Легенда о человеке-олене - Дэр Тесса. Страница 13

Замедлив шаг, она посмотрела на Люка:

– Я хотела быть уверенной, что это не ты.

В горле у него образовался комок.

– Но, конечно же, это был не ты, – Сесилия снова пошла быстрее, – и не Ярдли. Пока мы ожидали, когда нас пропустят к тому солдату, я разговорилась с другим мужчиной. Морским офицером, раненным во время датской канонерской атаки [11]. Он позвал меня из коридора, но, рассмотрев лицо, извинился. Принял меня за свою сестру.

Сесилия шумно вдохнула и продолжила:

– Я почувствовала себя ужасно из-за того, что разочаровала раненого, поэтому провела около часа за беседой с ним. Большей частью слушая. На следующий день пришла снова и присела рядом. Он представил меня ещё одному пациенту, своему приятелю – лейтенанту кавалерии. Не то чтобы я осознано решила взять за обычай такие визиты, но день за днём, продолжала возвращаться в госпиталь. Первый месяц или около того я делала тоже самое, что и в первый раз – просто садилась рядом с кроватью больного и слушала. Если он выражал такое желание – читала вслух. Нельзя было не заметить, что раны обитателей госпиталя требуют ухода, бинты нуждаются в замене и тому подобное. Так я стала заниматься и этими мелочами тоже.

Люк мог лишь безмолвно взирать на неё. Это правда. Сесилия действительно изменилась. Свежесть юности и благородство никуда не исчезли, но вместе с тем сейчас пред ним стояла спокойная, уверенная в себе женщина. Это отражалось в положении подбородка, выверенной грации движений. В том, как свет падал на завитки её волос на лбу… Она всегда была милой девушкой, но до этого момента он не считал Сесси прекрасной.

– Поразительно, – пробормотал он. И прочистив горло, добавил: -Тебе не было скучно слушать грубые солдатские истории? Неприятно ухаживать за ранеными незнакомцами?

– Конечно, нет, – легко ответила она, сжав его ладонь. – Я представляла тебя на их месте.

Боже! Она его просто убивает.

– Исходя из того, что ты мне рассказала, – произнес он с фальшивым безразличием, – я уверен, все они безнадежно влюбились в тебя. Сколько же предложений руки и сердца ты получила за четыре года? Точно сотню, или даже больше.

– Двадцать шесть.

Люк замедлил шаг, когда показалась хижина – крохотное строение с соломенной крышей, втиснутое между двумя высокими соснами.

– Двадцать шесть, – повторил он, останавливаясь.

Сесилия повернулась к нему лицом, крепко сжимая руку Люка.

– Да, двадцать шесть. Не считая солдат-инвалидов. – Цвет её глаз стал ярче, кольбатово-голубым. – Ты не подозреваешь, как я сражалась за тебя, Люк. Конечно, не так как ты. Но здесь я прошла через свои маленькие битвы. Сопротивлялась давлению, толкавшему меня к замужеству, боролась с завистью к подругам, познавшим супружескую жизнь, справлялась со своей собственной жаждой дружеского общения и любви.

Голос девушки надломился:

– Я не та женщина, которая может жить в одиночестве.

– Знаю, – прошептал он, протянув свободную руку к её щеке. – Знаю. Именно поэтому тебе нужен муж, который может…

– Я отчаянно сражалась, – перебила она, – тогда как месяцы, и даже годы, проходили без единой весточки от тебя.

Чувство вины скрутило внутренности Люка.

– Я не мог написать. Мы не были помолвлены.

– Да, но ты мог отправить весточку Денни. Или любому другому из наших общих друзей и невзначай осведомиться обо мне.

– Я не хотел.

Она отпрянула, и он обвил талию Сесси рукой, притягивая ближе.

– Как объяснить? Ты знаешь, мои родители умерли несколько лет назад. У меня нет ни братьев, ни сестер. И очень мало родственников. После первой же небольшой перестрелки в Португалии я понял: если умру здесь, на поле боя, никто, кроме нескольких школьных приятелей, не будет оплакивать меня. – Он прикоснулся к её щеке. – Никто, кроме тебя. Я действительно думал о тебе. Постоянно. И, конечно же, я вспоминал тот прекрасный, сладкий поцелуй, когда истекал кровью, голодал и умирал от страха. Мысль о том, что Сесилия Хейл волнуется обо мне, позволяла жить дальше. Я не мог рисковать и спрашивать о тебе, неужели ты не понимаешь? Я не хотел знать. Без сомнения, выяснилось бы, что ты вышла замуж за одного из тех двадцати шести мужчин, выстроившихся в очередь, чтобы сделать тебе предложение, и у меня бы ничего не осталось.

– Но я всем отказала. Ждала тебя.

– Это было глупо. – Люк сжал её подбородок. – Потому что мужчина, которого ты ждала… не вернулся назад. Я слишком сильно изменился. Кто-то потерял на войне ногу, другие лишились нескольких пальцев. Я же пожертвовал частью человечности. Почти как смехотворный человек-олень, которого ты тут преследуешь.

– Я здесь преследую тебя, идиот! – Она заколотила кулачками по его плечам. – Ты единственный, кому принадлежит моя любовь.

Он поцеловал Сесилию, крепко и быстро. Только одно мгновение. До тех пор пока её уста не перестали изрекать опасные слова и не стали мягкими, завлекающими, а сомкнутые кулаки не расправились у него на груди.

После чего он отстранился.

– Послушай, ты меня восхищаешь. Я преклоняюсь перед тобой. Черт, я провел четыре года, создавая некое подобие извращенного, богохульственного культа вокруг тебя. И ты должна знать, как сильно я тебя желаю. – Рукой Люк обнял талию девушки и с силой прижал её живот к своему возбужденному паху. Затем снова поцеловал, чтобы не было слышно стон, рвущийся с его губ. – Но я не могу любить тебя, Сесилия, не так, как ты того заслуживаешь.

– Кто ты такой, чтобы решать, чего я заслуживаю? – Она вырвалась из объятий и подошла к двери хижины, взявшись за ручку, рванула её на себя. – И что ты подразумеваешь под фразой «я не могу любить тебя»? Любовь не зависит от того, что ты можешь или не можешь.

Сесилия ещё раз дернула ручку, но дверь не шелохнулась.

– Так же как не зависит и от наших дел. Ты или любишь меня, и наплевать на последствия, – снова потянула, но без видимого результата, – или не любишь, и нам не по пути.

Она отпустила дверную ручку и сердито выдохнула.

Медленно он подошел к девушке.

– Здесь небольшая защелка, – сказал Люк, дернув за шнурок у неё над головой. – Вот тут.

Дверь открылась с ржавым скрипом. Вместе они стояли на пороге, осматривая тускло освещенное помещение.

– После тебя, – сухо произнесла Сесилия. – Пожалуйста.

– Темнеет. Надо возвращаться в поместье.

– Пока ещё нет, – проговорила она, вталкивая Люка в грязную темную хижину. – Снимай рубашку.

Глава 6

– Что? – скрестил на груди руки Люк. Его глаза метнулись с единственного окна хижины на кровать с соломенным тюфяком, втиснутую в угол, где крыша была особо покатой. – Ты это не серьезно.

Паника взрослого мужчины показалась Сесилии чрезвычайно забавной.

– Вполне серьезно.

– Сесси, сейчас не время и не место для…

– Для свидания? – рассмеялась она. – Думаешь, что я заманила тебя в уединенную хижину, как в ловушку, чтобы учинить над тобой непотребство? Какая удача для тебя! Нет, снимай рубашку, я хочу осмотреть твою руку.

– Мою руку? – Он прищурился. – Какую именно?

– А сам как думаешь? – Она пересекла комнату, подошла ближе и начала развязывать его шейный платок. – Пострадавшую в схватке с вепрем прошлым вечером.

Какое у него было выражение лица!

Сесилии захотелось его расцеловать. Люк выглядел восхитительно сбитым с толку. Наконец-то он позволил соскользнуть тяжелой маске безразличия, которую носил со дня приезда в Свинфорд-Менор. Под ней оказался настоящий Люк – привлекательные зеленые глаза, темно-каштановые волосы, прекрасной формы губы, созданные как для плутовской улыбки, так и для поцелуев.

Мужчина, в которого она влюбилась и до сих пор любит. Да, он изменился. Но и она сама изменилась: стала старше, мудрее, сильнее той девочки четыре года назад. На этот раз она не позволит ему уйти.

– Ты знала?

– Знала, – улыбнулась она.