Защита Периметра. Восьмой сектор - Атаманов Михаил Александрович. Страница 36

Я снова мысленно возвращался в свой первый день на новом месте работы. Те доводы, которые я тогда посчитал достаточными для определения виртуальности мира — всплывающие подсказки, схемы кораблей и всё такое — вполне могли быть просто следствием развития высоких технологий. Встроенные идентификаторы у важных лиц, единая понятная разным расам система отношений между государствами, фракциями и тому подобным. Ведь голову сломаешь при встрече с незнакомцем — кто он такой и как к нему относиться? А так — глянул на подсказку, и сразу ясно друг он или враг.

Четыре раза за это время меня вызывали на допрос. Следователи оказывались разными, обязательно присутствующие Ищущие Правду тоже каждый раз были другими, но каждый раз всё происходило по одному и тому же сценарию — мне предлагали признать, что мой телохранитель действовал самостоятельно, по причине непонятно из?за чего сформировавшейся у него ненависти к Зелёному Дому напав на высокородных аристократов. Меня уверяли, что если я соглашусь на такую трактовку трагических событий, то тут же буду признан абсолютно невиновным и отпущен прямо тут же. Но вот Попори?де — Качу в этом случае ждала смертная казнь.

Меня такой расклад не устраивал, и я каждый раз приводил следователям один и тот же пример. Два дебила увидели трансформаторную будку и прочли на ней надпись: «Не влезай убьёт!!!». Более того, они прекрасно знали, что такое электрический ток, и какую опасность он представляет. Однако они пренебрегли запретом, сломали дверь трансформаторной будки, залезли внутрь и предсказуемо погибли. Кто виноват в данной ситуации? Разве строители, которые устанавливали трансформаторную будку? Разве учёные, открывшие электрический ток? Нет — виноваты именно те два дебила, которые полезли внутрь трансформаторной будки, несмотря на явное предупреждение!

Следователи явную аналогию с произошедшим признавали, задавали какое?нибудь малозначимые вопросы и снова возвращали меня в камеру. У меня даже сложилось впечатление, что все эти допросы — лишь ширма, а настоящие переговоры о моей судьбе решались на совершенно другом уровне. Так же я не сомневался, что за моим поведением в камере круглосуточно наблюдают, да и этот факт вскоре получил явное подтверждение.

У меня стало сводить мышцы. Какое?то время я ещё тешил себя надеждой, что это всего лишь судорога из?за прохладного воздуха в камере, но вскоре вынужден был признать, что это — очередной приступ наркотической ломки. Я не успел даже сильно испугаться, как двери открылись, и вошёл тюремный врач с уже готовыми инструментами. Он правда оказался весьма криворуким и исколол мне весь сгиб локтя и всё запястье в поисках глубоко находящихся вен, пока смог?таки установить капельницу, но его вмешательство сразу же помогло. Да и подтвердило, что за мной следят невидимые наблюдатели.

К исходу вторых суток заключения двери камеры приоткрылись, впуская неожиданного посетителя. Герцог Паоло ройл Анжер, глава Оранжевого Дома. Я подвинулся на постели, предлагая посетителю сесть, но он присаживаться не стал. Осмотрев с брезгливым выражением лица мою камеру, он остановил взгляд на мониторе на стене, там как раз в очень замедленном режиме прокручивался космический бой.

— Неужели действительно интересно? — удивился старый герцог, указывая на экран.

— Конечно. Это разгром флота Вирхо в скоплении Айсар. Заключительная фаза боя. Сражение уже проиграно, единицы уцелевших кораблей Исееков пытаются спастись, но мало кому это удаётся. На дальнем плане погибает «Уукреш» — могучие щиты кэриера уже сбиты, практически все фрегаты корабля — матки уничтожены, враг добивает поверженного гиганта. И вот, смотрите, командующий флотом адмирал Огессс Туск бросает на спасение «Уукреша» свои последние сохранившиеся силы — четыре линкора, на одном из которых находится он сам. Зачем? Адмирал не может не понимать, что атака безнадёжна, и что все линкоры погибнут. Он вполне может спасти четыре очень ценных линкора, но откровенно жертвует ими в попытке спасти «Уукреш». Согласитесь, странно! Боевая ценность кэриера примерно и соответствует четырём — пяти линкорам, но это в неповрежденном виде и с полным набором фрегатов. Тут же имеется горящий остов корабля — матки, не представляющий и половины своей ценности, да и чинить его Исеекам негде — все их верфи заняты другой работой. Вот, смотрите, враги полностью переключили внимание на прибывшие линкоры, и «Уукреш» выходит из боя, спасаясь просто в самый последний момент. Через несколько минут линкоры будут уничтожены один за другим, флот Вирхо — главная ударная сила Роя — практически перестанет существовать. Представьте себя на месте адмирала Исееков. Что могло находиться столь ценного на «Уукреше», ради чего адмирал пожертвовал своими лучшими кораблями и даже своей жизнью? Ваши мысли, герцог?

Глава Оранжевого Дома задумчиво почесал свой орлиный нос:

— Разве что родной сын и наследник… Но Исееки насекомые, у них вроде нет прямого родства.

— Да, вы правы, герцог. У них общие кладки яиц и скрещивание трёх полов, они не знают своих детей. Так что вариант с наследником отпадает. Но что именно находилось на кэриере, я не знаю… Однако, герцог, вы ведь не за тем пришли, чтобы выслушивать мои предположения. Что?то изменилось в моём положении?

— Да, можно и так сказать. Полчаса назад я был у Императора. Момент, правда, оказался не слишком подходящим… хотя это как посмотреть. Всем было сильно не до тебя, весь двор стоял на ушах — случился прорыв чужих в четырнадцатом секторе, противник захватил слабоохраняемый варп — маяк и отрезал три удалённых союзных нам королевства от общей транспортной сети. Красный Дом планирует контратаку объединёнными силами четырнадцатого и тринадцатого секторов. Спейс — маршал Империи уже поддержал эту идею и обещал поддержку. Сейчас военные засели и совещаются, Император тоже с ними. Когда я сунулся с твоими бумагами, Август подписал вообще не глядя, лишь бы поскорее от меня избавиться и вернуться к более важным делам. Но про тебя Император всё же сказал такую фразу: «Этот хоть делает что?то полезное, в отличие от большинства других принцев. Выпусти его, пусть искупит свою вину в боях».

— Моему флоту лететь в четырнадцатый сектор и участвовать в атаке? — уточнил я.

— Нет, об этом речи не шло. Да и как ты это смог бы осуществить — боевым кораблям Великих Домов запрещено появляться в Ядре Империи, а другого пути кроме как через Ядро из Восьмого Сектора в Четырнадцатый и не существует. И даже если вдруг Император даст добро на проход твоего флота, Красный Дом воспримет появление кораблей Оранжевого Дома на подконтрольной им территории как агрессию и объявление войны. Просто тебе рекомендовано поскорее убраться из Ядра, возвращаться к флоту и заниматься своими делами. По поводу же слов Августа «искупить в бою» не воспринимай дословно. Но если подвернётся случай совершить что?то заметное в глазах Императора, не упускай такой шанс. Например, постарайся решить проблему «Звёздного братства». Оранжевому Дому до сих пор ставят в вину потерю этих территорий. Хорошо бы вызнать у захваченного в плен капитана код для варп — маяка пиратов. Не знаю уж каким способом, да и знать не хочу, но вызнай эту информацию. И тогда уже объявим общий сбор и нагрянем к пиратам в гости всеми силами Оранжевого Дома!

— Моего телохранителя тоже выпустили? — на всякий случай уточнил я, когда мы с Паоло ройл Анжером уже шли по тюремному коридору на выход. Герцог подтвердил:

— Я же сказал, Император всё подписал, даже особо не разбираясь. Хамелеона уже должны выпустить, я сказал доставить его к моему флайеру. Так что забирай своего слугу, скорее вместе с ним возвращайся на свою яхту и уходи в Восьмой Сектор — там вас уже никто не достанет. И без особой нужны крайне не рекомендую возвращаться в системы Ядра. Зелёный Дом, когда прознает о случившемся, наверняка подаст апелляцию на твоё освобождение, и тебя могут повторно арестовать. Второй раз вытащить тебя может оказаться гораздо сложнее.

Я поблагодарил герцога за помощь и хотел уточнить всякие детали насчёт своего освобождения, но старик неожиданно приложил палец к губам, мол не стоит обсуждать при лишних ушах. Но возле дверей охраны глава Оранжевого Дома неожиданно остановился и проговорил достаточно нарочито чётко и громко, явно желая, чтобы его слова оказались услышаны всеми установленными поблизости микрофонами.