монголы пришедшие разорить, растоптать, разрушить...

  Оцепенение спало, и я кинулся по дороге.

  - Люди! Уходите!

  Конная злобная лава настигла меня. Замелькали кони, я споткнулся и покатился... на пол.

  - Уф! - Очумело огляделся и стал выпутывать ноги из простыни. Затем обтёр ею выступивший пот. Опять кошмарный сон, и всё на одну тему. Это следствие вчерашних приключений? Только не уверен, было это на самом деле или нет. Не помню. Чёрт, башка болит и сушняк.

  Отбросил мокрую простыню и сел на кровать. Опохмелиться? Так всё выдул вчера. Как прибежал с лесу, так к Ваське за водкой сходил. Снял, называется, стресс! Пошел на кухню и открыл холодильник. Водки, естественно, нет, только рассол, и того на дне банки. Допил. Мало. Кофе сварить надо, поможет чуть-чуть. Блин, а магазин только через три часа откроют.