Тридевятое царство. В когтях белого орла - Новожилов Денис. Страница 65

– Ах ты, змеюка подколодная! – бушевал Глеб, увидев, как его левый фланг вместо того, чтобы отступать, ринулся вперед, да еще и с боевым кличем на устах. Правый же фланг выполнил приказ в точности, а вот два полка в центре замерли, не понимая, за кем им следовать.

– Похоже, Садко имеет свои мысли насчет сегодняшнего боя, – все так же усмехаясь себе в усы, проронил Черномор – гигант оставался совершенно спокоен.

– Я ему еще устрою, – князь потряс маленьким кулачком куда-то вдаль, – попадется он мне! Это он специально назло мне устроил, он с самого начала был против войны с Тридевятым царством!

– Зато война с Белым королевством его не сильно смущает.

– Мой дубоподобный друг, ты выбирай моменты, когда можно шутить, а когда не стоит! Мы не выстоим против королевского войска.

– Никогда не узнаешь, не попробовав, – расплылся в улыбке богатырь.

Передовые шеренги воинов меж тем схлестнулись на поле с диким лязгом, воинственные крики сменились звоном мечей. Так началась самая неожиданная битва в истории этих мест: схватка, в которой противники даже не являлись врагами; бой, который был не нужен ни одной из сторон; однако эту битву никто не мог позволить себе проиграть.

Глава 56

Неожиданная битва

Новгородцы мало того что были в меньшинстве, так еще и разделились в начале битвы. Полк правой руки послушно отошел назад, а вот полк левой руки устремился прямо на врага. Именно там сразу стало жарко.

Садко лично руководил стремительной атакой. Задумка была втянуть войско в битву, не давая Глебу возможности отступить. Купец был убежден, что поступает правильно. Воинство Сигизмунда было слабее объединенных сил, которые могло выставить Тридевятое царство. У Сигизмунда не было богатырей. К тому же республика не имела общих границ с королевством, что делало возможную месть затруднительной. Вече решило, что только в борьбе можно закалить воинство республики? Вот вам и война, все как и желали. Да еще и не нужно ссориться с опасным и сильным соседом. Теперь осталось только победить; главное, чтобы Глеб не струсил и не сбежал с остальными. Князь столько раз повторял, что для нового войска нет ничего важнее, чем выиграть первую битву, что Садко не верил в то, что воевода отступит. Все, что купец-командир мог, он уже сделал, теперь оставалось только драться. Бойцом Садко не был, но, как и многие купцы-новгородцы, мечом владел неплохо. Не раз приходилось защищать ладьи от разбойников и варягов. Новгородцы были куда крупнее своих противников и атаковали яростно, но паны брали хорошей выучкой и умением держать строй. Вопреки ожиданиям от первого, самого яростного натиска строй противников не разрушился, воины королевства лишь чуть подались назад. По всей линии соприкосновения закипели рукопашные схватки, даже первого взгляда хватило, чтобы понять: новгородцы проигрывают. Ярость, смелость и натиск пасовали перед умением держать строй и выбивать самых опасных нападающих. Большинство ударов республиканских воинов приходилось на подставленные щиты. Краем глаза Садко заметил, как в промежуток между его полком и остальным войском устремилась конница: его отрезали от остальных. Что же медлит Глеб?!

– … разорви его конем, – бушевал воевода, – я ему хвост откручу, когда поймаю! Что он творит! Нет, ты видел?!

Черномор только медленно кивнул в ответ. Богатырь оставался островком спокойствия в море паники и замешательства, что охватило командование республиканским воинством, когда события стали развиваться совсем не так, как ожидалось.

– И ведь отступать нельзя, – князь буквально кричал, его лицо раскраснелось от волнения, – если так глупо проиграть первый бой – то это все, конец всему! Уже никто не поверит, что мы что-то можем! Люди в себе разуверятся…

– Так победи! – Богатырь смотрел спокойно на суетившегося коротышку, и это бесило того еще больше.

– Какой ты, леший тебя дери, умный! Победи!.. Это он мне говорит! У меня тут пехота одна, еле-еле обученная, против ветеранов Сигизмунда. А Сигизмунд не дурак, ой не дурак, я его знаю, не первый раз встречаемся. А у него еще и воинов вдвое больше, и это минимум вдвое, а там, глядишь, у него еще и резервы найдутся… И даже если бы этого мало, так у него еще и конницы много. А эта ходячая осадная башня мне советует победить! Умный, как болотник! Где вас таких делают, чтобы сразу и большой, – Глеб развел руками, показывая необъятные размеры богатыря, – и умный!

Черномор только усмехнулся, не обращая внимания на подначки товарища. Вывести из себя старого богатыря было попросту невозможно.

– Тогда беги, – пожал он плечами, – если трус.

– Это я-то трус?! – еще больше рассвирепел воевода. – Я, между прочим, разумно осторожен! Разумно! Хотя откуда вам в вашей сырости знать такие слова… Разум – это не рыба какая!

– Ты драться будешь или нет? – Черномор указал на поле, – левый полк уже отрезали, смотри, сейчас перебьют совсем.

– Это было бы заслуженно! Но допустить подобного разгрома я не могу. У меня, знаешь ли, большие планы на судьбу республики! Так что держись, Сигизмунд, легкой победы ты не получишь. Мы еще потрепыхаемся!

– Вот такой настрой я одобряю, – похвалил князя Черномор, лицо богатыря сохраняло шутливое выражение, он задорно улыбался сквозь усы, только глаза его смотрели на поле битвы пристально, внимательно.

Битва на время отвлекла Бронислава от своего горя, воевода преобразился: теперь это снова был решительный и смелый воин королевства, прошедший через множество битв и схваток. Команды воевода отдавал быстро, и конные порученцы только и успевали летать к полкам с распоряжениями. Первый успех пришел достаточно быстро: один из полков врага оторвался от остальных и тут же был окружен с помощью конницы. Остальные войска противника пребывали в замешательстве, которое, впрочем, продлилось недолго. Очень скоро два войска сшиблись практически по всему полю. То, что противостоят королевскому войску новгородские дружины, определили сразу – стяги с ладьями реяли над всеми полками. Вставал вопрос, почему республика напала на войско под белым орлом, но сейчас было не до ответов на него. Раз нападают – значит, нужно защищаться. Сигизмунд с Брониславом сразу определили, что врагов не так много, а значит, предстояла легкая победа. Первое замешательство противника, а также то, что вражеская рать не была развернута в боевые порядки – все это свидетельствовало о том, что враг если и готовил неожиданное нападение, то готовил его плохо. Гораздо интереснее было то, почему передовые разъезды подпустили целое войско врага к лагерю, и тут следовало разобраться. Хотя с русскими это случалось нередко: если в их войске были богатыри, они всегда успевали уничтожить вражеские патрули и разъезды. Даже один богатырь мог полностью выбить всю разведку. С этим стоит разобраться позже, сейчас оставалось лишь воевать. Богатыри редко решали исход битвы, королевство било войска русичей немногим реже, чем наоборот: тут уж у кого войска более стойкие да воеводы толковые…

По всей линии соприкосновения королевская рать давила, а новгородцы пятились, пытаясь огрызаться. Пришло время ввести в бой главный резерв, конницу с тяжелыми рыцарями. Бронислав поднял руку в латной перчатке и махнул стоящему возле холма Станису, командиру королевской конницы. Старый воин широко улыбнулся: ему предстояло то, что он любил больше всего, – опрокидывать пехоту мощным кавалерийским наскоком.

Глеб угрюмо оглядывал поле боя: то, как протекало сражение, не могло его радовать. Королевская пехота наступала, оттесняя ряды новгородцев все дальше от Смоленска и от полка левой руки. Садко и его воинство сражались уже почти в полном окружении. Опытный воевода отлично понимал, что приближается кульминация сражения. План был простой: дотянуть до вечера, дождаться утомления врага и отступить под покровом ночи, но сейчас ему стало казаться, что до вечера его воинство просто сомнут.