Звезды над Шандаларом - Васильев Владимир Николаевич. Страница 22

И еще он знал, что они пойдут на смерть, ибо траги не выпустят их от самой двери, ведь это уже не Мир людей, а значит, на них подействует магия.

— Слышите? Ради Мира.

Лот выбросил вперед сжатый кулак.

— Ради Мира! — повторил Мирон, не раздумывая, и его ладонь легла поверх.

— Ради Мира!

— Ради Мира! — возгласы Демида и Протаса слились воедино, а ладони заняли подобающее клятве место.

Они знали на что идут. Но шли: ведь на груди у каждого — Знак Воина, а Воины не могут иначе.

— У вас неделя, — сказал одни из трагов. — Должно хватить, но поторопитесь.

Белые плащи величаво удалились; Мирон задумчиво глядел им вслед. Интересно, как траги путешествуют? Явно не на своих двоих, уж очень быстро они оказываются в нужном месте. Но увидеть это никогда не удавалось: траги покидали поле зрения пешком, а что происходило дальше оставалось только гадать.

Монах уходить не собирался; Лот нейтрально поинтересовался, чего он ждет, когда молчание стало нестерпимым.

— Я вас проведу, — ответил Рон.

Мирон помнил его имя еще с Зельги. Впрочем, траги обращались к нему совсем недавно.

— В качестве соглядатая? — ехидно уточнил Демид.

— Нет, — покачал головой монах. — С трагами монастыри не имеют ничего общего. Абсолютно. Вообще, они нам малоинтересны, а наши сферы воздействий практически не пересекаются.

— Кто же вам интересен? — задал законный вопрос Лот, укоризненно покосившись на Демида. Похоже, Лот считал, что ехидство тут совсем ни к чему.

— Миры и их взаимовлияние, — Рон отвечал покорно, без малейших следов недовольства и раздражения.

Впоследствии выяснилось, что он был покладистым малым: безропотно греб наравне со всеми, помогал ставить палатку, готовить пищу, старался по возможности исчерпывающе ответить на каждый вопрос. Он многое поведал Воинам за те несколько дней, что пришлось провести вместе. О монастырях, о послушниках — так правильно именовались монахи — о двери, наконец. Воины впитывали его знания, запоминали каждое слово, ведь знания не бывают лишними.

Выяснилось, что к двери можно приблизиться лишь когда она открывается или закрывается. Когда она полностью распахнута или заперта, ход к ней исчезает. Открывается она в течение семи дней; только когда она отворится настежь таинственные обитатели Миров за дверью в состоянии проникать на эту сторону. Воины-люди и Воины-деммы уже должны стоять у порога к этому моменту, ведь на сутки доступ к их родным Мирам прекращается. Сутки — столько предстоит охранять дверь. А потом она в течение семи дней закрывается. В это время любой может ненадолго заглянуть в Мир деммов без всякой магии. Однако Рон не советовал: мрачное местечко. Шандалар, самая сумрачная страна Мира людей, казалась по сравнению с ним царством света и красок. Кстати, выяснилось, что Шандалар потому и стал холодным да сумрачным, что на него упала тень Мира деммов. Всего лишь тень! Виной тому все те же три чужих Знака, долгие годы спрятанные в самом сердце Озерного Края.

За рассказами Рона время летело на удивление быстро и незаметно. Воды, окружающие плоскодонку, то и дело меняли названия: Онсет, Маратон. Величаво проплыло слева устье Бусы, потом Бусинги. Второе было широченным, добрые полверсты. Маратон тоже становился все шире, пока не втек в залив Бост. Вскоре из тумана важно и неторопливо возникли подмытые берега острова Ноа. На юго-западе легко угадывалась мерно вспыхивающая башня зельгиного маяка. Да и город был теперь совсем рядом.

У причала покачивалась одна из новых шандаларских шхун.

— "Чайка", — прочел, шевеля губами, Протас. Крупные буквы с завитушками на высокой корме были заметны и легко различимы издали. — Ваша?

— Угу! — не без гордости подтвердил Мирон. — Слышь, Рон, а вторую как нарекли? И где она?

Монах охотно пояснил:

— В Туран ушла, за товарами. А нарекли ее «Надеждой».

«М-да, — подумал Мирон. — Подходяще.»

Кто-то на шхуне приветственно махал рукой.

— Эгей, на шлюпке! С прибытием!

Воины ответили на приветствие.

В Зельге немного задержались — отчасти из-за того, что следовало отдохнуть, благо время позволяло, отчасти оттого, что Лот хотел переговорить с Даки.

Таверна «Облачный Край» вновь приняла Воинов, как способен принимать только дом, но на этот раз они не могли расслабиться и обо всем позабыть, ведь ожидание опасности куда хуже самой опасности.

Мирон почти не спал. Просидел в зале за дальним столом, потягивая эль и слушая разговоры да песни. Под сводами витали причудливые облачка табачного дыма, глядя на них Мирон предавался размышлениям. Что готовили ближайшие дни? Смерть? Если да, то какую? Доведется ли еще увидеть Зельгу, посидеть в этом уютном зальчике, услышать, как густые голоса матросов и заезжих хуторян затянут: «В Зельге снова попойка...»?

Молчаливый паренек в фартуке изредка подливал Мирону эль.

«Чайкой» командовал старый знакомый — капитан Хекли. К острову Сата отплывали рано утром. Матросов с вечера в город не отпустили, поэтому на причале появились лишь две фигуры, полустертые дождем: Воины-шандаларцы без труда узнали настоятеля Ринета Уордера и Даки. Оба не проронили ни слова.

Ветер благоприятствовал и острова достигли еще до темноты. «Чайка» вошла в северную бухту; якоря ухнули в свинцово-серую воду, подняв чахлые фонтанчики таких же серых брызг. Матросы быстро наладили трап.

Воины молча сходили на старенькую скрипучую пристань; к ним присоединились лишь Рон в своем длинном монашеском плаще.

— Удачи! — сказал Хекли, вскинув кулак. — Мы будем ждать вас здесь же, Воины!

Матросы глядели на уходящих спокойно: они ничего не знали. Но каждый помнил: там, где Воины, легко не бывает.

У порога нужно было встать завтра в полдень.

— Здесь недалеко есть пещера, — сообщил деловито Рон. — Там по крайней мере сухо.

— Если главное, чтоб было сухо, зачем тогда с корабля сошли? — проворчал Демид из-под капюшона.

— Корабль уйдет, — пояснил Рон. — А через пару дней вернется.

Демид продолжал что-то вполголоса ворчать по обыкновению. Мирон даже успокоился: раз ворчит, значит все в порядке.

— Ладно тебе, — успокоил Демида Лот. — Небось, не промокнешь, не сахарный.

И уже Рону:

— Далеко дверь-то?

Рон покачал головой:

— Нет, не очень. Пещера, кстати, по пути.

— Ну и пошли, решил Лот. — Чего тут торчать?

Рон послушно вел их сквозь сгущающиеся сумерки. Где-то далеко скрипели лягушки, напоминая, что в глубине острова встречались пресные озерца, больше похожие на необъятные лужи. Воины ступали вслед за монахом, вытянувшись недлинной цепочкой.

В пещере и правда было сухо. Чьи-то заботливые руки сложили в центре небольшой очаг, а в дальнем углу соорудили ладный деревянный помост, где можно было удобно устроиться на ночь.

— Сюда иногда удаляются послушники, — пояснил Рон. — Отшельничать. По году здесь проводят, а то и больше. Правда, теперь это случается реже.

Он немедленно занялся костром и приготовил чаю из своих запасов, особенно вкусного и ароматного.

«Нас четверо, — думал Мирон. — У порога встанут трое. Кто же останется?» Ему казалось, что следует оставить Протаса, ведь не он заварил всю эту кашу. Но Протас не останется, Мирон ни секунды не сомневался.

Значит, Демид Бернага, как самый молодой.

Допив бодрящий напиток, Лот сказал:

— Надо отоспаться, други. По-настоящему. Так что — на боковую. Рон нас разбудит.

Мирон знал, что Лот прав. Завтра им понадобятся все силы. Как ни странно, заснул он почти сразу, окунувшись в сон, как в глубокий темный омут. Остальные тоже быстро отключились. Не иначе, Рон подмешал чего-то в чай.

Проснулся Мирон оттого, что кто-то склонился над его надувным ложем. Глаза открылись за секунду до того, как Рон потряс его за плечо.

— Вставай, Шелех. Пора.

Голова была ясная и свежая. Это здорово.

Монах успел приготовить плотный мясной завтрак. Правильно, ведь в следующий раз поесть Воинам удастся не раньше чем через сутки с лишним, завтра после полудня. Если конечно...