Дарю тебе сердце - Райан Нэн. Страница 9

– Это же ваш дом! Но почему именно сейчас?

Доусон не ответил. Широко улыбаясь, он помог Кэтлин выйти из коляски. Двери особняка распахнул перед ними улыбающийся невысокий негр.

– Мисс Кэтлин, мистер Доусон, добрый вечер.

– Познакомьтесь, Кэтлин, это Джим. Он служит мне много лет и очень хорошо обо мне заботится.

– Рада с вами познакомиться, Джим, но откуда вы знаете, как меня зовут?

– О, мисс Кэтлин, мистер Доусон так много о вас рассказывал, что мне кажется, будто мы с вами уже знакомы.

Кэтлин с восхищением оглядывала просторный холл, служивший одновременно картинной галереей. Доусон показал ей столовую, располагавшуюся слева от холла. Комната, обставленная мебелью розового дерева, сверкала хрусталем и французским серебром.

– Какая прелесть! – От восхищения большие глаза Кэтлин стали еще больше.

Доусон провел ее в гостиную.

Кэтлин с восхищением рассматривала резные деревянные панели на стенах, изысканную лепнину на потолке, французские обои, красивые шторы. Мебель розового дерева была обита старинной голубой парчой. В комнате стояли виндзорские стулья, французское пианино, пол устилал толстый восточный ковер. При виде всего этого великолепия у Кэтлин захватило дух.

– Как здесь красиво! Я и не представляла, что вы живете в такой роскоши!

Доусон улыбнулся и молча повел ее в смежную комнату, оказавшуюся библиотекой. На полках старинных книжных шкафов стояли тысячи книг.

– Доусон, неужели вы прочли все это?

Он рассмеялся:

– Не все. С тех пор как я встретил вас, у меня совсем не стало времени на чтение.

Из библиотеки вела еще одна дверь – в комнату для игры в карты. Здесь стояло несколько столов, покрытых зеленым сукном, одну стену целиком занимал бар.

– Этой комнатой я больше не пользуюсь, но, бывало, мы частенько играли здесь в покер… до того, как в моей жизни появились вы.

Доусон и Кэтлин поднялись по широкой лестнице красного дерева. Идя по длинному коридору второго этажа, в который выходило множество дверей, Доусон пояснил:

– За этими дверями – спальни и комнаты для гостей.

В дальнем конце коридора Доусон распахнул массивную дверь, и они оказались в огромной гостиной. Комната, обставленная тяжелой мебелью, сейчас освещалась только пламенем камина. Ее стены были тоже обшиты голубой парчой. Доусон выпустил руку Кэтлин и прошел через комнату к двустворчатой двери, ведущей в хозяйскую спальню. Распахнув створки, он пригласил Кэтлин войти. Здесь также стояла добротная старинная мебель, напротив широкой кровати жарко пылал еще один камин, две стены почти целиком занимали высокие окна. Голубые парчовые занавеси были раздвинуты, и из окон открывался восхитительный вид на Миссисипи.

– Доусон, это же просто чудо! Вы можете любоваться рекой, даже не вылезая из кровати! Мне здесь так нравится, что…

Доусон улыбнулся и сел на кровать. Кэтлин повернулась к нему и спросила:

– Разве вы не собираетесь зажечь свечи?

– Камин дает достаточно света. Для того, что я собираюсь сказать, мне хотелось создать романтическую обстановку. Идите сюда, Кэтлин.

Кэтлин несмело подошла. Доусон усадил ее рядом с собой.

– Дорогая, я полюбил вас с той самой минуты, когда впервые увидел. Я хочу, чтобы вы стали миссис Доусон Харп Блейкли. Выходите за меня замуж, Кэтлин. – Доусон нежно поцеловал ее в губы.

Руки Кэтлин обвили его шею.

– О, Доусон, я тоже вас люблю. Когда мы поженимся?

– Как можно скорее, любовь моя. Именно об этом я и собираюсь говорить завтра с вашим отцом. И вот почему я привез вас в свой дом. Я хочу, чтобы вы все как следует осмотрели и начали думать, какие изменения вам захочется внести.

– Доусон, я не хочу ничего менять! В жизни не видела такого замечательного дома! Мне так хочется побыстрее здесь поселиться…

Доусон рассмеялся:

– Дорогая, я уверен, что вам захочется что-то переделать. Вероятно, обстановке этого дома недостает изящества.

– Я хочу, чтобы у нас была общая спальня.

– Я надеялся, что вы это скажете. Решено, эта спальня будет нашей общей. – Доусон снова поцеловал Кэтлин в губы и медленно опустил ее на мягкую постель. Рука, обнимавшая Кэтлин за талию, переместилась на ее грудь. Кэтлин прерывисто вздохнула и выгнулась ему навстречу.

– Как жаль, что мы не можем пожениться прямо сейчас, – прошептал он, касаясь губами ее шеи. – Я так сильно тебя хочу, любовь моя!

– О Доусон, – выдохнула Кэтлин.

Она потянулась к нему, ответила на поцелуй, и Доусон почувствовал, что теряет контроль над собой. Казалось, комната завертелась. Он резко сел. Кэтлин открыла глаза и немного обиженно спросила:

– В чем дело, дорогой?

– Нам пора возвращаться, – пробормотал Доусон. Он встал с кровати и провел дрожащей рукой по волосам, потом оглянулся на Кэтлин. Она лежала на кровати, раскинув руки, и дышала учащенно. Как ни странно, к нему вернулось самообладание.

– Вставайте, любовь моя, и помните, что когда мы окажемся в этой комнате в следующий раз, вы уже будете моей женой и мы сможем оставаться в постели столько, сколько пожелаем.

– Вы правы, дорогой. – Кэтлин улыбнулась и встала. – И не вздумайте ничего здесь менять, мне нравится все как есть.

Кэтлин первая направилась к двери, Доусон последовал за ней.

– Ханна, где ты? – крикнула Абигайль. – Мы готовы ехать, ждем только тебя.

В дверях появилась Ханна.

– Мисс Абигайль, я обещала поехать с вами и с мисс Кэтлин, но уж больно день был тяжелый, нельзя ли мне остаться дома и отдохнуть?

Заметив усталость на полном лице няньки, Абигайль тут же согласилась:

– Конечно, ты можешь остаться, если хочешь. Обещай, что до нашего возвращения не выйдешь из своей комнаты.

– Хорошо, мисс Абигайль, я пойду к себе и немного посплю.

Кэтлин уже ждала на улице в коляске. Абигайль подошла к мужу, чтобы поцеловать его на прощание.

– Ханна неважно себя чувствует, я разрешила ей остаться дома.

– Хорошо, дорогая. Будь осторожна.

Луи поцеловал жену в щеку и подсадил в коляску. Глядя вслед, Луи помахал жене рукой.

Ровно в два часа дня Доусон подъехал к Сан-Суси. Дверь открыл сам Луи.

– Входите, Доусон.

– Добрый день, мистер Борегар, – сказал тот с обаятельной улыбкой. – Кэтлин и миссис Борегар уже уехали?

– Да, мы совершенно одни. Проходите в библиотеку. – На суровом лице Луи не появилось и намека на улыбку. – Налить вам выпить? – Не дожидаясь ответа гостя, он плеснул себе виски.

– Спасибо, не надо, мистер Борегар. Я бы предпочел перейти сразу к делу. Вероятно, вы догадываетесь, что я люблю вашу дочь и прошу ее руки. Обещаю, что буду хорошо о ней заботиться и обеспечу ей достойную жизнь.

Луи отхлебнул большой глоток виски и уставился в огонь. Его темные глаза оставались холодными. Наконец он повернулся и в упор посмотрел на Доусона.

– Мистер Блейкли, вы ни при каких обстоятельствах не женитесь на моей дочери!

Доусон опешил:

– Я не понимаю, мистер Борегар. Что вы сказали?

– Я сказал, что вы, должно быть, спятили, если вообразили, что я позволю моей дорогой дочери выйти за вас. Ну что, теперь понятно? Вы на ней не женитесь, я запрещаю!

– Как вы можете запретить? Ваша дочь меня любит. Вы радушно принимали меня в своем доме, позволяли Кэтлин со мной встречаться. Почему вы изменили мнение? Я не понимаю.

– Я никогда не желал видеть вас в своем доме! Я лишь терпел ваше присутствие, потому что моя своенравная дочь была вами очарована. Я думал, ее увлечение скоро пройдет, однако оно затянулось.

– Что я сделал, чтобы заслужить вашу неприязнь? Я люблю и уважаю вашу дочь, и вам это известно. Я думаю только о том, чтобы сделать ее счастливой.

Ханна лежала на кровати и уже засыпала, когда вдруг услышала доносившиеся снизу голоса. Удивляясь, кто бы это мог быть, она встала, подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. «Удивительное дело, дома никого не должно быть», – подумала она. Ступая как можно тише, Ханна спустилась по лестнице, прошла через холл и остановилась у двери в библиотеку. То, что она услышала, так потрясло ее, что она замерла. Она узнала возбужденные, гневные голоса хозяина и Доусона Блейкли.