Путь Сашки. Гексалогия (СИ) - Максимов Альберт. Страница 103

— Дяденька, не надо… Я еще ни с кем не была… Только не убивайте…

— За дурака меня держишь?

— Дяденька…

— Чтобы в первую же ночь сама или твой братец мне горло перерезал? Есть у меня такие опасения. Вот почему и думаю, что, может, для моего спокойствия, вас лучше зарезать. Или не стоит? Не будь меня здесь, что вы делали бы? Как думали жить? Говорите.

— Еды осталось много. Если все собрать, то на год или два нам хватит. А по весне можно еще овощей посадить.

— Дети вы малые ещё. Да любой, кто сюда придет, у вас всё и отберет. Или убьет. А если снова солдаты нагрянут, то быть вам снова в рабских ошейниках. Если на кол не посадят. Или дикари из леса налетят. Слышали о них?

Дети испуганно покачали головами.

— Не бойтесь, оставлю вас здесь с собой. Если удастся, постараюсь защитить. А спать… спать будете в другом доме. Согласны?

Дети закивали головами.

— Признавайтесь, что делали в амбаре?

— Мы… овощей наворовали. А как вы узнали?

— Будете послушными, поучу разному, что в жизни пригодится. Но запомните: мое слово закон. Чуть что драть буду нещадно, дурь выбивать. И не сметь дуться!

В конечном итоге, по здравому размышлению, с этими двумя хоть и хлопотнее, но выжить будет легче. Хитрец, оставив их в живых, не был таким уж гуманистом. Скольких людей у себя в Гендоване он убил сам или приказал убить своим подручным! И мужчин и женщин и детей. Этих двоих взял отнюдь не из жалости. Одному трудно. А эти, если что, могут и посторожить, проследить за кем — нибудь. За теми же старателями. Ведь вернутся к зиме трое выживших? Должны вернуться. Нет, одному здесь быть неповадно. А этих он выдрессирует. А девчонка со временем сама к нему ляжет. И бояться, что ночью зарежет, уже не придется. Надо только терпеливо подождать. А он ждать умеет.

С тех пор незаметно промелькнуло три с лишним месяца. Отношения Хитреца с детьми давно наладились и, хотя он по — прежнему предпочитал спать в одиночку в своей лачуге, уже не опасался повернуться спиной к своим попутчикам. Девчонка, правда, еще немного дичилась, справедливо опасаясь будущего их сближения, зато мальчишка относился к Хитрецу как к родному или почти как к родному. Несколько раз, когда Хитрецу пришлось его выдрать гибкой хворостиной, немного охлаждали их взаимоотношения, но через день — другой всё восстанавливалось. Хитрец теперь не очень опасался подставлять под нож мальчишке свою голову, которую регулярно брил два раза в седьмицу. Он помнил слова старателей о бродящих где — то неподалеку в южных лесах лесных дикарях, срезающих кожу головы вместе с волосами. Тех, кто был тщательно выбрит, дикари трогать брезговали. Хитрец и мальчишку также регулярно брил. Предложил выбрить голову и Ялине, но та только фыркнула и наотрез отказалась. Хитрец не стал настаивать. Ведь девчонка ему больше нравилась с этими красивыми черными волосами, чем наголо выбритая.

Две седьмицы назад он посчитал, что время приближается к моменту нового сбора листьев хачху. Ребятишкам при хачху, трезво рассудив, не стал ничего говорить. Но раз в седьмицу, навещая дальние возвышенности, где рос кустарник, брал и их с собой. Втроем легче наблюдать за местностью. Да и он, уходя к зарослям вожделенного кустарника, мог чувствовать себя в чуть большей безопасности, нежели когда был один.

На ветвях кустов уже появились молодые побеги листьев. Через две — три седьмицы можно было начать их сбор. Но Хитрец помнил и про трех старателей и про отряд, вырезавший их группу несколько месяцев тому назад. Он ведь тоже должен вернуться к началу сезона сбора листьев. Тут важно найти нужное время, когда листья уже немного подрастут, но солдаты за ними еще не появятся. А еще могли появиться и солдаты из Лакаска. Те самые, что схватили местных жителей. Поэтому Хитрец с недавних пор переселился в схрон, устроенный им в полукилометре от поселка. Не очень удобно, зато безопасней.

Ялина больше занималась домашним хозяйством, поэтому основные обязанности по наблюдению за окружающей местностью, в первую очередь за дорогой, что шла с развилки, он возложил на Эрника. Опасное это дело, конечно, но Хитрец был рад, что Ялина меньше рисковала. Девчонке пора бы перестать дичится, а без брата она будет чувствовать себя одинокой и кто, кроме него, Хитреца, ее пожалеет?

Через две седьмицы Эрник, запыхавшись, прибежал в поселок.

— Люди! На возвышенности чужие люди!

— Много? Сколько их?

— Несколько человек.

— Солдаты?

— Нет, не похоже.

Ну вот, и старатели пожаловали. Как раз подгадали к началу сбора. Теперь надо подготовиться к встрече. Он один, тех несколько. Расклад неудачный. Лишний он окажется. Зато, если он будет не один, трогать поостерегутся. Но Эрника и Ялину всерьез не воспримут. Захотят его пустить под нож и их туда же за компанию. Слишком малы и слабы. Будь у мальчишки арбалет, расклад бы изменился. Хитрец вспомнил летний случай в Гендоване, когда они грабили баронский дом. Там, у того мальчишки, Сашки, оказался арбалет, который их и спас. И Сашка был только на год старше Эрника. Но где здесь найти арбалет? Придется исхитриться, недаром его прозвали Хитрецом. Эрника и Ялину надо переодеть так, чтобы издали не заподозрили в них детей. Люди небольшого роста, такие часто встречаются. Посадить их где — нибудь вдалеке, но чтобы были видны. Вот тогда можно и со старателями поговорить.

Хитрец так и сделал. На следующий день ближе к полудню он подошел к району пещер. Его заметили еще издалека. Да, действительно, старые знакомцы, три старателя, уцелевшие после резни солдатами. Встретили настороженно и весьма недоброжелательно. Это читалось на угрюмых лицах старателей, двое из которых держали руки на рукоятях мечей, а третий поигрывал большим ножом, скорее, кинжалом.

Хитрец, не доходя десяток шагов до своих бывших приятелей, повернулся влево и махнул рукой. Из — за вершины соседней возвышенности появились две фигуры странной формы, чуть постояли, а затем почти скрылись, лишь две головы говорили об их присутствии. Старатели их заметили, и радости им это не принесло.

— Здорово, приятели! Я рад, что вы выжили. Что такие хмурые?

— Ты тоже выжил. И как тебе это удалось? И нас не предупредил о солдатах.

— А откуда мне про них было знать?

— Ты же вещие сны видишь. Про первый отряд прознал, а про этот почему — то нет. Странно. И выжил.

— То, что я спас ваши задницы в тот первый раз, вы уже забыли. Если бы не я, со всеми тогда покончили бы. Я что, пророк? Мне что, вещие сны постоянно снятся? Так какие предъявы ко мне? Странно, что я выжил? Так и вы странно выжили. А двое из вас и вовсе проворонили солдат. Проспали что ли? Зря хмуритесь, я же не хмурюсь. А должен был после всего, что произошло. За листьями наведались? — переменил Хитрец тему разговора. — Со дня на день можно собирать. Листьев на всех хватит. На четверых делить не сложно.

— А эти кто?

— Эти? Эти со мной. В добыче доли их нет. Встретил я тут десяток человек. Помог кое в чем. Вот они и вызвались меня сопровождать. С мозгами, конечно, у них проблема, зато мечи острые. Всё понятно?

— Ты первые три года должен работать не за долю, а только за плату. Забыл?

— Забыл. После того, как всю ватагу вырезали, так сразу и забыл. Не хотите взять в равную долю, воля ваша. Я могу и уйти, вам больше достанется. Работайте, старайтесь. Чем больше соберете, тем больше достанется солдатам. Те, ведь, наверное, снова заявятся. А я отсижусь, продуктов хватит, да и не один я, не скучно. Ну, будьте здоровы!

— Постой, постой. Это мы так. Скажи, вещие сны тебя всё еще снятся?

— Снятся, но не каждую ночь. Я же не пророк.

— А как в последний раз? Что снилось?

— Баба снилась.

— Тьфу тебе. Я же про солдат или еще про что опасное. Этого не было.

— Нет, этого не было. Но если на днях приснится, то скажу.

— Эти твои… знакомые. Они могут здесь посторожить, пока мы собираем листики?

— Надо с ними поговорить.

— Всего — то седьмицу покараулить. Начиная с завтрашнего дня.