Наследник - Попов Михаил Сергеевич. Страница 38

Да уж. И здесь та же история. Моего деда тоже колдуном прозывали… и, как теперь мне известно, не зря.

— Ба-бу-шка-а-а! — Донесся издалека тонкий детский голосок. — Ба-бу-шка-а-а!

— Ой, — всплеснула руками старушка. — Ить заболталась я с тобой. Побегу, а то внук у меня непоседливый больно, как бы чего не натворил!

И мигом забыв обо мне, она поспешно поковыляла по узкой деревенской улочке. Но, без сомнения, вечером в кругу соседок непременно вспомнит, и расскажет даже то чего не было.

Лозовичи, по большому счету, не сильно отличались от Березовки, деревни, в которой прошло мое детство. Из-за удаленности от райцентра и хороших дорог, дачники не спешили приобретать здесь участки под роскошные коттеджи. Молодежь, не желая прозябать в глуши, разъезжалась, норовя увезти с собой и стариков. Пройдет еще десять-пятнадцать лет и с областных карт исчезнет название деревни, а следом за этим и она сама. Сколько деревень уже постигла эта участь? И сколько постигнет еще?

Погруженный в такие грустные размышления, я обогнул шумную ватагу ребятишек устроивших сражение возле колодца. Как там говорила бабка, пятый дом?

Пятый дом если и отличался от остальных на этой улице, то разве что более опрятным видом. Металлическая калитка негромко скрипнула, пропуская меня в небольшой огородик. Короткая тропинка, протоптанная между грядок с клубникой, упиралась в невысокое крылечко. Едва я собрался постучать в сверкающую недавней покраской дверь, как из глубины дома раздался хриплый старческий голос:

— Проходи, Максимка, нечего в дверь колошматить.

Что ж, похоже, я не ошибся. Минуя темные сенцы, я быстренько замкнул защитный кокон и на всякий случай решил ничему не удивляться.

В горнице меня ожидал кипящий самовар, и сам хозяин дома прихлебывающий из блюдечка заваренный с травами чай. Еще одна чашка, исходя паром, стояла на противоположном конце стола.

— Проходи, Максимка, садись, выпей чайку. — Хозяин кивнул на чашку. — В городе такого, небось, нет… Сам травки душистые собирал. Целебнее не найдешь!

Присев на краешек широкой лавки, я с наслаждением вдохнул аромат чая. Ноздри затрепетали, уловив запахи зверобоя и мяты. Горячий чай ожег губы, но менее вкусным от этого не стал.

Я с интересом огляделся. По большому счету, все деревенские дома, которые мне приходилось видеть, выглядят одинаково. В каждом обязательно сияет белилами огромная русская печь, на которой так приятно поваляться в холодный день, кровать, стол, лавка да стулья. Это на дачах, городские жители стараются обставиться как и в привычных квартирах. А для стариков, что революцию помнят такая обстановка не уютной кажется.

Вот и у Красина все точно так же. У печи, на стенке, массивная деревянная полка, крашеная синей масляной краской. На ней нехитрая посуда, и несколько серых пузатых чугунков. Рядом ухваты разных размеров, да лопата — противень в печку закидывать. На стенах старенькие обои. Потолок и пол крашеные, краска блестит, сразу видно — недавно обновляли. Плетеные дорожки половиков ровными линиями расчерчивают пол на квадраты. Уютно, как и у деда было.

— Вон, медку добавь или варенья. — Предложил хозяин. — Я то по стариковской привычке в прикуску пью. Молодые так не любят.

Осторожно прихлебывая чай, я оглядел старика. Вот он какой бывший волхв, бывший друг деда. Роскошная белоснежная борода, желтоватые от никотина усы, мясистый нос и задорные морщинки в уголках насмешливых глаз, напомнили мне деда Мороза. Настоящего русского деда Мороза, а не какого-то Санта-Клауса из печки. Правда, на этом сходство заканчивалось. Не по старчески широкие плечи до предела растягивали застиранную, но опрятную рубашку. Перевитые сухими жилами, темные от загара руки, уверенно держали блюдце. Перехватив мой взгляд, старик улыбнулся и взял из сахарницы кусочек белоснежного сахара. Зажав его между большим и указательным пальцами, показал мне и сжал посильнее. Негромко хрупнуло, и на стол посыпались белые крошки.

— Теперь ты.

Я покачал головой. Хоть и уделял должное время тренировке пальцев, но пределы свои знаю — крошить сахар, да еще и с такой легкостью, не смогу.

— Да это я так… — Сконфуженно пояснил старик — ну не поворачивался у меня язык называть его Иваном Романовичем. Старик и старик! В крайнем случае — дед Иван. — Не серчай. Умом слабею. Вот и тянет, как мальчишку малого хвастаться…

— Да я не серчаю…

— Вот и хорошо. — Обрадовался старик и пристально посмотрел на меня. — А пузырь ентот, вокруг себя, убери. Мы с тобой навроде воевать не собираемся. А коли и воевать, слабоват он у тебя. Мелочь какую, может и остановит, да только мне не преграда.

Я выполнил его просьбу. Старик довольно кивнул.

— Вот и ладненько. Удивлен, откуда о тебе знаю? Не отпирайся, вижу все по глазам… И тебя давно знаю, и с чем пришел, ведаю. Знал я твоего деда, да и тебя на коленях качал. Думал сразу ко мне придешь, да видно не оставил тебе дед весточки.

— Весточки? Но ведь вы были, как бы это сказать, в ссоре?

— Это кто ж такую глупость сказал? — Удивился старик.

— Грязнуля. Кот дедов.

— Кот? — еще больше удивился дед Иван. — Отродясь у него котов не было! Не любил он их. Тем более говорящих. Ну да ладно… Ссора была. Не спорю. Но врагами мы от этого не стали. А то, что я другим служить стал, были у меня на то причины. Ну да разговор не об этом. Спрашивай, коли пришел. Да не боись: в моем доме говори спокойно, не хватит силы даже у Самого через мою защиту подслушать.

Очень интересно. Значит не было у деда кота, а откуда тогда взялся Грязнуля? Я наморщил лоб, припоминая — был кот! Сколько себя помню, был… вроде бы. Правда, ни в одном из воспоминаний, что стали приходить в виде снов, кот не фигурировал, но я же помню, как играл с ним в детстве. Или все-таки не помню? Что ж, вот еще одна загадка, на которую стоит поискать ответ.

Я медлил, не зная с чего начать. Вывалить все просто так, не знакомому человеку, не совсем правильное решение.

— Скажите, а как получилось, что вы ИМ служить стали?

Красин нахмурился, долго молчал, прихлебывая чай.

— Молодой я был. — Негромко сказал он. — Сатаниель пообещал, что мое согласие лишь формальность, что смогу делать что захочу, мешать не будут, наоборот, помогут если надо. Я, дурак, и поверил. Решил, что смогу старых богов вернуть, еще и с помощью новых. Только позже понял, что тем самым закрыл себе дорогу к своим богам. А своей силой лишь врага усилил. Оно ведь как? Раз обряд прошел, то ровно куклой в их руках становишься. И уже делаешь не то, что сам бы хотел, а то, что им выгодно. И противиться этому почти невозможно. Откровенного зла делать не заставляют, им хватает и того, что силу им даешь. А уж они с этой силой творят такое, что и в страшном сне не приснится. Мир кроят так, как им надобно. И сам понимаешь, КАК моим нынешним хозяевам надобно.

Теперь настала моя очередь хмуро хлебать чай. О подобном я и догадывался. Уж слишком гладко стелили. Вроде и не наврали, но и правда оказывается совершенно другой. Верно сказано — Князь Лжи.

— Что задумался? — Красин усмехнулся. — Небось, тебе то же самое пели?

Я кивнул.

— Не хочу я марионеткой быть. Ни в их руках, и в… других. Хочу свою обычную жизнь. Серую, скучную, спокойную, но свою. Без богов, без чудес… Знаю себя. Потому и страшно, что наворотить могу. Я ж не святой, что б с искушениями всю жизнь бороться.

— Все люди слабы. Особенно, когда власть да деньги впереди маячат. Но ты молодец. — Вдруг похвалил меня Красин. — Весь в деда. И не так уж и слаб, если от такого отказаться хочешь. Вижу, уже что-то удумал. Выкладывай, давай.

— Да чего говорить? Хочу я от этого дара избавиться… Но Сатаниель потому и дал ваш адрес, что считает, что это невозможно. Сказал, что вы это подтвердите…

— Сатаниель? — дед Иван расхохотался так громко, что задребезжали оконные стекла. — Значит, он и в правду поверил!.. Эх, Максимка, знал бы этот дурак, что сам себе всю игру испортил!