Пророчество Золотого Перуна - Попов Михаил Сергеевич. Страница 104

— Кичай! — позвал Отрак десятского, ходившего под рукой Тилака. — Возьми своих людей. Отвезете Тилака в стойбище. Похороните, как подобает великому воину. И спаси вас боги, если мне покажется, да, только покажется, что курган над его могилой недостаточно высок!

Утром, пленников, связанных по рукам и ногам, грубо закинули в повозку. Ни воды, ни еды не дали, но хотя бы оставили в живых, и это радовало уже само по себе.

Лика крепилась, сдерживая слезы, и ребята ей в этом помогали, всячески стараясь отвлечь от воспоминаний о событиях ночи. Разговоры и самим помогали забыть об избитых телах, жажде и голоде.

Они разговаривали громко, шутили, натужно смеялись, тем самым бросая вызов хмурым степнякам. Но те, опасаясь Черного, лишь скрипели зубами, да что-то бурчали в усы.

Черный, опасаясь мести со стороны половцев, весь день держался поблизости, и угадать что за мысли скрывались под тяжелым капюшоном, не было никакой возможности. Только каждый ощущал на себе цепкий взгляд его не видимых глаз.

Вечером, когда разожгли костры, к Отраку подошел Черный. Дождавшись, когда каган сам обратит на него внимание, что само по себе было странным, Черный заговорил:

— Я не могу больше рисковать, каган. Девчонка сама по себе для твоих воинов как бельмо на глазу, а после того, что случилось с Тилаком… Сам понимаешь, они сейчас как сухая трава, могут вспыхнуть от одной искры, и ты их не удержишь.

— Что ты предлагаешь? — глядя на снующих по лагерю людей, спросил Отрак.

Черный словно этого и ждал.

— Не хотел я, но другого выхода нет. Я возьму девчонку, и отправлюсь вперед, а ты следом, привезешь тех двоих.

Отрак прищурился.

— Ты думаешь твой конь намного быстрее наших?

— А ты думаешь, что я могу передвигаться только на коне? — Отрак не видел скрытое капюшоном лицо, но мог поспорить, что губы Черного раздвинулись в презрительной усмешке. — Я предупрежу Хозяина о твоем прибытии. А ты постарайся меня не подвести. И что бы доставил их живыми, не то…

— Я помню! — оборвал Черного каган. — Я все помню. Они будут живыми.

И повеяло от его слов таким холодом, что Черный невольно поежился. Действительно, в этом молодом кагане он не ошибся.

Лика вздрогнула, ощутив пристальный взгляд. Оборачиваясь, она уже наверняка знала кто это может быть. И не ошиблась. Черный стоял возле повозки, застыв как вырубленная из камня статуя.

— Чего надо? — хмуро спросила она.

— Готова немножко полетать? — он протянул к ней сухую, старческую руку.

Лика дернулась в сторону, но веревки, плотно охватывающие тело, не позволили даже откатиться под защиту ребят. Тонкие узловатые пальцы сложились в непонятную фигуру, глаза девушки закрылись, лицо расслабилось, только мерно поднимавшаяся грудь указывало на то, что она жива.

— Спит, просто спит, — неизвестно зачем, объяснил Сергею Черный. — Сейчас я ее заберу, но ты не бойся, скоро вы встретитесь. И даю слово, тебя эта встреча очень удивит.

Он рассмеялся, вскинул руки над головой. Полы балахона захлопали. Раз, другой, третий. Сергей потряс головой: ему показалось, что фигура Черного поплыла, как размягченный воск, осела, раздалась в стороны. Но крики перепуганных степняков ясно дали понять, что видит это не только он. Рядом задергался Яросвет, но Сергей не отводил взгляда от превращающегося в неизвестное чудовище Черного.

Рукава балахона заблестели кожистой чешуей, капюшон вытянулся вперед усеянной мелкими острыми зубами пастью. Снизу коричневые полы наоборот, втянулись, оголяя крпкие когтистые лапы. Не успел Сергей сделать и трех вдохов, как у повозки расправил крылья огромный крылатый ящер. Вытянутая зубастая пасть распахнулась, и над лагерем прокатился противный, пробирающий до печенок, клекот. Степняки бросились врассыпную, Яросвет заверещал перепуганной птахой, но Сергей смотрел во все глаза. Птеродактилем сложно напугать дитя эпохи телевидения, но удивление и его лишило дара речи.

Мощно взмахнув крыльями, от чего в воздух взвился песок и мелкие травинки, птеродактиль взмыл над повозкой, и сделал большой круг, заставляя и без того ошарашенных половцев, броситься ничком на землю.

Кожистые крылья разогнали воздух над сжавшимся Сергеем, когтистые лапы мелькнули совсем рядом, зацепив жалобно треснувшую рубаху, и птеродактиль взмыл высоко в небо, сжимая в лапах хрупкое девичье тело.

Сергей закричал, но ящер, мерно хлопая по воздуху перепончатыми крыльями, равнодушный к его крикам, поднимался все выше и выше, пока не растворился в ночном, черном небе.

Не раз и не два пожалели друзья, что Черный покинул лагерь. Только когда того не стало, оценил, насколько тот заботился о пленниках. Отрак, озлобленный смертью друга, постарался превратить жизнь друзей в ад, и ему это удалось.

Вместо еды, радостные степняки, вываливали объедки прямо на головы ребят, даже не заботясь развязать им руки. Первые три дня, гордость позволяла держаться, но на четвертый, голод одержал верх, и веселя половцев, Сергей и Ярсовет, копались носами в затхлом сене устилавшем дно повозки, отыскивая съедобные куски.

Но хуже было то, что по приказу кагана, их не развязывали даже что бы справить нужду. Так и лежали спеленутые веревками, задыхаясь от собственных нечистот, а жаркое солнце и жирные мухи лишь делали пытку еще невыносимее.

Вскоре, у Сергея начался жар. Ярсовет как мог старался облегчить страдания друга. Каждый день, насколько позволяли путы, он осматривал его плечо, то носом, то языком, перебарывая отвращения, сгонял толстых белых личинок так и норовящих добраться до сочного свежего мяса. Рана потемнела, загноилась, но Яросвет не обращал на это внимания — жизнь друга была для него в сотни раз дороже брезгливости.

Лишь одно радовало Яросвета: что сейчас нет с ними Лики. И не приходится девушке вдыхать зловонные ароматы, и видеть унизительные поиски обглоданных костей. Где бы она сейчас ни была, в одном Яросвет был уверен: там, ей много лучше чем здесь.

— Сколько мы уже здесь? — слабо спросил Сергей, ненадолго отходя от горячечного бреда.

— Седьмицы две, — подумав ответил Яросвет. Он облизнул пересохшие губы, но сухой язык только причинил саднящую боль.

— Вот и спасли Светолику… — прошептал Сергей. — И Лику потеряли…

Догадка пронзила так внезапно, что он даже нашел силы повернуться на бок, посмотрев прямо в лицо Яросвету.

— Ты понимаешь? — горячо зашептал он, лихорадочно блестя глазами. — Светолика… Лика…

— Ты хочешь сказать…

— Да что говорить?! Сам подумай! Как коротко называть Светолику? Либо Светой, либо… И Черные за ней гонялись не меньше чем за нами! И Рыбка ей поклонилась!

— И Волчий Пастырь сказал, что она кого-то напоминает! И Змей узнал! — Яросвета тоже охватило запоздалое понимание. — А мы, дураки!

От отчаяния, он так взбрыкнул ногами, что повозка задрожала, привлекая внимание половцев.

— Эй, урус, не балуй! — крикнул один из степняков, для верности хлестнув Яросвета плеткой. Но тот и внимания на это не обратил.

— Это ж что получается? — хрипло шептал он, — мы сами же и привели ее к Кощею? У-у, дурни! Да как же после этого людям в глаза смотреть?

— Да и Сварог хорош! — вторил ему Сергей. — Кощей похитил, Кощей… А она у Добромилы отсиживалась! Хорош бог, дочку на земле рассмотреть не мог!

Они так разошлись, что степняки, уставшие слушать их бред, старательно отхлестали обоих плетками. После этого они замолчали, но мысли возвращались к одному и тому же, заставляя рвать на себе волосы. Правда, по причине связанных рук, только мысленно.

Чем ближе отряд подъезжал к владениям Кощея, тем смурнее становился Отрак. Все чаще его мысли возвращались к словам Черного, обещающим добычу много богаче той, что захватят отправившиеся в набег отряды. Пока, все что досталось кагану, это потеря близкого друга. А добыча и слава, еще недавно стоящие перед глазами как наяву, растворялись в небытие, как и положено робким мечтам.

Пока Черный был рядом, он без устали твердил о награде, подогревая жаждущее величия рода сердце кагана. А оставшись наедине с собой, все чаще сомневался Отрак, что Кощей хоть пальцем шевельнет ради не самого большого из половецких родов. Что для него степняки? Горсть песчинок, что он легко рассыплет меж пальцами. Ему все равно, какой именно род будет править этими землями. Лишь бы вовремя и быстро исполняли приказы. А уж тех, кто ради мелкой подачки ради него будет землю рыть, отыщется не мало.